Мария Митропольская - Цветы Белого ветра

Так Белозор впервые стал поперек дороги хромого советника.

— Добро пожаловать в Перелог! Как поживаешь, Северин? — Таким было приветствие вошедшего в комнату советника.

— До того как меня пленили — плохо, но как тебя увидел, так сразу полегчало! — пленный маг покосился на выходящего из комнаты Лагема.

— Все язвишь? Веришь или нет, а я рад нашей встрече!

— Мне от радости твоей ни холодно, ни жарко. Сидишь на заднице рядом с Руизом, мутишь воду! Надоел уже!

— Белозор, Белозор!.. Я от всего сердца советую не оскорблять меня, — сухо улыбнулся Карагган. — Народ пресытился смотреть на казни разбойников. Казнь мага соберет куда больше публики.

Больше всего на свете Северин хотел еще раз помериться силой с советником, к которому всегда питал неприязнь, но в данной ситуации единственным оружием пленника могли быть только слова. Слова, сказанные самым непринужденным тоном:

— Казнить? Основания?

— Найдутся, — ухмыльнулся советник. — Ты, право, как маленький! Скажем, что ты насылаешь мор на отдельно проживающие кланы, а после, глядишь, и за города возьмешься.

Пленник с трудом погасил новую вспышку гнева и холодным взглядом смерил сидящего перед ним оппонента.

— Теперь понял, почему мне не перечат? — Карагган рассмеялся тихим, прерывистым смехом.

— Удивляюсь, почему с подобным аппетитом ты до сих пор не стал правителем Летних Сторон и Рекоставья.

— Всему свое время, Белозор!.. Я прощаю тебе все дерзкие слова и снова прошу перейти на мою сторону. Мы с тобой таких дел наделаем, что будем приравнены к богам! Только вдумайся сонм богов: Геон, Меро, Верд — с одной стороны, Ринн-Хасс, я и ты — с другой! Это будет торжественно и ужасающе прекрасно! Чем не равновесие?

— Карагган, мне все чаще кажется, что когда-то я повредил тебе не ногу, а голову!

— И ни сколько ты не поумнел, все такой же… мальчишка! — процедил сквозь зубы советник.

Презрительный взгляд бесцветных глаз пленника обжег своим холодом вновь присоединившегося к их компании Вертопраха.

— Пускай скажет, почему у него такой жуткий цвет глаз? И заразно ли это? — Медноволосый успел переодеться в безупречно чистую одежду, а так же тщательно причесался.

Карагган улыбнулся удачной, с его точки зрения, шутке, и ответил за упорно безмолвствующего пленника:

— Я считаю, мой мальчик, что это какое-то магическое уродство.

— Другое дело хромота! — съязвил Северин, не без удовольствия отметив, как советник переменился в лице.

— И эта его противная кличка: Белозор, — продолжал насмехаться Лагем. — Фу! Одного не понимаю, почему бы ему не исправить цвет глаз заклинанием?

— Способности подводят? — довольным голосом предположил советник.

— Видите ли, боевым магам не обязательно смотреться в зеркало, потому что они возле правителя и прочих идиотов не вертятся!

Воспринявший эту фразу на свой счет наперсник возмущенно выдохнул:

— Тебя ничто не исправит!.. Столько крови высосал! Хуже упыря!

— А ты откуда знаешь, что упыри пьют кровь? — Северин очень удачно изобразил на своем лице глубочайшее подозрение.

— Он опять начинает! — в бешенстве воскликнул медноволосый.

— Лагем! — хромой советник тяжело вздохнул. — Ступай, скажи моим наемникам, чтобы через десять минут собрались в зале.

— Какой смысл его выпроваживать? Он все равно подслушает, — покачал головой Белозор.

— Наглец! — прошипел наперсник и с видом оскорбленного достоинства покинул комнату. У него дергался глаз, и это было результатом общения с пленником.

Оставшись наедине с собой, Вертопрах быстро осмотрелся — нет ли поблизости ненужных свидетелей. Таковых не нашлось, и он прильнул к двери ухом. Да, наперснику было известно, что Карагган всегда желал видеть подле себя не его, Лагема, а Северина. Поразительное умение объединять боевые заклинания с боевыми проклятиями — вот то, чем был ценен последний. Плюс десятый уровень, дар особого перерождения, изворотливый ум. В общем, мечта, а не помощник! И пускай медноволосый маг не имел большого ума и должного уровня, но он умел слушать и делать правильные выводы из того, что слышал. Правда, последний год, советник утверждал, что Белозор нужен ему так же "как летнесторонцу подбитый мехом кафтан". И в этом изречении чувствовалась доля правды. Пленник был повинен в хромоте Караггана. В хромоте, которую не помогло исцелить ни одно заклинание. Именно по этой причине в душе злопамятного советника боролись чувство мести и желание обрести еще одного помощника. И к большой радости Вертопраха чувство мести явно перевешивало…

— Который раз тебя спрашиваю: почему ты отказываешься встать в мои ряды? — резкий крик заставил подслушивавшего у двери Лагема нервно дернуться.

— Перед казнью я пожелал бы напиться до поросячьего визга, — мечтательным голосом произнес пленник.

— Крови своей напьешься! Отвечай, какие недобрые дела ты затеял за моей спиной?

— Никаких. Живу в свое удовольствие. А тебе везде заговоры мерещатся?

— При тебе найдена карта! — он вскочил и потряс перед носом Белозора развернутым листом, на котором неровными стрелками был прочерчен извилистый путь в сторону села Летки и вел дальше, в сторону леса. — Почему в углу написано — "В начале зимы"?

— Да просто так накарябал. Хотел посмотреть что там. Знаешь ли, у меня еще наблюдается тяга к открытиям новых территорий.

— Ну, допустим!.. Зачем ты убил Ферруса? — не сдавался Карагган. — Признайся уже!

Северин ничего не ответил, лишь скептически фыркнул.

— С тобой трудно договориться!

— Трудно, но возможно. Отпусти меня на все четыре стороны.

— Отпустить? Не-ет! Есть другая идея. Ты, непокорная голова, поедешь на Фандиан, где послужишь во имя моей славы! Соглашайся! Ты же пленник, дружок. Пленникам не к лицу излишние капризы!

— Значит, не отпустишь?

— Я этого не говорил. Многое зависит от тебя, понимаешь?

— То есть еще не поздно примкнуть к твоим рядам. Ведь могу же я поменять свое мнение?

— Действительно поменять или сделать вид?

— Скорее первое.

— Ты неисправим! Но твое мнение не так уж важно. Будь ты моим сторонником, все равно не отвертелся бы от Фандиана. Видишь, как странно, друг ты или разгневанный пленник, а путь один.

— Мечом обеспечишь?

— Очень даже возможно. И, чуть не забыл, ты будешь ходить вот с этими напульсниками — единственный экземпляр во всем мире. О внешнем виде можешь не беспокоиться, со временем они потускнеют и станут менее заметны.

— Нет, я такие не хочу. Они женоподобные! — он внимательно посмотрел на представшие перед его взором напульсники. — Меня знакомые засмеют, или, что еще хуже, слухи поползут нехорошие.

— Потерпишь. Все забывается, тем более какие-то слухи.