Вольфганг Хольбайн - Возвращение колдуна

— Мне нужна комната, — только и произнес поздний гость.

Его голос звучал довольно необычно: грубо, глубоко и как-то гортанно, словно его родной язык не имел ничего общего с английским.

— На какой срок, сэр? — уточнил портье.

Незнакомец пожал плечами.

— На два-три дня, — ответил он, немного подумав. — Но возможно, я задержусь. Пока не знаю.

Портье задумчиво наморщил лоб, что-то пробормотал и, перегнувшись через низкую стойку, внимательно посмотрел по сторонам.

— У вас… нет багажа, сэр? — спросил он. Его голос прозвучал сухо, с подчеркнутой официальностью.

— Нет, — подтвердил незнакомец.

— В таком случае, сэр, — сказал портье после еще одной, теперь более длительной паузы, — я, к сожалению, вынужден потребовать предоплату. Таковы правила нашей гостиницы.

Как ни удивительно, но странный гость не выказал ни возмущения, ни даже раздражения по этому поводу. Он молча сунул руку в карман, вытащил сложенную пятифунтовую банкноту и положил ее на стойку.

— Этого достаточно? — спокойно спросил он.

В последний момент портье преодолел искушение протянуть руку и схватить банкноту.

— Этого… более чем достаточно, — запинаясь, произнес он. — Но боюсь, я не смогу дать вам сейчас сдачу: касса закрыта. И если вы готовы подождать до завтрашнего утра, сэр…

— Можете не беспокоиться. Оставьте сдачу себе, — ответил мужчина, и его слова окончательно убедили портье в том, что тот либо сумасшедший, либо в бегах от полиции.

Новоиспеченный постоялец улыбнулся, молча взял ключ и повернулся к лестнице, но портье вновь обратился к нему.

— Сэр, вы должны… зарегистрироваться, — вежливо напомнил он. — Необходимо оформить бланк прописки…

Он оборвал себя на полуслове, когда увидел, с каким недоумением уставился на него незнакомец. Тяжелый взгляд синих глаз со стальным оттенком, казалось, сверлил его, и портье невольно съежился. Что-то в мужчине явно изменилось, но это невозможно было описать словами.

— Мне ни к чему прописка, — сказал незнакомец. Неожиданно его голос зазвучал совсем иначе, чем до этого.

Портье собрался было возразить, но не смог. Вместо этого он кивнул, закрыл свой журнал и отложил авторучку в сторону.

— Да, это не нужно, — подтвердил он.

— Хотелось бы, чтобы никто не узнал о моем пребывании здесь, — непререкаемым тоном заявил темнокожий незнакомец.

— Само собой разумеется, сэр. — Портье кивнул. — Никто ничего не узнает. — При этом он с ужасом подумал: «Господи, что происходит? Это же не мои слова!»

— Знаете, будет еще лучше, если и вы забудете о том, что когда-либо видели меня, мой друг, — продолжил мужчина.

— Да, это было бы… неплохо, — с готовностью подтвердил портье.

— А когда завтра утром придет ваша смена, — с уверенностью произнес постоялец, — вы просто скажете, что в комнате… — Он бросил взгляд на бирку на ключе. — В комнате номер сто поселились молодожены, которые не хотят, чтобы их понапрасну тревожили. И будьте любезны, внесите соответствующую запись в свою книгу.

Портье кивнул, вновь взял ручку и опустил взгляд. Почти с ужасом он увидел, как рука — вопреки собственной воле! — начала писать, указывая имена и даты несуществующих людей. Затем он небрежно черкнул якобы неразборчивые подписи, уверенный в том, что никто ничего не заподозрит. Такие случаи, когда молодая пара снимала у них комнату под фальшивыми именами, оплачивала счет вперед и не показывалась из своего номера целыми сутками, бывали довольно часто, и это никого не удивляло.

— Очень хорошо, — сказал незнакомец, когда портье закончил со своей писаниной. — Надеюсь, вы не забыли о моей просьбе по поводу нашей с вами встречи?

— Я… так и сделаю, — запинаясь, ответил тот.

Он еще раз попытался воспротивиться чужому влиянию, которое принуждало его делать и думать то, чего он даже не собирался. Но когда незнакомец отвернулся и пошел к лестнице, портье действительно забыл о нем, как будто никогда и не встречал этого человека.

Отсутствие Говарда затянулось. Мне показалось, что он задержался на более длительное время, чем это было нужно для того, чтобы просто спуститься вниз за новой коробкой сигар. Когда он вновь вошел в библиотеку, привычно дымя неизменной сигарой, в его правой руке было письмо с большой печатью, похожей на ведомственную.

— Вот, только что пришло, — сказал он, протягивая мне конверт. — Заказное. Наверное, что-то важное.

Я взял письмо и, даже не взглянув на адрес отправителя, положил нераспечатанный конверт перед собой. Продолжая пристально смотреть на Говарда, я никак не мог избавиться от странного оцепенения, которое охватило меня, и чувствовал себя… подавленным. И еще, к своему ужасу, я осознал нечто такое, что потрясло меня до глубины души: почти родственная связь и дружеские чувства, которые я испытывал по отношению к Говарду, были разрушены.

Говард выдержал мой взгляд и несколько секунд молчал. Затем он вынул сигару изо рта и, наморщив лоб, с тревогой в голосе спросил:

— Что случилось, Роберт? Может, у меня на лбу появился третий глаз?

— Нет, — выдавил я, едва сдерживаясь, чтобы не накинуться на него с вопросами. Как только он заговорил, мне стало еще труднее сохранять хотя бы внешнее самообладание. — Я лишь восхищаюсь тобой — вот и все.

Говард еще больше нахмурился и сел к столу.

— Что случилось? — спросил он. — Что случилось, пока я… — Он запнулся, резко повернул голову к часам в углу и внимательно посмотрел на них.

— Часы тут ни при чем, — быстро сказал я. — Они не имеют к этому ни малейшего отношения, Говард. Я лишь испытываю восторг, глядя на тебя, правда. Я всегда относил себя к детям, которым пришлось рано повзрослеть, но ты смог удивить меня.

— Ты сошел с ума? — недоумевая, пробормотал Говард.

Его самоуверенность была явно поколеблена, и он чувствовал, что я веду речь о чем-то определенном, но пока не догадывался, что конкретно я хочу сказать.

— Совсем нет, — ответил я и скользнул рукой по краю стола к ящику, в который положил оба паспорта. — Подкладка твоего пиджака порвалась, — сказал я, делая ударение на последнем слове и одновременно доставая из ящика один из паспортов. Небрежно бросив его на стол перед Говардом, я добавил: — И вот это выпало.

Глаза Говарда расширились. Сквозь голубое облако дыма, которое висело между нами, словно барьер, я увидел, как он побледнел и его рука дрогнула, словно собираясь схватить паспорт. Но в последний момент Говард овладел собой и взял документ с подчеркнутым спокойствием. Однако я заметил, с какой нервозностью он провел пальцем по кляксе на переплете паспорта. Говард улыбнулся, вновь затянулся своей сигарой и открыл паспорт. Его движения были деланно равнодушными, как будто ему нечем было заняться, а пронизывающий взгляд впился в меня, словно он пытался понять, что мне теперь известно. В свою очередь я молчал, делая вид, будто смотрю на какую-то точку на стене позади него.