Вадим Климовской - Марш Обреченных. Финал

— Ритуальная магия… — одними губами промолвил храмовник, — тебе придется помочь, один я с ними не справляюсь. Заклинания мощные, старейшины ставили.

— Значит, они почуяли ваше присутствие, скоро должны быть здесь, так ведь? — напрягся всем телом Себастьян, лицо его заострилось, он уже всем слухом впитался в лесные звуки. Патруль Хизельмаша — это не шутки, с ними очень и очень тяжело будет договориться.

Шост не ответил, более того — молча проигнорировал опасения полукровки. Чего-то Себастьян не понимал, и сей факт, донимал его не меньше, чем встреча с мастерами. Подмастер шатающейся походкой переступил через полупогасший очаг и присел возле Ирвин Альвинской. Девчонку била крупная дрожь, похлеще, чем на болотах Грез. Тряска подымалась из глубины тела и пробиралась аж до кончиков пальцев, до позвоночника и зубных нервов. От такой боли можно отхватить паралич или впасть в кому.

— Себастьян, помоги мне! Плохи дела…

— Что, Дьен побери, случилось? — с гневом вопросил полуэльф.

Подмастер холодно развернулся к нему и с тем же азартом ответил:

— Мы потеряли храм! Мы потеряли связь со старейшинами и мастерами!

Себастьян предчувствуя самый худший вариант, уточнил:

— Но Откосые горы рядом…

Оливия перестала кататься по плащу и теперь ее тоже мучила гадкая дрожь.

— Ты не понял, полукровка, контакт установлен навеки. До глубокой старости или… чьей-то смерти. Повальные приступы означают, что храм подвергся нападению и его защитники пали. Мне трудно что-то объяснить, ибо видения — это отголоски событий, которые теперь очень размыты. Катастрофические события с Хизельмашем, скорее всего, произошли не вчера и не сегодня, а гораздо раньше. Но факт остается фактом, такой силы всплески откатов могли быть вызваны тотальной гибелью храмовников. Кто-то или что-то истребило наш клан? Полностью уничтожило мастеровых!..

Слова Шоста звучали для Себастьяна роком, и полукровка тайно прислушивался к собственной затаенной ноющей боли. Ирвин и Оливия лихорадочно продолжали биться на плащах.

— Я не чувствую связи ни с кем! — подмастер подвел глаза и в них стояли слезы. — Я не чувствую своего… отца. Пустота. Он погиб!

— Последние запасы еды, что будем делать дальше?

— Отчего же, перед носом лес. Можем поохотиться, — буркнула через силу Оливия.

Себастьян дернул щекой, что это, Дьен побери, нервный тик у него? Нервы, прям, никудышние. А какие они должны быть после встряски с Марьяном и его лоботрясами, стычки с Гарьяном и путешествием по болотам Грез? Конечно же, не на корысть здоровью и сердцу. Готьенн мразина, едва не пришиб на мосту, хвала Дьену, пронесло. И получил ублюдок по заслугам! — Себастьян довольно про себя ухмыльнулся.

— Ничего в том веселого не вижу!.. Жратвы нет! Дома нет! В полной…

— Поостынь Оливия и так радуйся, что жива осталась. Думаешь, тебе понравилось, если бы твои кости и мясо переламывало тварье болот? О карателях-остроухих подумала? — взвинчено насел на соратницу подмастер.

Щека Себастьяна дернулась во второй раз — как ножом по спине. Глаза полуэльфа сузились до щелочек: вот они истинные дайкинские души, с привычками и врожденным характером, кто не похож на них — тот скот и мерзкое отребье. Себастьян не слышал ни идиотских перепалок, ни треска разгорающегося костра, ни бульканья родниковой воды в погнутом в три погибели котелке, — ни чего не слышал. Пропасть обиды и разочарования неукротимо росла в его груди. В его одиноком сердце. Где ему найти покоя и равенства? Где ему не будут постоянно и надменно тыкать, что он отщепенец, урод и мерзопакостный мутант? Где?!

— Эй, Себастьян! Себастьян!!

А ему уже слышалось насмешливо-въедливое "Себастьен!". "Себастьен!" — с тем же высокомерием, как умеет один только Марьян или высокородное общество Совета Круга.

— Себастьян!!

— Сперва, раздобудем еды и попробуем пробиться к храму. Надо разведать Откосые горы… Может все не так плохо, как вы считаете, и в живых хоть кто-то остался из ополчения, залегших по горам. На короткое расстояние вам, я думаю, удастся на кого-то наткнуться, позвать на помощь?..

У костра стало тихо. Думали. В свои слова не верилось и полукровке, но тянуть с неизвестностым будущим и быть подмастерью нянькой, он не нанимался, да и подустал за все время бегства. Хватит! В их годы он выживал и обтесывал свой характер в водопадах эльфийской ненависти и злобы. Взбирался в штат эльфарского войска ступенькой за ступенькой, вымучивая и отстаивая неравные права.

За спинами заухало и завизжало, по привычке подмастерье шарахнулось, потянулось поближе к костерку. Все хорошо помнили ужасы эльфийского края. Встречный лес межевал с Василисковыми холмами, и в его чащах водилась не беззубая живность.

Себастьян из-под бровей обвел полусерые кроны смешанных деревьев.

— Надо брать курс к поселениям. Значит, к Лисьему лугу. Раздобудем еды и вернемся к горам. А там уже ясно будет, что делать дальше…

Оливию передернуло, а Ирвин закуталась в подранные шмотки, Шост молчал, свесив голову. Подавленное состояние, чтобы не случилось с храмом, итог красноречив — ничего хорошего. Полукровка не расспрашивал, не лез в душу. Захотят, сами все расскажут.

— В последний раз в-вы… там натворили делов…

Бывший эльфар отвернул лицо от света костра, скривился.

Котелок подскакивал на кроваво-красных угольках. Пора пить чай, хоть с последней краюхой эльфийского хлеба.

— А может, пока не рассвело, пройтись по огородам? Нарвать ягод и накопать картошки? На время хватит, — подала голос Оливия.

Может и оно, и хватит. Вполне вариант, — задумался Себастьян. — Интересно, чему их учат в храме? Смогли б выжить без него? Аристократия, мать ее!..

Фыркнув под нос, Себастьян стал снаряжаться, хотя и снаряжать, если вдуматься, то нечего было: сумка полупуста, тряпье он оставит на сохранение подмастерью, а с оружия — магия да голые руки. Ладно! Он не в бой отправляется, а за провиантом. Буду действовать по обстоятельствам.

Уже переступив порог блеклого света от костра и, ступив в рассеянное серебро начинающего дня, Себастьян на мгновение замер, обернувшись. На него выжидающе и участливо глазели три пары глаз. Даже Ирвин соизволила очнуться из транса.

— Не рассиживайтесь, затушите костер и сразу подальше от леса, заляжете в какой-то канаве у дороги, чтоб вас видно не было, мало ли кто по тракту шастает. В горы без меня не суньтесь, я быстро! Соберу еды и вернусь, ясно?

Девчонок аж парализовало.

— Яс-сно, — вымучил из себя Шост.

Вы же на родной земле, олухи! — хотелось крикнуть им в лицо Себастьяну, но он на прощание только жалко отмахнулся.

— Паскудные стебли! Ах-х, ну стервозина! На тебе! На!!