Наталья Котрасева - Город

Один эпизод привлек особое внимание. В нем рассказывалось о Красном Ребенке, малолетнем оборотне, которого взяла в ученики бодхисатва милосердия, Гуаньинь. Читая о том, что Красному Ребенку для усмирения надели на руки, ноги и голову особые браслеты, заяц, обладавший острым аналитическим умом, сложил два и два. Он вспомнил о том, что Мазай рассказывал ему про посетителя, приходившего к дочери печника и заподозрил, что это вполне мог быть тот самый ребенок. Нет, все сходилось — девушка вела добродетельную жизнь, не грешила, уважала старших, наверняка она этим заслужила признательность верхов. Уж если к кому и мог явиться посланец бодхисатвы, так это к ней. Заяц поспешил к девушке. Им двигал бескорыстный порыв — для себя он ничего не хотел. Единственным его желанием было рассказать посланцу о деде Мазае. Заяц желал наград для своего благодетеля.

Девушку он нашел без труда. Но она, когда заяц спросил о посланце, повела себя очень странно. Закричала, что не знает таких и никогда не видела, и что вообще она честная женщина и не может разговаривать с посторонними незнакомыми мужчинами. Постороннего незнакомого мужчину она бы так провела, но зайца подобными глупостями не обманешь — от комнаты девушки вниз по лестнице и дальше, к окраинам Города, тянулся отчетливый след. Пахло святым присутствием.

По следу заяц дошел до старого закрытого колодца, куда и заглянул. Красный Ребенок сидел внизу, связанный и очень недовольный. Заяц ребенка развязал, и тот, обругав коварную девушку, сумевшую избавиться от посланца с помощью наглого обмана и хитрости, и пожаловавшись на буддийский запрет убивать живые существа, улетел обратно на небо.

Заяц был возмущен — со слов деда Мазая он понял, что девушка полна добродетелями по самые уши, а на деле оказалось совсем наоборот — подлая обманщица творила беззакония. Так этого заяц оставить не мог. Вначале он хотел было рассказать обо всем деду Мазаю, но здраво рассудил, что тот вряд ли поверит дикому зайцу. Да и незнакомому мужчине тоже.

Поэтому заяц решил разобраться с негодяйкой сам. Это было нетрудно. Пятнадцать минут — и девушка оказалась на месте плененного посланца, а заяц занял ее место. Ну, чтобы никто ничего не заподозрил. Правда, сделал он это с запозданием — вначале он сходил в лес и предупредил родных, чтобы не волновались. Но через день-другой уже вернулся.

Все шло замечательно — печник ничего не подозревал. Заяц прекрасно справлялся со своей ролью. В глубине души он даже полагал, что дочь из него вышла получше, чем из подлой негодницы. Но тут явился Сунь Укун. Заяц читал «Путешествие на Запад». Он знал, чем обычно заканчиваются встречи обезьяны с оборотнями.

Не нужно объяснять, что он сильно испугался.

Бедного зайца всего трясло, пока он рассказывал свою странную историю. Когда он закончил, монах нахмурился и задумчиво сказал:

— Что-то мне это напоминает…

— И мне тоже, — поддержал его Сунь Укун. — Но это не удивительно. У меня давно уже вообще любые оборотни вызывают чувство дежа вю.

— В любом случае, надо спасти девушку. Укун…

Сюаньцзан еще даже не договорил, а обезьяна, сказав: «Да, учитель!» — уже унеслась прочь.

Вернулась она с девушкой, очень грязной и тощей, но в целом и общем невредимой.

Девушку отпоили горячим чаем, вымыли и переодели и, после недолгих увещаний Сунь Укуна, она заговорила.

— Я всегда старалась поступать правильно, — сказала пострадавшая. — Я ни разу и букашки не обидела, всегда была послушной и вежливой, отца уважала и почитала, соседей терпела, как могла. Но кто бы мог подумать, что расплатой за праведный образ жизни станет такое! — девушка возмущенно повысила голос. — Ну неужели так можно? Я, когда увидела посланца Гуаньинь, обрадовалась. Думала, что-нибудь хорошее мне будет. А оказалось, что в награду за праведную жизнь меня решила взять в ученицы Гуаньинь. Посмертно. И прямо сейчас! — девушка аж топнула ногой от возмущения.

Отец удивленно крякнул — такой он свою дочь еще не видел.

— И что мне оставалось делать? — продолжила девушка. — Я еще слишком молода, чтобы умирать! Нет, чтобы предложить мне бессмертие! Нет, чтобы папе помочь материально! Так нет, она, эта якобы «бодхисатва» якобы «милосердия», решила прибить меня на месте! Пожила, значит, и хватит!

— Будда Амитабха! — пробормотал себе под нос Сюаньцзан.

— Как все запущено! — громко сказал Сунь Укун.

— И что же теперь делать? — спросил дед Мазай.

— Да, доченька, что же теперь будет-то? — спросил ошарашенный печник. — Ведь это ж… того ж…

— Думаю, нужно звать Гуаньинь, — решительно заявил Сунь Укун. — Тут без бодхисатвы не разберешься.

— А может, не надо? — печник не выглядел счастливым, и его можно было понять. — Доченька и так настрадалась, а если еще и Гуаньинь прилетит…

Дочка, и правда, выглядела неважно. Теперь, когда приступ смелости прошел, она бессильно села на пол, в угол комнаты, и бездвижно там замерла.

— Нет, надо все-таки позвать кого-нибудь, — сказал дед Мазай, — все как-то очень уж запутанно. Я еще и свою вину чувствую — приобщил зайца к буддизму. За это не наказывают, а? За насильственное приобщение животных к религии?

— Не слышал такого, — успокоил его Сюаньцзан. — Впрочем, я не здешний.

— Вы как хотите, — сказал потерявший терпение Сунь Укун, — а я за бодхисатвой. Пускай сама разбирается! Мигом слетаю и ее приведу!

Он уже было собрался вылететь в окно, но тут вдруг раздался детский голосок:

— Никого звать не надо, обезьянья башка!

Голосок доносился из дальнего угла. Все разом повернули головы, даже обессиленная дочка, и увидели, что к ним присоединился новый персонаж — ребенок с косичкой на макушке и бритыми висками, в красной короткой маечке и шортах. На руках, ногах и голове у него были золотые обручи.

Сунь Укун хмыкнул и сделал вид, что происходящее его больше не касается.

Сюаньцзан низко поклонился.

Печник удивленно открыл рот.

— Так ты же… ведь же… — начал он.

— Совершенно точно, это именно я, — заявил Красный Ребенок и принял важную позу. — И я здесь не для того, чтобы шуточки шутить. По повелению милосердной Гуаньинь я спускался в Город, чтобы забрать дочку печника и отвести ее к боддхсатве, для обучения. Но, как все присутствующие знают, дочка оказалась последней и неблагодарной сволочью. Засим, бодхисатва передумала… — ребенок обратился к девушке: — В месте ученицы тебе отказано. Оставайся в Городе, и, как говорили древние, делай, что хочешь, живи, как хочешь.

Печник и дед Мазай облегченно вздохнули. Сюаньцзан печально вздохнул.

— Но это еще не все, — продолжил ребенок. — Узнав, что место девушки занял заяц-оборотень, Гуаньинь отправила меня на помощь. Правда, помощь, как я вижу, уже не нужна. Но оставить зайца и дальше разгуливать на свободе я не могу…