Мария Митропольская - Цветы Белого ветра

"Если бы все мои деяния были так просты!" — удовлетворенно подумал он, растирая между пальцами оставшийся от руны пепел.

Задержавшись на выходе, Северин стукнул по стенке три раза и, глумливо усмехнувшись ответной тишине, вышел на крыльцо. Повиновавшийся заклинанию засов, громыхнул с внутренней стороны двери и маг, как ни в чем ни бывало, направился обратно в корчму.

Людская молва, приписывающая Леткам наличие преотвратнейшего климата, была вполне справедлива. Длящаяся около семи месяцев зима в этих краях не позволяла собирать богатый урожай и поэтому фрукты и овощи на столах местных жителей появлялись только по большим праздникам.

Неофициально село подразделялось на два "лагеря", в одном из которых проживали только западники, а в другом рекоставы. Последних здесь было гораздо больше, так как далеко не всякий летнесторонец соглашался переехать в Летки по доброй воле и далеко не всякий желал страдать от такого непривычно холодного климата. Однако протест протестом, а западники продолжали прибывать в село, гонимые бредовой идеей Руиза о мирном сосуществовании двух народов. Правда, не знал он ни о "лагерях", ни о часто устраиваемых между ними потасовках. Когда ударяли крепкие морозы, к чести обеих сторон, потасовки прекращались, словно люди повиновались какому-то неписаному правилу, запрещающему выяснять отношения до первой оттепели.

А в этом году жизнь села вообще перевернулась с ног на голову, потому что многие из местных мужчин-западников подались в наемники, в формирующийся отряд, в котором щедро платили за службу. Причем, авансом.

Хитрые главари распустили слух, что их отряду предстоит длительный поход на лесную нежить. Мол, на границе безобразничает. Селяне поверили, не все, конечно. Но даже те, кто взял под сомнение подобное объяснение, хмуро отмалчивались. Никто не желал тащиться следом за отрядом, дабы подтвердить или опровергнуть слух, потому что в день выхода отряда из Летков, все внимание селян было сосредоточено на печных трубах из которых столбом валил дым. А это являлось верным признаком того, что надвигаются сильные морозы.

Впряженный в телегу Сарыч обречено взирал на своего хозяина, который тщательно и скрупулезно искал изъяны в недавно приобретенной повозке. А Яська тем временем терпеливо упрашивала бывшего владельца повозки не мешаться и не давать бесполезных советов.

— А что ж ты, господин, сейчас отъезжаешь? Перезимовал бы у нас со своими детками. Только на нашей стороне, не на западной. — Селянин, пропустив мимо ушей все слова, вновь очутился возле занятого делом Белозора. — Смазывать не надо ее потому как не прихотливая она. Такая телега! Ну такая телега! Прямо ласточка!

— Давайте я его мечом стукну? — предложил Таль, посмотрев пристальным взглядом в сторону бывшего владельца телеги.

Не дожидаясь пока кто-нибудь отвергнет или, что более вероятно, примет предложение широкоплечего парня, владелец сослался на какое-то очень важное, не терпящее промедления дело, и тот час же поспешил откланяться.

Северин одобряюще кивнул своему наемнику, ему так же не понравилось чрезмерное любопытство селянина, потому что оно сулило излишнее внимание со стороны других селян, которые, к счастью, в большинстве своем, еще досматривали утренние сны.

— Славное дело — повозки! Растянулся и спи себе, — Растрепай примостился на краю, достаточно ощутимо потеснив Ястребинку. В ответ, юная чародейка не преминула воспользоваться заклинанием бодрости, о котором ей тот час же и вполне любезно напомнил маг.

Съяну было чуть больше пяти весен, когда он четко осознал, что он иной, не такой как все. И причин этому было более чем достаточно. Во-первых, многие взрослые называли его приемышем, наивно думая, что мальчишка слишком мал для того, чтобы понимать смысл этого слова, а дети, с которыми он делил забавы, все чаще дразнили его сыном лешего.

Во-вторых, он помнил один случай, довольно смутно, без деталей, но все же помнил.

Однажды сельские мальчишки построили плот. Они собирались отправиться вниз по реке, куда-то в сторону двух мельниц и взяли с собой Съяна. Не просто так, конечно, а за определенную мзду, в которую вошла пара деревянных свистулек, найденная стрела с переломленным посередине древком и порядком ощипанный заячий хвостик. Как того и следовало ожидать, построенный неумелыми руками плот развалился примерно на полпути к мельницам. И до момента, когда беспощадная громада воды сомкнулась над головой не умеющего плавать Съяна, вдалеке, на берегу, ему померещилась мужская фигура. Когда Съян пришел в себя, то с удивлением обнаружил, что находится на суше. Пошатываясь от слабости, он встал, выжал мокрую одежду, и попытался пробежаться до ближайшей ивы, надеясь, таким образом избавиться от пробирающего до печенок холода. Чудом спасшийся мальчик едва держался на ногах, и, подчас, сделав два-три шага, падал на землю. Однако Съян поднимался вновь и вновь, потому что чувствовал всеми фибрами своей неокрепшей душонки, что стоит ему оставить попытки согреться, как за ним явится Верд — хранитель земли и всего что уходит в землю.

Со временем некоторые произошедшие события исчезли из его детской памяти, но не этот случай. Более того, с тех пор какая-то непреодолимая сила тянула Съяна к реке, туда, где он очнулся. Буквально через год стало еще хуже: в определенные моменты сознание мальчугана словно угасало, и ноги сами несли Съяна к берегу реки. К счастью, его частенько возвращали домой сочувствующие селяне, полагающие, что мальчишка повредился умом после того, как едва не утонул. Ночью испуганные родители запирали двери, и присматривать за Съяном поручали страдающей бессонницей бабке.

Ровно через два года случилось то, что должно было случиться: Съян ушел и больше не вернулся. Ушел по ведомой лишь ему одному тропе, туда, где среди ив, купающих в воде свои длинные гривы, и перешептывающейся осоки, его ждал незнакомый человек. Впрочем, Съян был готов поклясться, что он уже где-то встречал этого пожилого человека, высокий лоб которого пересекали глубокие морщины. Незнакомец был знахарем-отшельником. Он посмотрел на мальчишку долгим взглядом и после некоторого молчания произнес:

— Я спас тебя. Подарил тебе еще одну жизнь. Жизнь знахаря. Я беру тебя в ученики.

Словно опоенный дурманом Съян, послушно кивнул головой. С тех пор он так и следовал по навязанному пути. Затем, в далеком будущем, глядя на шрамы от частых побоев и ожогов, Съяну еще много раз приходилось жалеть, о том, что знахарь не позволил ему утонуть. Случалось, что избушку Съяна поджигали по несколько раз в месяц, а били и того чаще.

Оказавшись среди западников, Съян немного воспрял духом, потому что здесь к нему относились хоть и со скепсисом, зато без рукоприкладства. Но с тех пор как знахарь примкнул к отряду, все его мысли и чувства были сосредоточены на старом, заброшенном тракте, по которому они следовали. Даже теперь, на привале, он ворочался с боку на бок и вслушивался в настораживающую тишину. На душе было муторно и беспокойно. Что-то подсказывало ему, что каждый участник отряда направляется прямиком в лапы смерти. Однако на все предостережения, главарь карательного отряда глумливо смеялся, отпуская в адрес знахаря скабрезные шуточки.