Джон Толкиен - Две твердыни

— Придется, — медленно и очень спокойно ответил Фарамир и странно улыбнулся. — Вот и разгадка всех загадок. Единое Кольцо, которое считают потерянным для мира! И Боромир хотел отобрать его силой? А вы удрали? Бежали столько миль, чтобы попасть прямо ко мне! В горах в безлюдье, два невысоклика против сотни солдат, готовых примчаться на мой зов в любую минуту! И Кольцо над всеми Кольцами! И вы в моей власти. Прекрасный дар судьбы! Фарамиру, Капитану Гондорского войска, представляется случай показать себя! Ха!

Он встал, выпрямился во весь свой огромный рост, и серые глаза его засверкали. Фродо и Сэм вскочили с табуретов, отпрыгнули к стене, прижались к ней спинами. Их руки потянулись к мечам. Стало очень тихо. Сидящие в пещере воины, заметив, что в нише что-то происходит, насторожились и удивленно смотрели на хоббитов. Но Фарамир выдержал паузу и, тихо засмеявшись, снова опустился в кресло. Потом лицо его стало серьезным и печальным.

— Бедный Боромир! Слишком трудным оказалось для него испытание, — промолвил он. — Еще тяжелее стало из-за вас бремя моей печали, непонятные странники из дальних земель с гибельной ношей! Но, по-видимому, я лучше разобрался в хоббитах, чем хоббиты в людях. Мы, гондорцы, не приучены лгать. Мы не хвастуны, но если даем обещание, то скорее погибнем, чем нарушим слово. Я уже сказал: «Не нагнусь за ним, если увижу на дороге». Так что даже пожелай я завладеть этой вещью, слово было сказано, я его не нарушу, хотя и не знал, что обещаю. В этом предмете для меня нет искушения. Может быть, потому, что я многое знаю и вижу опасность, которой человек должен избегать. Сядьте. Успокойтесь. Утешься, Сэм. Ты выдал тайну невольно, видно, судьба так хотела. Сердце у тебя мудрое и верное, оно видит лучше, чем твои глаза. Потому что, как вам это ни покажется странным, сейчас вы в полной безопасности. Кто знает, Сэм Гэмджи, может быть, открыв мне все, ты помог своему любимому хозяину. Теперь я постараюсь, чтобы наша встреча обернулась ему на пользу, так что можешь даже радоваться. Но никогда больше — слышишь? Никогда! — не произноси вслух название этой вещи. Пусть это будет в первый и последний раз.

Хоббиты вернулись на свои места и сели тихо-тихо. Солдаты снова занялись вином и беседой, решив, что их Капитан пошутил с гостями и шутка кончилась.

— Наконец-то мы сможем хорошо понять друг друга, мой Фродо! — продолжал Фарамир. — Если ты владеешь этим предметом по просьбе других, не желая его для себя, ты заслуживаешь моего уважения и сочувствия. Удивляет меня то, что ты его прячешь и не пытаешься применить. Вы для меня — существа из чуждого и далекого племени. Неужели все ваши соплеменники на вас похожи? Тогда это должна быть страна покоя и мира, где садовники в большом почете.

— Не все у нас совершенно, — ответил Фродо, — но садовников мы действительно уважаем.

— И наверное, даже там, в своих мирных садах, вы устаете, как любое существо под солнцем. Что же говорить сейчас, когда ты так далеко от дома и так долго в пути. Попробуй уснуть спокойно, если сможешь. Не бойся, я не хочу ни смотреть на эту вещь, ни прикасаться к ней, и знать о ней не хочу больше, чем уже знаю (и этого достаточно, увы!). Не желаю подвергаться искушению, чтобы в новом испытании не оказаться менее достойным, чем Фродо сын Дрого. Отдохни, только скажи еще, если можешь, куда ты собираешься идти дальше, ибо я буду бодрствовать и думать. Утром каждый из нас пойдет своей дорогой.

После пережитого потрясения и страха Фродо весь дрожал. Теперь на него навалилась огромная усталость и туман застилал глаза. У него больше не было сил сопротивляться и притворяться.

— Я искал дорогу в Мордор, — произнес он еле слышно. — Шел на плато Горгорот. Мне надо найти Огненную Гору и бросить эту вещь в Роковые Расселины. Так сказал Гэндальф. Но я, наверное, никогда не дойду до цели.

Фарамир с минуту смотрел на него, будто в первый раз, внимательно и удивленно. Заметив, что хоббит пошатывается и еле стоит на ногах, воин ласково взял его на руки, отнес на ложе, уложил и тепло укутал. Фродо тут же провалился в глубокий сон.

Рядом поставили другое ложе для его слуги. Сэм с минуту колебался, потом с низким поклоном обратился к Фарамиру:

— Спокойной ночи! Ты оказался высшей пробы, господин!

— Неужели? — спросил Фарамир.

— Да, господин. Я бы выразился: показал себя в лучшем виде.

Фарамир усмехнулся.

— Дерзок слуга у Фродо сына Дрого! Ну что ж! Похвала из честных уст — высшая награда. Я пока ее не заслужил. У меня не было настоящего искушения и не было желания поступить иначе.

— Я тебе верю, — сказал Сэм. — Ты заметил, благородный господин, что в моем хозяине есть что-то от эльфа. А я скажу, что и в тебе тоже есть что-то, напоминающее… — не смейся! — мага Гэндальфа.

— Может быть, — произнес Фарамир. — Может быть, ты почувствовал дыхание нуменорского ветра. Доброй ночи!

Проснувшись, Фродо увидел склонившегося над ним Фарамира. На мгновение его пронзил прежний страх, и хоббит сел на ложе, отодвинувшись к стене.

— Тебе нечего бояться, — сказал Фарамир.

— Разве уже утро? — спросил Фродо и зевнул.

— Еще нет, но луна уже заходит. Хочешь на нее посмотреть? И мне нужен твой совет в одном деле. Жаль, что пришлось прервать твой отдых, но прошу тебя пойти со мной.

— Я пойду, — ответил, вставая, Фродо.

Его снова пробрала дрожь, когда он вылез из-под теплого одеяла и шкур. В пещере было холодно. В тишине громко шумел водопад. Хоббит завернулся в плащ и пошел за Фарамиром.

Сэм проснулся внезапно, как чуткий пес, вмиг увидел пустое ложе хозяина и сорвался с постели. Заметив темные силуэты Фродо и высокого человека на фоне Окна, через которое падал лунный свет, верный слуга побежал за ними между рядами спящих на сене солдат. Проходя мимо водяной завесы, он обратил внимание на то, что она теперь напоминала блестящий шелк, затканный серебром и жемчугом, а по краям — тающие лунные сосульки. Но задерживаться, чтобы полюбоваться, не стал, а сразу бросился вслед за своим хозяином, который только что свернул в узкую дверь в стене пещеры.

Сначала они шли темным туннелем, потом по мокрым каменным ступеням вверх, пока не оказались на маленькой площадке, вырубленной в скале и облитой лунным светом, падающим сверху из щели в скалах. Здесь ступени раздваивались — одна узкая лестница вела, по-видимому, к крутому берегу потока, а другая поворачивала влево. По ней они и пошли. Каменная лестница оказалась винтовой, как в башне. Шли довольно долго, наконец выбрались из темных камней и встали на широкой плоской скале, ничем не огражденной. Справа от них, с востока, горный поток срывался с террасы на террасу, потом тек по гладкому искусственному желобу. Темная вода пенилась и бурлила почти у их ног и исчезала внизу. У истока водопада стоял недвижный страж.