Константин Кривчиков - Дочь Озара

Индивидуализм же проистекал не из-за стремления к обособленности, а являлся следствием естественного положения вещей. Оно же напрямую зависело от окружающей среды: природных условий, климата, а также текущих потребностей общины. В зимнее время, когда количество угодий резко сокращалось, все добывали пропитание на одном небольшом пятачке. Но летом, в период изобилия, сородичи разбредались по всему ареалу обитания, не мешая друг другу, но чутко ощущая постоянное присутствие соседей.

Обычно Гар поступал следующим образом. Вытащив птиц из силков (предварительно оторвав головы), он ловил рыбу и тут же, на берегу, съедал ее почти целиком, оставляя лишь плавники и хвост. Отходы выбрасывал в реку, совмещая два наивных примитивных ритуала: возвращая 'оку ры' (душу рыбы) 'домой', в реку, и, возмещая воде то, что было взято у нее.

Дичь охотник относил на стоянку в общий 'котел'. Иногда приносил и рыбу, но только в те дни, когда не удавалось поймать птиц или найти падаль. Гар считал ловлю рыбы хлопотным и неприятным занятием, потому что приходилось залезать в воду, а к ней 'пещерные люди' относились с опаской и недоверием, полагая ее 'живой'. Но свежая рыба была очень вкусной, напоминая одновременно вкус дикого огурца и молодых, сочных зеленых побегов — никакого сравнения с дохлой, которую охотник подбирал иногда на отмели. Поэтому, если другой добычи в тот день не подворачивалось, Гар бултыхался в мелкой запруде до посинения, пока не утолял голод и не вылавливал что-то для сородичей.

Он считался лучшим охотником в общине, потому что никогда не возвращался в пещеру без добычи. Вернуться с пустыми руками стало бы для него позором: таких горе-следопытов женщины и дети встречали равнодушными взглядами и ехидными смешками, а пищу в этот день неудачники получали после женщин и стариков, перед детьми. Поэтому далеко не все мужчины рисковали заниматься индивидуальным охотничьим промыслом, предпочитая, вместе с женщинами и детьми, собирать съедобные корни, грибы и ягоды. Личинки и всякие жуки сразу шли в рот, иногда удавалось найти птичьи яйца. Подвернувшуюся под руку лягушку или мелкого грызуна также не возбранялось употребить в одиночку. Другое дело, что к тому времени дикарям уже было известно: то, что шевелится и бегает, в жареном виде усваивается лучше. Да и понятие вкуса постепенно входило в круг представлений первобытного человека.

В общем, возникал выбор: или жуй и глотай сырым или неси к костру в общий котел. Но тогда надо было делиться, как это делали настоящие охотники, умевшие добывать птиц, крупных грызунов и даже зайцев. Взамен они получали не только самые жирные куски обжаренного мяса, но и самые спелые и сочные корнеплоды и фрукты. Ну и, уважение сородичей, естественно, хотя и сопровождаемое изрядной долей зависти. Но уж это-то чувство всегда было свойственно человечеству на всех стадиях его развития — не правда ли?

Так что, занятие охотой считалось в общине делом хотя и сложным, требовавшим соображения, силы и сноровки, но в то же время едва ли не привилегированным. Слава умелого и удачливого охотника ждала далеко не каждого: секретами охоты не принято было делиться, хотя и подсматривать не запрещалось — община, что одна семья, ничего не утаишь. Да и среди специалистов по охотничьему ремеслу изредка попадались альтруисты, не чуравшиеся просветительской деятельности, пускай и не всегда безвозмездно.

Поэтому для особо любознательных дорога к знанию оставалось открытой — имей только желание. Ну и способности, разумеется, куда ж без них? Гар такими способностями обладал. Более того, он имел особое строение ладоней, отличное от ладоней сородичей, широких и короткопалых. Природа почему-то наделила Гара длинными и гибкими пальцами, что позволило ему однажды изобрести силок из лианы. Для этого требовалось завязать несколько тонких и хитрых узлов, что было не под силу родственникам Гара с их короткими и плохо сгибающимися отростками.

Можно сказать, что Гар не имел конкурентов в охотничьем деле. Но, с другой стороны, никто к такой конкуренции и не стремился. В общине насчитывалось всего семеро юношей и взрослых мужчин, считая вожака Боро, и для каждого находилось занятие по душе. Уж что-что, а трудовую повинность в первобытном сообществе никто не объявлял. Занимайся, чем можешь, но хотя бы с некоторой с пользой для всех. А распределение обязанностей происходило почти само собой, естественным образом. Но с учетом традиций.

Так вот, по традиции женщины ни к охоте, ни к рыбалке не привлекались. Ситуация, однако, требовала нестандартного подхода.

— Ну, я пойду, — сказал Гар неуверенно. — Ловить буду. Птицу, рыбу. А ты того, побудь здесь.

— А я? — жалобно спросила Вада, догадываясь, что Гар хочет оставить ее наедине со своими жутковатыми сородичами.

— Ты, говорю, здесь побудь. Поняла? — Гар обвел рукой поляну.

— А я? — повторила Вада, заглядывая приятелю в глаза.

— Вот и я говорю, — пробурчал дикарь. — Пошли, что ли, пока не передумал.

И они ушли, провожаемые озадаченными взглядами дикарей. Вскоре, пошептавшись с Боро, в том же направлении отправился и Ухай.

Шлепая по камням босыми ногами, Гар размышлял: правильно ли он поступил, захватив малу с собой? Не женское это дело — охота, да и в общине начнут коситься. В то же время Вада вчера проявила такую сноровку на рыбалке, что прагматичный дикарь понимал — с таким помощником не пропадешь. И сам без пищи не останешься, и на стоянку будет с чем вернуться. Кроме того, ему очень хотелось научиться у Вады метать гарпун — также ловко, как это делала она.

У запруды Гара ждало разочарование. Ладно бы — птица не попалась в силки. Как раз попалась — на камнях валялись перья. Но кто-то успел опустошить силок до прихода людей. По следам охотник определил: воровское нападение осуществила пара полосатых гиен. 'Плохо, — подумал Гар. — Пришли раз, могут прийти и снова'. Про силки, по крайней мере, на время, предстояло забыть. Лучше не приваживать гиен к этому месту. Сначала надо выяснить, откуда они взялись. Может, бродячие. Уже и след простыл. А вот если семейство обосновалось поблизости — тогда дела хуже. Выследить-то их можно, но вот уничтожить очень сложно. Гиены чаще охотятся ночью, прекрасно видят в темноте. Но и днем их врасплох не застанешь.

Гар, как мог, обрисовал положение дел подруге. Вада отреагировала практично: раз птиц нет, займемся рыбалкой. И, вооружившись острогой, полезла в воду. Вскоре первобытная парочка уже уминала на берегу свежевыловленную рыбу.

Затем к рыбалке приступил Гар. Как и накануне у него почти ничего не получалось. Швырять гарпун он худо-бедно научился, но летел тот в сторону от цели, и зачастую не под углом, как требовалось, а просто плюхался об воду.