Мария Хлодвиг - Хелена

В лице жреца мне видятся знакомые черты, но я не могу вспомнить, кому они принадлежат.

— Он походил на погибшего друга моего брата, — потрясённо прошептала я. — Прошло столько лет, и я забыла…

Облик ушедших стирается из воспоминаний живых. Мне было нечего стыдиться, но я корила себя за малодушие. Помнить — тоже мужество.

"Ещё один рубец на твоей душе, Хелена".

— Расскажи мне свою историю, — попросил Миарк. — Я должен знать.

Андриан всегда доставлял проблемы, но однажды превзошёл сам себя. Несколько лет он возглавлял небольшого отряда наёмников, состоящего из юнцов, больше стремящихся насладиться романтикой свободы, нежели заработать звонкую монету. На одном из заданий их едва не перебили. Брат прикрывал отступление, и ему досталось больше всех. К тому времени, когда Андрэ доставили домой, рана воспалилась и ни один целитель — светский или храмовый — не мог ручаться за его жизнь. Родители просили помощи у богов, но жрецы твёрдило одно: "Ваш сын обречён". Даже Жиюнна отказалась отвечать на наши молитвы, я уже занимала не последнюю ступень в жреческой иерархии.

Затем мне приснился сон, и вскоре в Тэйресе объявился странный человек. Он называл себя служителем бога, который приходит на помощь, когда умирает надежда. Сначала я не отнеслась к нему серьёзно, приняв за слугу самозванца — подобные часто объявляются в Эмьвио Косом. Они рождаются в Тхеос Косом из смеха, слёз, гнева или других проявлений человеческих эмоции Пятью, настоящими богами. В природе таких существ есть божественность, но она едва ощутима, как вкус сильно разбавленного вина. Жизнь их коротка…

…если им не удаётся заполучить Имя.

Людям даны два завета: Второй запрещает воскрешать мёртвых, Первый — давать Имена.

Нельзя недооценивать силу слов. Безымянное толком не понимает кто оно есть и на что способно, однако когда его называют, происходит преображение. Получив от человека — эльфелингам не дана подобная власть — Имя, существо из Тхеос Косом становится… не полноценным богом, конечно, но божком. С ним начинают считаться Хранители Равновесия, а воины Земши, если создание опасно, отправляются на его поиски.

В среднем, жизнь наделённого Именем существа из мира богов лишь чуть длиннее, чем у безымянного, хотя и ярче.

Я сознательно нарушила Первый завет и назвала хозяина жреца Печальным богом, поскольку знала — к тем, кто не обладает Именем, Равновесие не считается. Хранители не терпят попрошаек.

Вместе с родителями я вознесла молитву — правильную молитву. На следующий же день брат пошёл на поправку.

Но я ошибалась, когда думала, будто заключила сделку с созданием из Тхеос Косом. Моё печальное божество обладало иной природой.

"Он оказался истинным богом. То, что обратилось ко мне, было…"

— Даже после смерти Первого его тело продолжала бороться с недугом. В конце концов очистившаяся от скверны плоть отделилась от заражённой. Её оказалось несколько… частей. Они уже не были Создателем, но обладали собственной волей.

— Хочешь сказать…

Слова Миарка потрясли меня. Догадка, тщательно запрятанная на задворках сознания, предстала передо мной во всей своей страшной логичной красоте.

— Над моей болью сжалились, — едва слышно проговорила я, не узнавая собственного голоса. — В отчаяние я дала обещание, и ко мне пришёл с лицом всеми забытого мертвеца. Меня правильно изгнали из храма — сердце боевой жрицы не должно принадлежать никакому богу кроме Жиюнны.

"Вот я и сказала это вслух".

— Если в тебе что-то, чего нет в других, принцесса?

На этот раз я медлила с ответом. Было жутко смотреть правде в глаза, но голос разума твердил: так надо.

— Да. Я дала Имя истинному богу, и он его не отверг.

— Освободись, Хелена, — властно велел Миарк. — Произнеси то, что шепчет голос внутри тебя.

— Я — иная. Не такая как все.

"Слёзы? Я плачу?"

— Всё хорошо, — утешал меня Миарк. — Ты сильная… сильнее, чем я.

Горячие слёзы ручьями лились из глаз. Я просто не могла не оплакать прощание с невинностью — не телесной, но духовной.

В маленькой комнате с безукоризненно чистыми белыми стенами сидели, обнявшись, двое: светловолосая девушка и темноволосый юноша.

— Мой отец начал с малого. Перед тем, как приступить к своей Великой Работе, он отделил себя от окружающих. "Невозможно построить новое, завязнув в старом", — вот что я от него когда-то услышал. Ради осуществления замысла он многих принёс в жертву: давнюю возлюбленную, их нерождённого ребёнка, мою мать, меня, Алетию. А под конец — всех жителей Эйана, поскольку они не оправдали его надежд.

— Я сошла с пути жрицы, — тихо сказала я. — Не считая семьи, им я дорожила больше всего на свете.

— Достойное приношение, — одобрил эйанец.

— Как мне теперь жить? Видя печать другого бога, почему Жиюнна помогает мне?

Шэйн открыл для меня путь через Чёрное Зеркало не по своей воле. Ему приказали.

— Не знаю, — честно ответил мой друг. — Но если бы знал, сказал.

Он и не мог знать. Его бог мёртв, а новый покровитель — Белая Королева — слишком похожа на смертную женщину. Других же Владык в Ортано Косом нет.

— Прости за невольную ложь. Высшую Алхимию могут использовать только дети Эйана. Твои надежды были обречены с самого начала.

— Я прощаю.

"Миарк не желал мне зла. Страсть к манипулированию и обману у него крови. Это семейное".

Волосы у Ларандина длинные, шелковистые. Расчёсывать их одно удовольствие. Но с каким наслаждением я бы прошлась гребнем по тёмным локонам Лионеля!

"Я будто рождена для королевских покоев".

— Всё готово, светлый принц. Вам подать зеркало?

— Не нужно, — с очаровательной детской стеснительностью сказал старший брат моего друга-с-тайнами. — Я сам.

Он встал с высокого стула из светлого дерева (на спинке были выложены перламутром лилии) и подошёл к напольному зеркалу в человеческий рост в высеребренной раме.

Я стояла позади и любовалась на отражение высокого красивого юноши с волосами белыми, как снег, и яркими голубыми глазами. Прошло уже несколько дней с пробуждения, но в сыне Гвиневеры Альбианы не исчезла некоторая неловкость, словно юноша чувствовал себя чужим в этом прекрасном теле.

— Королева желает видеть Вас немедленно, — напомнила я.

— Я помню, — обворожительно улыбнулся — почти как брат — Ларандин. — Спасибо.

Я стала терпеливо дожидаться, пока он не закончит изучать себя в зеркале. Дворцовая девушка в понимании Белой представляла из себя причудливую смесь служанки и придворной дамы. Впрочем, у неё не было выхода: Слуги слишком грубы, чтобы доверить им принца, внешне взрослого, но по сути беззащитнее новорождённого.

— Каков мир за пределами дворца, Хелена? — внезапно спросил Ларандин.