Василий Сахаров - Степные волки

— Бух! Бух! Бух! — громко забили барабаны у богатого и высокого шатра шада Ханукки-ибн-Шапрута.

Закричали тысячники рахдонские, за ними сотники, после них десятники, и десятки тысяч людей, повинуясь их командам, двинулись вперед, к городу. Стоявшие против них воины Штангорда, только плотней, сбили ряды своих пехотных квадратных баталий, а командиры и обессилевшие жрецы, призвали солдат и ополченцев стоять твердо и не отступать. Битва началась.

Передовые тысячи легких степных конников приблизились к штангордским боевым порядкам на триста шагов и в небо взметнулись тучи стрел, готовых пронзить каждого, кто попал бы под их смертельноопасные стальные жала. Казалось, что смертоносный дождь, накрыл штангордцев, и им, остается только молча и терпеливо сдерживать этот ливень, но над полем пронесся звонкий и протяжный звук сигнальной трубы и, тут же, строй пехоты приоткрыл на миг большие щиты-павизы, и огрызнулся в сторону орды вражеских конников, ответным ливнем стрел и арбалетных болтов. Поединок стрелков с обеих сторон продолжался недолго, до тех пор, пока штангордцы не подкатили к месту перестрелки повозки с установленными на них стрелометами-баллистами. Один залп полусотни боевых машин, каждая из которых одномоментно выпустила в сторону вражеских всадников по пять дротиков в рост человека, заставил все скопище рахдонских наемников, повернуть обратно.

Первая схватка осталась за войсками герцога Конрада Четвертого. Степняки потеряли около тысячи всадников, а штангордская пехота неполную сотню, да и тех в основном из ополченцев, вовремя не сообразивших поднять щиты.

— Бух! Бух! Бух! — более часто и требовательно ударили рахдонские барабаны.

На какой-то миг наступила непонятная тишина, которая тут же была прервана громким и слитным боевым кличем десятков тысяч бойцов:

— Хур-ра-ра! Хур-ра-ра! — это сорок тысяч горцев из племени гарля и двадцать тысяч прибывших с недавним пополнением хайдаров, пошли в бой.

Как серый и мутный горный поток, катились по полю человеческие волны. Горцы шли побеждать, ведь они ничего иного не умели и не хотели. От их силы, мужества и стойкости в бою, напрямую зависит, переживут ли их многочисленные семьи эту зиму. Ни один горец гарля или родственный ему хайдар, в жизни не будет работать, ибо это не достойно мужчины и позорит его. Долгие годы, проклятые дромы сдерживали их в родных горах, и дошло до того, о позор, что многие взрослые парни, приносили как свадебный выкуп за девушку, не добытые в бою богатства, а заработанные. Но появились понимающие всю горскую культуру рахдоны, и они дали гарля то, к чему они всегда стремились — войну. И потому, не было у них более верных воинов, чем гарля, а теперь, когда к ним и хайдары присоединились, ничто их не остановит. Наверное, такие думы гуляли в головах горцев, когда они шли в атаку.

— Хур-ра-ра! — подбадривали себя горцы, нестройной и огромной массой устремляясь к штангордским боевым порядкам. Все как один, крепенькие и коренастые — в горах нет места слабым, одетые в дубленые шкуры, сжимая в руках дедовские мечи и кинжалы, они казались несокрушимыми.

Вновь запела труба в порядках штангордских полков, ударили баллисты, а следом отработали арбалеты и дали свой первый залп лучники. Сотни горских тел покатились по земле, и застыли на ней изломанными куклами рядом с конниками из племени борасов, павшими здесь ранее. Толпа наступающих на секунду застыла, как многоголовое чудище, раздумывающее, что же делать дальше. Но кто-то в глубине людской массы гневно выкрикнул:

— Хур-ра-ра! — и его поддержали многочисленные крики собратьев по племени: — Хур-ра-ра!

Из толпы горцев выскочил здоровенный воин с синей повязкой на голове, судя по всему вождь какого-то рода, и прокричал:

— Вперед! Отомстим за наших братьев!

Практически сразу, в голову этого вождя влетел арбалетный болт, он рухнул сначала на колени, а затем, упал лицом в истоптанную и окровавленную траву городского пастбища. Однако клич его был услышан, и горцы бегом устремились к рядам штангордских полков.

Поднялись щиты в полках штангордцев, опустились копья, и два войска сшиблись с криком, с воем, с неистовым предсмертным воплем. Горцы накалывались своими телами на копья, проламывали ровный и четкий строй баталий, падали, умирали, но шли вперед. Никто и никого не слушал и не слышал, кто-то кричал, кто-то выл и вопил, но каждый делал свое дело. Здесь не было места и не было времени для жалости, один человек убивал другого, рубил и сек его как зверя дикого. Неистовство в сердцах, стало неистовством в поступках. Передние ряды схватились так, что не оттянуть и не растащить, а задние жали на них и пытались дорваться до врага.

Неимоверный грохот и шум стояли над полем, звон оружия и крики, глушили всех вокруг. Гарля со своими боевыми воплями и герцогская пехота с командами сержантов и офицеров. Столпотворение, вот как это выглядело со стороны, но и в нем был порядок. Только стал прогибаться под ударами хайдаров левый фланг, как из резерва подошел пехотный полк и заткнул возможный прорыв. Еще только, перескочив невысокие трехметровые стены Стальгорда, горцы, было, ворвались в город, как сразу же в него вошли пять банд балтских наемников и сбросили гарля со стен. Битва сжирала людей с обеих сторон, но можно было сказать одно, если ничего не изменится, то победа останется за штангордцами, которые медленно, но верно, перемалывали рахдонскую наемную пехоту.

Видя такое дело, Ханукка-ибн-Шапрут, вновь бросил в атаку всю свою легкую конницу. Борасы, дромы, карпетаги, чимкенты и представители еще доброго десятка степных племен, обходя основную битву по правому флангу, пошли в обход Стальгорда. Все бы ничего, да только их уже здесь ждали и, вновь, они напоролись на пехотный строй, встретивший их арбалетными болтами, стрелами и дротиками стрелометов. Вновь завязалась перестрелка, а когда рахдонские наймиты дрогнули, совсем немного, самую малость отошли, пытаясь перегруппироваться, тогда в третий раз зазвучал чистый глас сигнальной трубы.

Взрогнула земля, расступились по команде резервные пехотные полки, и на поле вылетела рыцарская конница. Следом за ней рванулись в проходы эльмайнорские конные арбалетчики и все три легкоконных штангордских полка. Против сорока тысяч степняков, на прямой бой вышло одиннадцать тысяч всадников оборонительной армии. Завертелась суматоха лихого конного боя, засвистели и засверкали сабли, ударили друг дружку, грудь в грудь, боевые кони. И если смотреть по численности, то преимущество было за рахдонскими наемниками, но сейчас все решал воинский дух и вера в свою победу. Дернулись степные лихие всадники, закружились, и кто-то еще пытался рубиться, но это уже или от отчаяния, или от глупости. Сначала своих коней повернули одиночки, за ними десятки, а после этого, целые сотни стали отходить к шатру шада Ханукки-ибн-Шапрута, выбрав именно его, как ориентир для отступления.