Эльберд Гаглоев - По слову Блистательного Дома

Доблестный швырятель кистеня, увидев результаты своей деятельности, кошкой взлетел в седло одной из бегающих по полю бесхозных лошадей, люто гикнул и погнал его за седоусым.

— Надоело, — вдруг отчетливо сказал Горацио конт Флери. И повторил: — Надоело. Здесь стой, — вдруг заорал он на молодого Хушшар и прыжком бросил коня в галоп.

Конт Флери бурей пронесся мимо седоусого, пытающегося что-то прокричать ему, и, выплескивая скопившееся раздражение, обрушился на не в меру ретивого преследователя. Его бастард с лязгом отшвырнул длинный узкий меч, направленный в щель забрала.

Кони разнесли. Рогатый развернулся быстрее, ударил его со спины, догоняя, меч бессильно лязгнул о доспех, а его владелец, получив латной перчаткой по шлему, задумчиво закачался и глухо ухнул, выдыхая выбитый о высокую луку седла воздух, когда его переместили на коня кавалера.

Горацио вернулся к Хушшар, сбросил с коня пленника и удивился, увидев буквально квохчущего над оглушенным верзилой седоусого.

— Откуда такая трогательная забота о врагах, побратим?

— Будущему лорду земли Шарм'Ат должно быть повнимательнее. Смотри, — и с этими словами поднял кинжалом скрытый до этого широким плащом огромный, с ладонь взрослого человека, льдисто-голубой камень, обрамленный ослепительно-белой каменной крошкой на изящной цепи белого же металла.

— Знак Блистательного Дома, — выдохнул конт Флери, соскакивая с коня. — Да снимите же с него кто-нибудь шлем; возможно, он серьезно ранен.

Кто-то из Хушшар попросту подрезал ремни и содрал шлем. Взорам открылась оливково-смуглая, крепкая, как кулак, физиономия с крючковатым носом, обрамленная копной иссиня-черных волос.

— Эй, воин, очнись, — похлопал его по щеке седоусый.

Тот открыл пьяные от нокаута темно-карие глаза, в которых было всклубилась ярость, быстро сменившаяся веселым удивлением.

— Так как ты меня достал, старший? — радостно поинтересовался очнувшийся.

— Потом. Откуда это у тебя? — приподнял кинжалом Знак седоусый.

— Ты хороший враг, но я ничего тебе не скажу, — с той же улыбкой ответствовал еще лежащий великан.

— Покажи ему, — обернулся седоусый к конту, и тот, поковырявшись, достал из-за кирасы такой же знак.

— Грехи мои, — вскинулся верзила, но в грудь ему уперся кинжал седоусого, — так мы не с теми бьемся.

— А с кем должны были?

— Со вторгшимися в землю Шарм'Ат степняками.

— Мы что, на степняков похожи?

— Так откуда я знаю, какие они, степняки? Я их не видел ни разу. Только прибыли, а вы уже наших домалываете. Мы и атаковали.

Внезапно седоусый перебросил кинжал с висящим на нем Знаком в левую руку, рванул меч и с маху ударил по Знаку.

Все невольно прищурились, ожидая разлетающихся осколков, но клинок даже не оставил царапины на камне.

— Подлинный, — констатировал седоусый и, вложив оружие в ножны, протянул руку великану. — Вставай.

Но тот, вскинув ноги, одним звериным движением вздернул себя сам.

— Так это же сигнал подать надо, пока наши молодцы совсем друг друга не покрошили. Хорошие у тебя воины, молодой вождь, — и достал из-под плаща недлинный, но очень широкий рог.

— Играй, — повелел конт Флери, обращаясь к флейтисту, — «Встретил старого дружка».

И над полем боя переплелись веселая плясовая и хриплый тоскливый вой боевого рога.

Войска с недовольным ропотом стали расходиться. Белая пехота раскрыла створки смертоносной ловушки, и оттуда, совсем не торопясь, вышла едва треть ворвавшихся.

— Так как ты все же срубил меня, старче? — опять пристал великан к седоусому.

— Да не я это. Не обскакал я тебя. Вон тот твой воин тебя и огрел. Целил в меня, а попал а тебя.

Великан огляделся. Плененный уже сидел на земле, потряхивая головой.

— Я, пожалуй, сильно его ударил, — сообщил подъехавший конт, — надо снять шлем и посмотреть, нет ли дырки в голове.

— Снимать тебе шлем с этого воина, пожалуй не стоит, молодой вождь. Моя дочь прожила уже шестнадцать зим, но взяла лишь пятнадцать врагов, и лицо ее могу видеть лишь я, ее отец, братья, и тот, кого она выберет себе мужем, — с усмешкой стал объяснять великан конту.

— А при чем здесь твоя дочь? — недоуменно спросил конт.

— А если посмотришь и не восхочет она идти с тобой за благословением к предкам, то вправе она мстить тебе, и твоей семье, и взять не более пяти жизней. Если же до этого срока не выберет она себе спутника, то надлежит ей убить себя, проколов печень.

— Страхи какие! — передернуло конта. Поймав на себе заинтересованный взгляд, он поспешил извинится: — У всех народов свои обычаи, достойный. Но я все же не понимаю, при чем здесь твоя дочь?

— Вот моя дочь, молодой вождь, — захохотал великан. — Но ты великий воин, если смог выбить ее из седла.

Сердце Горацио рухнуло. Какой позор. Он, почти выигравший битву, сразил девчонку.

— Я взяла в этом бою двоих. Есть видоки, — раздался из-под шлема слегка приглушенный, но звонкий девичий голосок. — И я могу открыть лицо. Тем более что они не враги, и мы зря с ними бились.

Она сняла шлем.

И сердце кавалера Горацио конта Флери рухнуло дальше и продолжало падать, не останавливаясь. Буйная туча пепельно-зеленых волос, оливковая кожа, соболиные брови, высокоскулое лицо, белоснежные зубы, открывшиеся в улыбке, пышные губы, короткий носик. И два огромных, как озера, зеленых глаза.

Кавалер Горацио конт Флери утоп.

— Господин лорд наш Шарм'Ат, — пророкотал за спиной голос мастера представлений, и конт Флери, отведя затуманенные глаза от лица своей пленницы, увидел скачущего во весь опор отца, сопровождаемого десятком латников. Тот подлетел, осадил коня.

— В чем дело, конт Флери? Почему мы не добиваем врага, почему враг не бьется с нами? — указал он плетью в поле, где отходило отступающее войско рогатых. — Даже не строятся для новой битвы! Что происходит, конт? — уже почти оскорбительно.

— Господин лорд наш Шарм'Ат, — обратился тот к родителю. — Сей человек, — указал он на великана, — носит на груди Знак Блистательного Дома, подлинность которого удостоверена Хушшар Урсрих, — округлый жест в сторону седоусого. — И послан сей воитель с вверенным ему воинством на помошь нам, дабы противостоять вторгшемуся в наши земли неприятелю. И увидев, как мы добиваем Серокольчужников, решил он, что мы и есть неприятель. С чем имел честь нас атаковать и подарил нам возможность проявить свое умение воинское и отвагу.

Лорд спрыгнул с коня и порывисто шагнул к гиганту. Вбил взгляд в Знак.

— Урсрих?

— Свидетельствую. Подлинный Знак Блистательного Дома.

— Тогда почему мы еще не представлены? — возмущенно повернулся лорд. — Сын мой, прошу вас.

Вроде пронесло. Гнев папеньки — это плохо.