Вадим Климовской - Марш Обреченных. Финал

Рука полуэльфа потянулась к морковным грядкам и дернула за ростки и вдруг, в тот же момент, с Себастьяном Харушем что-то случилось, произошло. Некое чувство безмерного стыда и унижения накрыли густым покрывалом. Удушливым ватным одеялом в жаркую погоду. Да что же это такое, в конце концов? Сколько можно прятаться и укрываться? Бежать от одних и красться от других? Надоело! Дьен видит, как надоело! Все, хватит! Он выпустил сочные плоды в разрыхленную землю — ничего хозяйка поправит, спутает с проказами домочадцев, вряд ли они подумают на озорство пришельца?

Пригибаясь еще ниже к земле, стелясь по самую траву, полукровка дополз к сарайчику и сквозь щели в заборе заглянул во двор. Присмотрелся. А кто его знает?.. Узкий кругозор. Машинально рука, что выдергивала морковь, легла в карман и нащупала тяжелые кругляшки — золото. Дайкинское золото. Последнее, что осталось от былой эльфийской жизни, прощальный подарок приемного отца Желина Харуша. Горькие чувства набежали волной и Себастьян, поспешил их отбросить — не сейчас! Сейчас нужна сама твердость. Сила духа.

Он уже собрался проделать в досках брешь и пролезть во двор, когда заметил веревки с бельем. Рубахи, носки, чулки и исподнее — трепетало на легком ветерке, а с краю, ближе к сарайчику, то, что его привлекло своим вниманием: дорожный плащ с капюшоном. Больше не раздумывая и не перебирая бесплодные варианты, Себастьян метнулся к сушке и схватил достаточно просушенное белье, ему повезло, хозяйка повесила стирку еще вчера, а не сегодняшним утром, значит, его гениальный, с точки зрения бывшего эльфара план, мог привести к немалому успеху. Он не будет красть, он тайком, но вполне законно проберется к кухне и купит себе и подмастерью еды. Только так и не иначе!

Плащ практически подошел по его фигуре, только был чуть короче и узок в плечах, но ради благополучной вылазки Себастьян готов потерпеть и пройти и не через такое. Протиснувшись в одну из крайних досок в заборе, с пыхтеньем полукровка продрался на территорию заднего двора и немного ни мало тут же столкнулся со скалящей мордой матерого пса…

— Зря мы ему ничего не сказали, — будто через вечность вымолвила Ирвин.

Шост отстранено дальше себе тушил костер, на рассуждения вельможки ему абсолютно плевать, обдумав советы Себастьяна, он, как временно старший ихней группы, пришел к выводу, что полуэльф действительно в чем-то даже прав, из лесной глуши лучше убираться подобру-поздорову, и подальше, залечь в придорожных канавах и не высовываться лишний раз. Какая разница, что наступает день и зверье прячется по норам? Ведь на охоту не редко выползают и те хищники, что не прочь поохотиться и среди белого дня. Профессиональным советам спасителя не следовало брезговать, а довериться сразу. Будем надеяться, что отсутствие полукровки явление не долгое, временное.

— Собирайтесь! Будем искать новую лежку!

Ирвин и Оливия хмуро молчали, ночные кошмары оставили на ихних физиономиях печати бессилия и беспомощности. Безвыходности. Зачем что-то делать и куда-то идти, если?..

— Чего скисли? — гневно зашипел на девчонок подмастер.

— Сон… — выдавила Оливия и подступающие на глаза слезы, задавили бушующий в груди ураган эмоций.

Шост дрогнул, слабо качнулся на ватных ногах, и присел у чадящего сизым дымком костерка. Сон! А что сон? Ну и что, что сон? Жить все равно как-то дальше надо!

— Поступим за рекомендациями полукровки, раздобудем провиант… Запас еды нам в горах не помешает и проведем разведку… — Шост спрятал за плечи дрожащие руки, — если окажется, что отголоски… действительны, то… то…

— Я должна срочно отправиться в Робур! Или в столицу! Надо связаться с отцом! Срочно! Он поможет с решением проблем!

— Ирвин, к Северному Королевству не меньше восьми сотен миль, нужен экипаж или в худшем случае быстрые и выносливые лошади с переменой… а может и не одной? Василисковый край тянется вдоль Южного тракта на двести миль — это пустынные и опасные земли, нам потребуется еда, питье на пару недель и… проводник. А постов и деревень до Северного тракта практически нет.

— Да, но что-то все равно надо делать?! — зарычала она, вскакивая на ноги. — Не сидеть же, сложа руки в канавах! Или ты думаешь, что полукровка повсюду нам будет подставлять свое плечо? Он не бог. Не всесильный. Его вышвырнули даже из эльфийской общины, и теперь, думаешь, люди встретят его с распростертыми объятиями?

Шост от бессилия заскрипел зубами, аристократия начинала командовать.

— Зачем тебе и Оливии вообще суетится? Что вы, в конце концов, то потеряли?.. Подумаешь, остались без нарядов и муштры, это в вашем случае вполне можно и пережить.

Ирвин отшатнулась, как от хорошей, крепкой затрещины. Захлопала, растеряно, наливаясь краской. Оливия застыла на трухлой деревяшке с разинутым от шока ртом.

— А… а… друзья?

— Ха, что я слышу? С каких это пор у герцогской дочки вдруг появились среди "мелочи" друзья? Может, скажи еще… фавориты? — язвительно напирал взбешенный парнишка. — Неужели у тебя, Ирвин, в резиденции мало подхалимчиков и жополизов? Небось, вся периферия к каждодневному балу на цыпочках сбегается?

— Пе-ре-фи-рия! — по складам выплюнула Ирвин, уничтожающе пронизывая Шоста глазенками. Наверняка этот день и этот разговор навеки оставят неизгладимый след в их натянутых отношениях. — Вот, значит, какого ты мнения о Валеже, Сальме, Гвине, Железе, Варкессе, Родже…

— Для меня они не только друзья! Для меня они… братья!

— И ты их успел уже похоронить заживо, так Шост? — рявкнула дочка Важича Альвинского.

— Я знаю, что такое ритуальное колдовство… Что такое кровное плетение и…

— Откуда тебе знать плетение мастеровых? Тебя не посвятили в этом году даже в младшие мастера, отправили на второй год. Ты не сдал итоговую оценку, Шост, ты чудом едва не провалил практику и если бы не я, то…

— Ирвин послушай, ты ошибаешься! — неожиданно вмешалась в перепалку Оливия.

— Не встревай! Он бездарь и еще нас чему-то учит. Старейшины, скорее всего, покусились на денежки его близких и родственничков, верно, говорю, Шост?

— Ирвин, ты же не знаешь всего! Ты же не знаешь, правды! — залепетала Оливия и ее голосу прислушалась, к сожалению, лишь одна лесная живность, притихшая в округе.

— Тебя вели за ручку! Чего ты отворачиваешься? Что, правда, горька, а? Куда уходишь?

Шост внезапно напрягся на рубеже света костра и их стоянки, превратился в сжатый комок, вслушался в нарастающий, далекий шум.

— Я б, таких как он!.. — Ирвин не договорила. Сейчас точно расплатится. — Ирод! Из-за таких как он!..

— Дуреха!! Зачем ты так? Зачем? — приникла к ее плечу подруга, утешая.

— Отстань!

— Разве ты не знаешь? Не знаешь?