Ярослава Кузнецова - День цветения

— Я с тобой, Альса. С тобой.

— Проклятье, — возмутилась я, — этот каторжанин думает, что с Маукаброй ему никто не страшен! Думает, ему все можно, раз Маукабру приручил! Гордый и неприступный! Видали таких! Ели с кашей на завтрак!

— Я не мог прийти, — бормотал Стуро, тычась мокрым носом в ухо, — Она не пускала. Она давила. Я ничего не мог. Пошевелиться не мог.

— Вот, вот. Сплошная давиловка. Представь себе, он ничего у меня не возьмет! С ним по доброму, по человечески… Маукабра! — я выпутала руку и погрозила в пространство кулаком, — Тварь неблагодарная! А ты еще боялся, что охотники ее поймают. Где эти охотники? Сидят на той стороне, как дураки. Ушами хлопают. А она тут добрых людей пугает.

Стуро пошебуршился, приподнял голову.

— Альса, не надо с ним больше… А? Пусть живет, где хочет. Я справлюсь. Я же наверху, а он внизу. Он часто уходит. Я справлюсь.

— "Где хочет"? Как бы не так! Сегодня он с Маукаброй, потом какой-нибудь альханский табор или банда разбойников в соседи пристроится. Баулы приволок, тоже мне, квартирьер. "Тот, кто вернется"! Бродяга подзаборный. Кстати, что там у него в баулах? Пойдем-ка, поглядим. Далеко они ушли?

— А? Да. Далеко. И еще дальше уходят. Туда, к озеру.

— Будут возвращаться, предупреди. Пойдем.

— Альса…

— Пойдем, пойдем.

Один баул был черный, другой синий. В остальном они ничем друг от друга не отличались. По крайней мере, внешне. Я начала с синего. Раздернула завязки и обнаружила большой обитый кожей сундук. Я попыталась его вытащить, но не смогла, во-первых, из-за тяжести, а во-вторых, горловина сумки, даже раздернутая, обтягивала сундук слишком туго. Там, под ним, находилась уйма другого барахла, но я поняла, что запихать обратно в сумку этого монстра нам со Стуро будет не под силу. Но открыть-то его можно? Можно, и довольно просто — замок отсутствовал, а удерживал крышку кованый крючок с защелкой. Внутри, как палитра в Стуровом ящике с красками, лежала широкая тонкая доска. А на доске…

ЗАКРОЙ И ПОЛОЖИ НА МЕСТО! (на лиранате)

ЛАПЫ ПРОЧЬ! (на найлерте)

(видимо, для неграмотных)

Стуро засмеялся.

— Видишь, — сказал он, — это нам за излишнее любопытство.

Я фыркнула и отбросила доску. Сундук оказался доверху заполнен флакончиками, коробочками, мешочками и баночками. Выудив первую попавшуюся баночку, я сунула в нее нос. И тут же, задохнувшись, отвернулась. Если бы Стуро не сдержал мою руку, баночка выпала бы к дьяволу и разбилась. Запоздало вспомнились правила определения незнакомых веществ по запаху.

— Кажется, муравьиное масло. Фу-у, ну и дух. Здесь не только муравьи, здесь еще какая-то гадость…

"Суставы" — надпись на современном найлерте, под надписью два крестика. Хм, очень содержательно. Следующую баночку я открывала осторожно. Держа подальше от лица, помахала ладонью, принюхалась. Ничего. Поднесла горлышко поближе. Ничем не пахнет. Внутри стеклянисто поблескивало беловатое желе. Надпись гласила: "Голова". Крестик, галочка, старонайларская руна "эд". Понимай, как хочешь.

Все остальное, а я докопалась почти до самого дна, выглядело примерно так же. Нелепая надпись, загадочный состав внутри. Очень немногое я опознала по запаху и внешнему виду. Большая же часть оказалась совершенно недоступной, хотя иногда я улавливала слабо знакомые ароматы. Понятно было одно — это богатейшая коллекция экзотических медицинских препаратов. У меня даже руки затряслись от вожделения.

