Роджер Желязны - Девять принцев в Янтаре

И все подняли бокалы. Кроме меня.

— Подними бокал, — сказал Джулиэн.

— Засунь его себе в… — посоветовал я.

Он этого не сделал, только свирепо взглянул на меня. Тогда я быстро взял бокал в руки и поднял его.

Между нами было сотни две людей, но мой голос разнесся по всему залу. И Эрик не отрывал от меня взгляда, пока я произносил свой тост.

— За Эрика, который сидит у подножия стола! [26] "За Эрика, который сидит у подножия стола!" Гости рассаживались по званию и значимости. У подножия стола сидели самые незнатные. Кэвин, сидящий напротив Эрика как раз у подножия, говорит, что на королевском месте во главе стола сидит он сам, а Эрик — наоборот.

Никто не попытался ударить меня, а Джулиэн выплеснул содержимое своего бокала на пол. Остальные последовали его примеру, но мне удалось допить свой почти до дна, прежде чем его выбили у меня из рук.

Когда Эрик сел, придворные последовали его примеру, а меня отпустили, и я упал на свое место.

Начали подавать блюда, а так как я был голоден, то ел не хуже остальных и даже получше многих.

Музыка не умолкала ни на секунду, и трапеза продолжалась часа два. За все это время никто не сказал мне ни слова, и сам я больше ни к кому не обращался. Но мое присутствие ощущалось всеми, и наш стол был заметно тише остальных.

Кэйн сидел далеко. По правую руку Эрика. Я решил, что Джулиэн далеко не в фаворе. Ни Рэндома, ни Дейрдре на было. В зале находилось множество других придворных, которых я знал и многих считал своими друзьями, но ни один из них не вернул мне взгляда.

Я понял — для того, чтобы Эрику стать королем в Янтаре, осталось выполнить маленькую простую формальность.

Так и случилось.

После обеда речей не было. Просто Эрик встал из-за стола.

Опять рявкнули трубы, и грубый звук их разнесся по всему залу.

Затем выстроилась процессия, идущая к тронному залу Янтаря.

Я знал, что за этим последует.

Эрик встал перед троном, и все склонили перед ним головы.

Кроме меня. Но об этом не стоит и говорить, потому что все равно меня пригнули так, что я упал на колени.

Сегодняшний день был днем его коронации.

Наступило молчание. Затем Кэйн внес подушку, на которой лежала корона. Корона Янтаря. Он преклонил колена и застыл в этой позе, протягивая Эрику корону.

Рывком цепей меня подняли на ноги и потащили к трону. Я понял, что должно произойти. До меня это дошло мгновенно, и я стал упираться. Но силой и ударами меня вновь поставили на колени у самых ступенек трона.

Звучала мягкая музыка — это были "Зеленые Рукава" [27] "это были "Зеленые Рукава" Очень популярная народная ирландская песня, которую играют в самых торжественных случаях и на похоронах. — и за моей спиной Джулиэн сказал:

— Смотрите на коронацию нового короля в Янтаре!

Затем он прошептал мне:

— Возьми корону и протяни ее Эрику. Он коронует себя.

Я посмотрел на корону Янтаря, лежащую на алой подушке, которую держал Кэйн.

Корона была серебряной, с семью высокими пиками [28] "корона была серебряной с семью высокими пиками" Описывается корона Туатха де Дананн, легендарных племен, от которых согласно легендам произошли ирландцы. , на каждом из которых сверкал драгоценный камень. Она была украшена изумрудами, а по бокам, у каждого виска, был вставлен рубин.

Я не шевелился, думая о тех временах, когда я видел под этой короной лицо нашего Папы.

— Нет, — просто ответил я и почувствовал, как меня ударили по лицу.

— Возьми ее и протяни Эрику, — повторил Джулиэн.

Я попытался ударить его, но цепи были хорошо растянуты. Меня снова ударили.

Я смотрел на острые серебряные пики.

— Ну хорошо, — сказал я в конце концов и потянулся к короне.

Несколько секунд я держал ее в руках, а затем быстро надел себе на голову и провозгласил:

— Я короную себя, Кэвина, короля Янтаря!

Корону сорвали и положили на подушку. Меня несколько раз сильно ударили по спине. По всему залу прокатился шепоток.

— А теперь возьми ее и попробуй еще раз, — сказал Джулиэн. — Протяни ее Эрику.

Последовал еще удар.

— Хорошо, — я чувствовал, как промокает рубашка.

В этот раз я швырнул корону изо всех сил, надеясь выбить Эрику глаз.

Он поймал ее и улыбнулся, как будто заставил меня сделать то, что было ему нужно.

— Благодарю. А теперь слушайте меня, все присутствующие и те, кто слышит меня в Тени. В этот день я принимаю корону и трон. Я беру в свою руку скипетр королевства Янтаря. Я честно завоевал этот трон, и я беру его и сажусь на него по праву моей крови.

— Лжец! — воскликнул я, и тут же чья-то рука зажала мне рот.

— Я короную себя, Эрика Первого, короля Янтаря.

— Да здравствует король! — трижды прокричали придворные.

Затем Эрик наклонился и прошептал мне на ухо:

— Твои глаза видели самое прекрасное зрелище за всю твою жизнь… Стража! Уведите Кэвина в кузницу, и пусть ему выжгут глаза! И пусть он запомнит все великолепие этого дня как последнее, что он видел. Затем киньте его в самую глубокую темницу, самое заброшенное подземелье Янтаря, и пусть его имя будет забыто!

Я сплюнул и был избит.

Я сопротивлялся на каждом шагу, пока меня волокли из зала. Никто не смотрел на меня, когда меня выводили, и последнее, что я помню, это фигуру Эрика, сидящего на троне и раздающего улыбки и милости окружавшим его придворным.

То, что он приказал, было со мной сделано, но милостью богов я потерял сознание, не дождавшись исхода.

Я не имею ни малейшего представления, сколько времени прошло с тех пор, как я очнулся в полнейшей черноте от страшной боли в голове. Возможно, именно тогда я произнес свое проклятие, но, может, и в тот миг, когда опустилось раскаленное добела железо. Не помню. Но я знал, что никогда Эрику не суждено спокойно сидеть на троне, потому что проклятие принца Янтаря, сказанное в слепой ярости, всегда сбывается.

Я драл солому в полной темноте моей камеры, кричал, но слез не было. Это было самое жуткое. Затем — только вы, боги, и я знаем, как это было нескоро, — ко мне пришел сон.

Когда я пробудился, боль осталась. Я поднялся на ноги. Я попытался установить размеры своей тюрьмы. Четыре шага поперек и пять вдоль. В полу была дыра для нужды, в углу лежал соломенный матрас. Под дверью была небольшая щель, а за щелью — поднос, на котором лежал черствый кусок хлеба и стояла бутылка воды. Я поел и напился, но это не прибавило мне сил.

Страшно болела голова, и на душе было неспокойно.

Я спал столько, сколько мог, и никто не приходил навестить меня. Я просыпался, шел на противоположный конец камеры, находил наощупь поднос и ел, если находил еду. Я спал столько, сколько мог.

После семи снов боль из глазниц ушла. И я ненавидел моего брата, который стал королем в Янтаре. Лучше бы он убил меня.