Сергей Сергеев - Адепт и гадалка

Абсолют желает, чтобы человек всегда любил его, был с ним в сердце своём, не отвлекался слишком глубоко в материалистическую пучину жизни. Для того созданы заповеди, соблюдай их, и это не позволит тебе отдалиться от Абсолюта.

Так в чём же тогда смысл жизни? Смысл в постоянном любовном контакте человека с Абсолютом, его неустанном приближении к Абсолюту, святости, огненности. Задача проста и состоит в том, чтобы человек за короткий промежуток физической жизни обретал такие магические свойства, которые при её окончании, позволят уйти в иной мир единым целым, святой душой, чистым огненным телом, правильным божественным сознанием.

Но Абсолюту и человеку всегда мешают и отдаляют такое преображение цикла. Любовь и стремление к Абсолюту, в конце концов, победят смерть. Искоренится болезненный переход из одного мира в другой, болезненный для сознания и разрушительный для физического тела".

"Что это было?" — спросила сама себя Мария, рассматривая непонятные узоры шёлка на голубом фоне ночной рубашки.

"Так получается, что мир создан для совершенствования человека, для облегчения ему счастливой жизни не на земле, а в другом мире", — продолжала она размышлять об ином, примеряя его на действительность.

Наконец, осознав, что за предмет у неё в руках, она надела его. Поправляя тонкую бретельку на плече, вспомнила, что такое уже однажды было в офисе. Она старалась пропустить через своё сознание то, что пришло ниоткуда, и получалось, что в её сердце поселилась любовь — к человеку, и об этом она знала давно, но лишь теперь она перестала понимать хорошо это или плохо.

"Тук, тук", — снова оно напомнило о себе. В этот раз Хрусталёв не испугался, ведь не было больно, просто сбой, возможно аритмия. Но почему он остановился и перестал чистить зубы, что-то наплывало, как тогда в машине и вытесняло обыденные мысли о прошедшем дне и дне грядущем.

"Большая душа широка. Аура чиста, связь постоянна. Свечение ярко, ослепительно. Затрат почти нет и лишь постоянная подпитка. Если мысли — энергетическая субстанция, то она оставляет след в информационном поле и в ауре человека. Возможно, для людей аура и есть информационное поле, а не только отражение его психофизического состояния.

Тогда должен существовать антисвет, который вторгаясь в ауру, окутывает и не даёт излучаться свету. Чёрные и грязные мысли его стихия. Если есть мысль, то будет и поступок. Мотив — это ранее продуманная мысль.

Все светлые и чистые мысли даны Абсолютом. Тёмные и грязные — антиабсолютом. Кто пишет правила, тот и диктует нормы. Кто первый? Почему борьба? Один создал — он творец. Второй бездарность — потребитель. Он может только отбирать и воровать, творить нет способностей. На всякое доброе начинание есть злое. Не надо ничего придумывать, смотри и делай наоборот.

Построили — разрушь. Нашли — укради, отними. Если цель маскируется красивыми лозунгами, а по своей сути есть обыкновенное, тривиальное нарушение заповедей, то это — двойной стандарт. Сами создают законы, под законы — несознательных нарушителей закона — затем следует наказание по чужим и несправедливым законам. Это — чистой воды двойной стандарт, его суть отними, убей, захвати и заставь жить в рабстве. Во имя чего это делается? Во имя господства, ну никак не света, а тьмы. Если господь у нас один — Абсолют, а они ничего не боятся. Почему? Потому, что не верят в наказание, не верят в Абсолют, и силы черпают у антиабсолюта? Нет, они любят только своё "Я", а которое из многих, не знают и сами".

"Что вообще происходит?" — Андрей изумлёно смотрел на своё отражение в зеркале и видел лишь белую зубную пасту на губах. Он перевёл взгляд на правую руку, которая, застыв в воздухе, держала зубную щётку. Было такое ощущение, что его в неестественной позе прихватил приступ радикулита, а боязнь пошевелиться, из-за возможности появления резкой боли в позвоночнике, парализовала все остальные конечности тела. Он с опаской опустил руку и подумал: "Радикулит в сердечно-мозговых нервных окончаниях, возможно, опасней шейно-спинного".

"Да ерунда — это всё", — и он, дочистив зубы, умылся и вновь посмотрел на своё отражение. Лицо и губы были чисты и влажны. "Что доигрался я с браслетом, мысли в голову приходят какие-то правильные? Или, наоборот, топчусь на одном месте, завяз в быту, и движения вперёд нет", — и он, выключив свет в ванной, отправился спать.

"Кнопки лучше осваивать под контролем, завтра и приступим, пока он сам их не начал изучать", — и, погасив ночник, она забралась под одеяло.

Утром состоялась их встреча в рабочем офисе-квартире. Всё так и не так, дежа вю наоборот, старые впечатления на новый лад. Инна, которая ночевала здесь, Хрусталёв знал теперь назначение третьей комнаты, напомнила дневные планы, и, казалось, пора приступать к их выполнению, но он всё тянул время и старался заглянуть в глаза Марии.

— Вы что-то хотите спросить, Андрей Викторович? — неожиданно истолковала его мятежность гадалка.

— А у меня другое ощущение, что это вы что-то хотите сказать мне, — ответил Хрусталёв, и у него прибавилось уверенности, что он прав.

— Вам ни кажется, что в наших отношениях появилось чувство новизны? — спросила она его, пропустив его приглашение к откровенности.

— Кажется то, кажется, но вот, что именно, не понятно.

— Ну, вот и у меня также, а по поводу "сказать" вы угадали, собиралась, но по формату обучения, — пояснила она и добавила, — хочется думать, что я не ошибаюсь, предлагая вам новую ступеньку, непосредственное взаимодействие с кнопками.

— До того как или после? — образно выразился Андрей.

— Конечно потом, про контракт забывать не следует.

Раскручивая очередного клиента, Хрусталёв изредка посматривал на часы с надеждой, что времени останется немного больше для тренинга, но клиент попался вредный и никак не хотел работать. В результате Андрей потратил на него времени больше, чем обычно: "Вот так всегда, по закону бутерброда — маслом вниз". Наконец, покончив с банковскими делами, составив отчёт, он, в предвкушении новизны и чувства, что это главное и итоговое в обучении, направился в офис.

Мария не изменяла своим принципам и ждала Хрусталёва в большой комнате за столом и ноутбуком. Аскетическая обстановка помещения, по её понятиям, способствовала созданию рабочего настроя, не отвлекала и в то же время не создавала ощущения ограниченности пространством, как кухня, например, что должно было придавать процессу обучения ещё и творческий характер.

Чтобы чувствовать себя более раскованным, Хрусталёв снял пиджак и повесил его на спинку стула, перед этим предварительно выложил браслет на центр стола. Все приготовления происходили неспешно и в полнейшей тишине, и иногда было слышно, как срабатывал кулер в ноутбуке, периодически набирая обороты для охлаждения процессора.