— Альса, — подал голос любимый, — нельзя брать чужое.

Я поглядела на него рассредоточенным взглядом алкоголика. У меня в лаборатории есть кое-какие реактивы как раз для подобного случая. Кое-что распознать я бы смогла. Не все, конечно, но…

— Альса, — пальцы Стуро стиснули запястья, — положи-ка это обратно. И это тоже. Да, да, все положи. Не надо цепляться, нет. Мы и так здесь все перевернули.

— Я не собиралась ничего красть!

— Ясно, не собиралась. Разве я это говорил?

— Отпусти меня!

— Сейчас. Конечно, — он потянул меня к себе, и одновременно подальше от сундука, — Сейчас. Сейчас.

— Эй, что ты делаешь! Нашел место… — в этот момент в голове у меня прояснилось. Я замерла и перестала отбиваться. — Слу-ушай! Я догадалась, кто этот твой… как его? Ну, "этот…". Знаешь, кто? Знаешь?

Стуро покачал головой. Капюшон его свалился и волосы засыпали лицо.

— Он колдун! Настоящий языческий колдун! Представляешь?

Стуро пожал плечами.

— Не представляешь! Я объясню. Колдун, он же маг, он же волшебник. Иногда сам по себе, иногда жрец языческих богов. Как правило, перегружен неправильными представлениями о магии, как о ниспосланной ему свыше силе. Работает в системе калькированного восприятия мира. Однако практика ритуала волшбы во многих случаях имеет под собой реальный механизм магии. То есть, все эти колдовские пассы и взывания к богам, как ни странно, срабатывают. Иногда. Теперь ясно?

Стуро моргнул.

— Обращающийся к богам? Как Говорящая С Ветром?

— М-м… Вроде того. Но, я думаю, приятель этот пожиже вашей главной жрицы. В баулах у него — колдовские причиндалы. В сундуке — не только лекарства, а вероятно, и снадобья для заклинаний и вызывания духов. Потому он Маукабру окрутил, что владеет некоторыми магическими практиками. Видал, какой у него шест с финтифлюшками? Это шаманский жезл. И он с этим жезлом отправился камлать. А я приставала к нему с глупостями… Ух, как это все интересно!

Стуро вдруг нахмурился, вслушиваясь в одному ему доступные колебания воздуха.

— Маукабра возвращается, — сказал он, — Одна.

Я вскочила, наступая на плащ и на подол.

— Быстро! Вставай. Заметаем следы и сматываемся. Два раза за один день я с ней встречаться не хочу!

Сам я, честно говоря, не большой любитель охоты. Нет у меня необходимого азарта. Но Ровенгур понимает толк во всех охотничьих делах и гости, скорее всего, останутся довольны. Загонщики отобраны в достаточном количестве, чтобы поднять любого зверя. Кроме того, загонщики знают, что нашедший дракона получит пять лиров. Также они знают и куда нужно оного дракона гнать. А здесь, у нас, все приготовлено. И свора крючкохвостых деревенских собак, натасканных на медведя, и шестеро лучников в засаде, на всякий случай. Эрвел жаждет сделаться драконоборцем. Но у меня на этого зверя другие планы. Я хочу, чтобы главный приз охоты достался Гравену. Будь моя воля, я пустил бы за разнесчастной тварью Ровенгурову свору золотых гончих, но управляющий объяснил мне, что облава и охота — совершенно разные вещи. Собаки могут угодить под выстрел, и тому подобное…

В конце концов, довольно. Даже если дракона не существует, охота придется по душе "главному гостю". Вон как глаза блестят. Он не играет, ему действительно нравятся все эти развлечения, вкус к которым я утратил уже очень давно. Он любит шум, праздник, любит оказаться в центре веселящейся компании. И при этом остается человеком, весьма желательным в качестве союзника и совсем не желательным в стане противника…