Дмитрий Казаков - Маг без магии

В этот момент он проснулся, резко, скачком. Только что висел в воздухе, разглядывая землю под собой, и тут же оказался в собственной кровати. Вокруг было темно, слышалось только ровное дыхание Йофрид. Ноги, с которых вечером не снял сапоги, затекли.

Харальд стащил обувь, разделся, а затем заснул уже по-настоящему, без всяких снов.

Храм не производил впечатления грозной мощи, подобно Святилищу Судьбы в Офире. Обычное здание, каких Йофрид, пока шла пешком от «Ржавой дыры», видела предостаточно. Разве что двери великоваты, да странно смотрятся беспорядочно расставленные по крыше башенки.

Сердце затрепетало от страха, когда она шагнула в распахнутые двери. Вдруг грозное божество видит помыслы, с которыми она явилась сюда? Вдруг ее уже ждут, чтобы схватить?

Внутри властвовал полумрак, кое-где на стенах виднелись светильники. Из мрака плыл сладкий аромат, от которого чесалось в носу. У задней стены зала из-за спин пришедших в храм горожан возвышалась хорошо освещенная статуя из белоснежного камня.

Высокий благообразный старец в ниспадающих одеждах. Должно быть, сам Больной Бог.

Сдерживая дрожь в коленках, Йофрид сделала несколько шагов и присоединилась к толпе. Никто не обратил на нее внимания, и страх потихоньку начал слабеть, уступая место решимости.

Тут же, словно только ее и ждали, начался обряд.

Откуда-то сверху, из тьмы донеслось слаженное пение. Чистые мальчишеские голоса пели гимн, возносящий хвалу Истребителю Заразы, Дарующему Чистоту, Страдающему за Других и прочая, прочая, прочая…

Под звуки гимна появились служители. В белых балахонах, похожие на лебедей, они величаво выплывали из мрака и выстраивались между статуей и алтарем – низким каменным столом, на который Йофрид обратила внимание только сейчас.

При виде жреца, вставшего посередине, девушка невольно вздрогнула. Мелькнула сумасшедшая мысль: и как Харальд сумел сюда пробраться?

Лишь приглядевшись, она поняла свою ошибку.

Служитель Больного Бога был очень похож на бывшего Владетеля, но волосы его были не седые, а просто очень светлые, а на лице было меньше морщин. Даже осанкой он несколько отличался, хотя это трудно было понять из-за просторной одежды.

Все ясно. Его сын. Тот самый, которого им предстоит освободить.

Под звуки пения, ставшие чуть тише, он произносил что-то нараспев, затем руки его обагрились кровью принесенной в жертву овцы, а Йофрид все не могла отвести взгляда от его глаз, полных затаенной, скрываемой ненависти.

От разглядывания ее отвлекло шушуканье за спиной. Двое горожан, пришедших последними, обменивались репликами.

– Ты слушай, брат, тебе повезло, – проговорил один шепотом. Голос его был низкий, с хрипотцой. – Сегодня верховный службу ведет! Не его помощники! А это совсем другое дело! Не зря ты за сто верст приехал наш храм посмотреть!

– Что они, меняются? – робко спросил второй, писклявый, точно голодный комар.

– Меняются! – ответил первый с сердцем. – Никогда не угадаешь! Придешь исцеления просить у верховного, а наткнешься на его помощника, тощего злыдня! Одно точно – две службы, одна в полдень, как сейчас, а другая – перед самым закатом солнца.

Они говорили что-то еще, обсуждали детали жертвоприношений, но Йофрид не слушала. С нетерпением ждала того момента, когда служба закончится.

Верховный жрец величественно махнул рукой, гимн загремел с новой силой, и цепочка служителей потянулась во мрак. Судя по всему, там располагалась дверь, ведущая во внутренние помещения.

Из всех жрецов остался один, к которому бросились все желающие договориться об особой службе для избавления от злой хвори. Остальные потянулись к выходу. Воспользовавшись царившим беспорядком, Йофрид скользнула к стене, где между двумя светильниками лежало пятно густой, как смола, тени.

Когда глаза привыкли, прошла в угол, туда, где скрылись жрецы. Дверь обнаружилась в самом углу. Обычная, безо всякого замка. Легко подалась, едва девушка коснулась ее рукой.

Заходить Йофрид побоялась. Мышкой скользнула к выходу и с облегчением вдохнула воздух, свободный от сладостной вони храмовых курений.

Больной Бог был раздражен. Харальд ощущал это всем существом – кости ломило, зубы ныли, словно все обзавелись дуплами, в голове поселилась острая дергающая боль. Вот только причин этого раздражения он понять не мог. Оставалось надеяться, что они достаточно серьезны, и тихо радоваться про себя.

Вести вечерний ритуал бог опять же вызвался сам. Харальд ощутил это в тот момент, когда облачался в парадное жреческое одеяние. Руки неожиданно перестали слушаться, а внутри черепа прошелестел неприятный голос: «Сегодня отдохни, лучший из моих слуг. Настало время совершить небольшое чудо, поэтому твоим телом воспользуюсь я».

Тон был благожелательный, но в нем таился гнев. После этого возникла головная боль, а за ней все тридцать три удовольствия, сопровождающих появление в теле верховного жреца божественного господина.

Хорошо хоть, что они уходили вместе с ним, не оставляя последствий.

Когда вышли в зал, Харальд удивился, насколько много народу собралось. Люди стояли плотной массой, привычное пение хора пролетало мимо ушей верховного жреца, и он слышал перешептывания и смешки в толпе.

Но они мгновенно стихли, когда началась служба.

Больной Бог сам вел ее, и Харальд чувствовал, как по мере насыщения божества стихает его гнев. Вера широким потоком текла в пасть вечно голодного хозяина храма, и он раздувался, словно насосавшийся паук.

– Возблагодарим же благого Победителя Немочей! – возгласил он в конце службы, вскинув высоко руки. «Наглый какой! – подумал Харальд. – Не стесняется сам себя благодарить».

– Возблагодарим! – нестройно поддержала толпа, и тут взгляд Харальда, которым сегодня управлял бог, остановился на женщине в первом ряду. Полумрак мешал разглядеть ее, было видно лишь, что она невысока и небогато одета. Но что-то в ней привлекало внимание, какая-то необычная черта. Может быть, странная неподвижность? Или выражение лица?

– Возблагодарим его за исцеление и дарование здоровья! – произнес бог нараспев.

– Возблагодарим! – в едином порыве взревела толпа.

Женщина молчала и оставалась неподвижной, точно скала посреди бушующего моря, взгляд ее не отрывался от лица верховного жреца. На мгновение Харальду показалось, что от нее идет мягкое зеленоватое сияние, но видение тут же сгинуло.

– И попросим его о знаке! – прокричал бог. – Чтобы он явил нам заботу и внимание! Показал, что помнит о нас, чадах своих!

Толпа замерла, застыла в ожидании. Острое, как боль, наслаждение, испытываемое Больным Богом, ощутил и Харальд, сладострастная дрожь прокатилась вдоль спины.