Константин Кузнецов - Долина звезд

— Да, — осторожно произнес я, отчаявшись подтвердить свою догадку по поводу безумия.

— Ну, так что? Да или нет?! — заволновался незнакомец. — Неужели так трудно ответить более конкретно?!

— Что ответить-то? — с трудом разбирая быструю речь собеседника, уточнил я.

Откуда-то сверху, а может снизу, послышался протяжный вздох.

— Святые небеса, как же мне не повезло. Новый сокамерник за столько месяцев, лет, и тот не может двух слов связать.

Я внимательно вгляделся в высоту башни, а затем, опустив глаза, только сейчас заметил, что чуть ниже, расположен еще один уровень каменного выступа. Он казался таким близким, что я невольно протянул руку, но призрачный туман, вмиг рассеял иллюзию.

Мой собеседник разразился гадким хлюпающим смехом.

— Ты что видишь меня? — обиженно спросил я.

— Ты только пару дней слушаешь тишину, а я уже несколько тысяч дней. Поверь, за такое время ты сможешь научиться видеть своими ушами такое, что тебе и не снилось, — попытался объяснить голос.

— Но почему ты не заговорил со мной раньше? Я вел себя тихо? Ты меня не слышал?

— Почему же не слышал? Прекрасно слышал. Ты появился здесь три серых тумана назад. Просто я не спешил затевать с тобой беседу…Как говориться растягивал удовольствия. К тому же надо было узнать, что ты за человек. С 'плохими', я обычно остаюсь нем.

Мне показалось или этот говорливый тип оказался полным безумцем. Молол без умолку, и все о пустом. С другой стороны: какая разница. В любом случае выбора у меня не было — сходить с ума вдвоем или в одиночку.

— Скажи, а что означает три серых тумана? — любопытство стремительно рождало в моей голове вопросы.

— Здешняя мера исчисления. Как на воле — там день, здесь туман. Если ты не заметил, он здесь постоянно меняется, но, к сожалению, никогда не проходит.

— Почему?

На мгновение голос исчез, словно его никогда и не было. Но я чувствовал — разговор незакончен.

— Почему? Почему?! — донеслось снизу. — Спроси у этих Крылатых. Они тебе с удовольствием поведают все тайны Арнака.

Злорадное хихиканье наполнило сгустившуюся мглу.

— Скажи, за что ты здесь? — не удержавшись, начал было я, но голос раздраженно остановил меня.

— Не спрашивай…Я не люблю вести столь откровенные беседы после нескольких туманов. Понимаешь — не доверяю. Эти беловолосые могут специально подговорить тебя! Я слишком важен для них.

— Но ведь я даже не говорил с ними, — попытался объясниться я перед сокамерником. — Ни разу! Понимаешь. Сейчас такое твориться, им сейчас не до меня!

— Нет, — твердо ответил голос, произнеся это так, словно каждый кирпичик подслушивал наш разговор, а из тумана следили тысячу заинтересованных взоров.

Мне показалось, что мой собеседник хотел сказать еще что-то, но, к сожалению, так ничего и не услышал. Голос бесследно растаял в тишине.

Еще несколько туманов я безуспешно пытался докричаться до внезапно исчезнувшего приятеля, порой ловя себя на страшной мысли, что нет никакого собрата по несчастью, а я просто-напросто медленно но верно, схожу с ума. Меня даже перестали беспокоить ужасные стражи. Я без устали продолжал слушать тишину, но вместо этого не смог уловить и малейшего шума моря, словно мои уши, раз и навсегда, отказались доносить до меня привычные звуки.

Две ночи я, сам не свой, шагами мерил каменную комнату, преследуемый ночными кошмарами, практически не спал. На третью, толи день, толи ночь, я все-таки смог успокоиться. Мне приснился странный сон. Один из тех, что беспардонно врывался в мои безмятежные грезы о звездной долине. Непонятные, чуждые моему сознанию воспоминания, будто специально пытались перевернуть и без того пошатнувшуюся реальность.

Наверное, я, как и окружающий меня мир, потихоньку лишался рассудка. Изъеденные временем огромные, источающие лишь мерзкий холод камни оказались живыми. Едва различимые неровности и шероховатости, наспех промазанные швы и грани, менялись: каждую секунду, минуту, час. Или проще сказать — туман.

Я не сразу понял это. Глаза болели, и тишина предательски давила на виски повергая в безумие.

Но мне было все равно.

Я продолжал, не отрываясь, смотреть на творившееся вокруг сумасбродство. Камень менялся. Он тек словно огромная и вальяжная река. Крупицы потоком осыпались вниз, бесшумно, словно все это происходило не у меня на глазах, а в больной голове.

Стена превратилась в водоворот, засасывая и бесследно поглощая мое внимание. Трещины и расколы сминались и исчезали в серой мгле, не в силах противостоять неведомой силе. Подавшись вперед, я, не веря своим глазам, попытался дотронуться до стены. Раньше, почувствовав невероятный страх, я никогда бы не решился на это, а теперь во мне просыпался незнакомый и чуждый интерес, который оказался во стократ сильнее всяких предрассудков.

Они меняли свою форму — длинные и продолговатые, превращались в крохотные осколки.

Внезапно из водоворота появилась странная высоченная фигура. В первый миг, в голове возник образ самого настоящего палача, с легкостью разрубающего на куски человеческие тела. Бесцветный балахон, скрывал лицо здоровяка. Руки он держал скрещенными на груди, словно служитель храма небесных светил.

Оказавшись в середине моей камеры, он остановился.

Ни топора, ни острого клинка я не заметил. Однако и без этих смертельных предметов, образ немого убийцы не рассеялся.

Сердце заколотилось в бешеном ритме. Будто затравленный зверь я на карачках пополз прочь от надвигающейся опасности.

— Нет смысла!

Я определенно сходил с ума. Голос звучал в моей голове, повторившись несколько раз омерзительным эхом.

— Я ни в чем не виноват! Я не сделал ничего предосудительного!

Наверное, мне не стоило говорить этих слов, но отчаянье, навсегда поселившееся в моей голове, заставляло совершать достаточно непредсказуемые поступки. Во что бы то ни стало, я пытался оправдаться, вымолить себе спасение. Но стражу эти слова были неинтересны. Мою судьбу уже давно решили совсем другие люди.

— Мне, все равно. Пора.

Голос источал равнодушие и холод здешних стен.

Страж Арнака указал на свет, в конце возникшего в стене, коридора. Я беспрекословно подчинился.

Когда я сделал шаг в пустоту из моей камеры, послышался издевательский смех сумасшедшего сокамерника. Кажется, один он знал, какая участь ждет меня впереди.

Не ощущая за собой, ни дыхания, ни тяжелых шагов великана, я продолжал медленно идти по бесконечному коридору. Стены освещал бледный свет багровых камней, которые вырастали из холодной грязной тверди острыми клыками.

Каждый шаг отзывался в моем сердце тревожным набатом. Ощущение приближающейся смерти не оставляло меня ни на секунду, и росло с неимоверной силой.