Stashe - Кайорат

Ледяные брызги с силой били по морде, пардон лицу, но через какое-то время мне стало совершенно все равно лицо там или морда. Я едва не захлебнулся, когда соленая волна с силой ударила о палубу, перекатившись через борт корабля, и окатила нас. Перебило дыхание, едкая соль попадала в ноздри и глаза, от чего их немилосердно щипало. Меня возило по скользким доскам и веревки, которые должны удерживать от падения за борт помогали плохо. Да, за борт вылететь они не давали, но мягкое брюхо я отбил, мотыляясь из стороны в сторону. Я чихал и пытался откашляться. Крылья стали тяжелыми и неуклюжими, и страх, что их поломает обо что-нибудь, наполнял меня ужасом. Со стороны крыльев, конечно, никто не видел, но от этого они никуда не делись. А волны все перекатываясь, кидали судно и лениво перекидывали друг другу, словно играли. Казалось, их игра становится все несдержаннее, агрессивнее. Словно они злятся и подкидывают игрушку все выше, чтобы затем с яростью швырнуть оземь. Я чувствовал, как мы проваливаемся в бездонную яму, и ждал, что нас поглотит пучина. Но новая волна легко поднимала кораблик из нее и забрасывала наверх, на самый краешек белоснежного гребня, чтобы вновь и вновь сбросить вниз. Переваливаясь сбоку на бок, корабль крутился меж гигантских волн. Не знаю, управляли ли им наши моряки, или тогда мы находились в лапах совсем других рулевых, не знаю, и сколько все продолжалось. Время тянулось как-то странно, то растягивалось, то сжималось до кратких мгновений.

В ушах раздался жуткий треск. Меня подкинуло и вскользь задело чем-то тяжелым, а затем я как птица вылетел за борт. Что-то резко потянуло вниз, а потом просто начало дергать в разные стороны. В пасть хлынула вода, я едва не захлебнулся, начав бить по воде крыльями и лапами одновременно. Веревки змеями опутывали тело, лапу и сильно затрудняли движения. С большим трудом подавив приступ острой паники, я стал грызть их, пытаясь избавиться от пут. Кашляя и судорожно дергаясь, боролся с коварными веревками, и это было нелегко.

Не знаю, каким чудом нас троих не убило мачтой. Может Осирис или Пилон успели наложить заклятие, а может просто повезло. Мачта сломалась и начала собственное путешествие за бортом корабля, прихватив нас с собой. Веревки крепко связали нас с обломком дерева, но они же едва не утопили. Усилием, которое меня едва не доконало, я избавился от последних пеньковых колец и немного отдышался. Увы, не могу понять странной шутки судьбы, но, похоже, шторм начал стихать. Или мотало меньше, или просто выдохся окончательно. Тогда я немного успокоился и перестал биться на воде, боясь немедленно утонуть. Первая мысль, пришедшая в тот момент в голову, была — где мои товарищи?

— Шторм заканчивается! — просипел около уха Осирис. Я извернулся и увидел икуба. Губы посинели, вид бледный. Веревки еще удерживали на плаву, но головой он постоянно уходил под воду. Я протянул лапу и подтащил его ближе к себе как можно аккуратнее. Меня трусило от страха, голова, точнее место по которому пришелся удар, болело, тошнило от горькой воды. Но и это не самое худшее. Я оглядывался, искал взглядом и никак не находил коня.

— Где Пилон? — прокричал я Осирису, удерживая его как можно ближе к себе и над водой. Икуб тоже огляделся. Я вдруг понял, что приобрел собственный вид. Когда именно произошло превращение, не заметил, собственно и значения это уже не имело. Разорвав когтями веревку, теперь только мешающую икубу, я помог Осирису залезть на себя и уцепился за мачту покрепче.

— Пилон! — завыл я. Какое горе. Неужели погиб? Осирис постучал меня по макушке:

— Вижу! — просипел он, окончательно теряя голос. Я покрутил головой и тоже увидел, как на гребне волны на нас плавно несется знакомая черная туша.

— Живой! — заорал я. Радость, несмотря на все потрясения, захлестнула. Радость, облегчение и мучительное отрезвление. Живы. Но что с кораблем? И что дальше?!

— Вот вы где! Шторм заканчивается, а мы недалеко от суши! — проорал конь. Он отлично передвигался, и я не заметил, чтобы испытывал неудобства. Более того, легкость, с которой он это делал, была поразительной. Не плыл, нет, скорее летел. В воде и по ней.

— Ну что, утопленники, попробуем добраться до суши? — спросил непонятно от чего повеселевший Пилон.

— А корабль?

— Вот о чем сейчас только думать, малыш! О своей шкуре пекись, салага! Поглядел бы на Осириса, доходит, бедняга!

Я не стал напоминать коню, что икуб возлежит на мне, и просто окинул его недобрым взглядом.

— Не уверен, что доплыву сам, — честно прохрипел Осирис. Пилон фыркнул:

— Глупости. Плыть недолго, шторм стихает. Мы с малышом поможем. Не стоит сдаваться в двух шагах от победы. Давай, греби за мной, Кайорат. Сможешь перекинуть Осю на меня?

Я хотел гордо отказаться и сказать, что понесу икуба сам, но, подумав, все же помог Осирису перелезть на спину жеребца. Огрызком веревки, что болталась вокруг лапы, осторожно привязал руку обессиленного икуба к шее Пилона, и мы поплыли.

Плыть оказалось тяжело. Единственное, что заставляло держать морду над водой, пример Осириса, который постепенно пришел в себя и рвался плыть. Пилон не соврал, сказав, что берег недалеко. Правда никто из нас не знал, что он каменистый и выбраться затруднительно. Если не сказать почти невозможно. Осирис хотел плыть сам, но разреши Пилон ему это сделать, икуб наверняка утонул бы. Нас основательно побило о камни, и будь берег чуть менее пологим, скорее всего, просто размазало. Когда же удалось выползти, Пилон погнал нас вверх по склону, до зеленой полосы травы. Там мы и повалились. Даже начни Пилон пинать меня копытами, я уже не поднялся бы. Сил не осталось, однако конь в своем духе выдал несколько замысловатых ругательств.

— Отдохните. Я посторожу, — последние слова, которые я услышал, прежде чем провалится в сон.

Самым отвратительным ощущением при пробуждении стала ноющая боль во всем теле. Словно меня долго волокли по булыжникам. Ни единого живого местечка. Но оказалось и это не самая большая неожиданность. Когда я открыл глаза, то совершенно растерялся. Было темно. То есть абсолютно. Даже неплохое ночное зрение не помогало. Едва в голову пришла жуткая мысль, что по неведомой причине я ослеп, как голос Осириса развеял мои опасения.

— Темно как в чьей-то заднице.

— Осирис, ты тоже ничего не видишь? — Спросил я тьму, невольно задумываясь о приключениях икуба.

— Не вижу, малыш. Видимо, наступила обещанная ночь. Как там наша свинья поживает интересно?

— Не напоминай о том апофеозе позора, — разбил наш дуэт хмурый голос Пилона, — как ощущения, ребятки?

— Как будто катком переехало, — после продолжительной паузы произнес икуб.