Сергей Сергеев - Антимир

— В каком смысле?

— В смысле земельных участков, продай, говорят москвичи для дела, иначе отберут, говорят, и не попользуешься.

— О каких участках идёт речь? — всполошился всерьёз Ухваткин.

— Да о многих, даже о тех, про которые и ты не ведаешь, да, кстати, интересуются и по Сакко и Ванцетти, там, на месте бывшего хлебокомбината, если мне память не изменяет у нас автостоянка? — переключился на конкретный объект Владимир Петрович.

— Как вопрос по жилым домам заблокировали, организовали стоянку, — отозвался Ухваткин.

— Хочешь, поехали со мной на встречу с Малюгиным, я по своим вопросам буду консультироваться, а ты по хлебокомбинату, только один, без помощника, — заторопился Помпеев.

— Сколько он запросит за консультацию?

— Вот там и узнаем, делиться всё равно придётся с кем-то, когда ты не у власти, — пояснял Помпей.

— Что прямо сейчас? — удивился Алексей.

— Ты знаешь, что у меня отпуск на носу, тянуть нет смысла.

— А куда ты собрался в отпуск? — переключился на другую тему Алексей.

— А мне всё равно куда, этим вопросом Полина занимается, ну два-три дня выдержу, обозревая местные достопримечательности, а потом начну пить, и всё будет по барабану, — откровенно изложил свои планы на отпуск бывший мэр.

— Это ты зря, — протяжно вытянул из себя фразу Ухваткин, и было непонятно, то ли он осуждает Помпеева, то ли сочувствует ему.

— Да опостылело всё, и мысли разные в голову лезут, а так хоть голова отдохнёт. Ну, что поехали к заму губернатора? — взглянул вопросительно он на всё ещё сидевшего за столом Алексея.

— Поехали, — согласился тот и встал со стула.

Они покинули кабинет. Виктор отключился от картинки и стал размышлять о сейфе и карточке, затем переместил свой взор внутрь сейфа.

Карточка лежала на конверте поверх каких-то бумаг. "Как учил Хрусталёв, сконцентрироваться на предмете, а затем на месте, куда он будет трансформироваться".

Документы фрагментировались и исчезли. Виктор сфокусировал свой взгляд на поверхности стола прямо перед собой. Стопка появилась ниоткуда, в таком же расположении, как и в сейфе: сверху пластиковая карта "Виза", затем полуоткрытый конверт с вкладышем, где отображались номер счёта и код, внизу два листа договора. Виктор переписал pin-код, немного помедлив и номер счёта: "Вдруг надумаю возвращать деньги".

Через пятьдесят минут вся стопка лежала на своём месте в сейфе. Часть снятых денег с карточки Виктор положил на счёт главврача психиатрической больницы, остальные оставил себе на расходы.

"Всё это крысиные бега, с таким же успехом можно трансформировать купюры прямо из хранилища банка или из банкомата, чем я отличаюсь от Машки и Хрусталёва? Да ничем, мы все трое направляем свои способности на добычу денег. В принципе можно обойтись и без денег, брать то, что необходимо напрямую. Что тогда остаётся? Для чего живём? Развлечения? Месть? Наказывать тех, кто стоит на пути? Судить и наказывать таких, как Помпеев, соседей по даче, чтобы не лезли в чужие дела, главврача, — вот с него мы и начнём".

Он позвонил ему и сообщил о переводе денег.

— Если это так, — ответил грузный самодовольный человек в белом халате, — завтра можете приезжать за справкой.

— А почему не сегодня? — переспросил Виктор.

— Завтра, молодой человек, завтра, таков порядок, — ответили ему на другом конце провода.

Вечером после ужина, сидя на диване перед телевизором, он сообщил об этом Маше.

— Что ж, хорошо, а деньги откуда взял, — спросила она, выглаживая воротничок его рубашки, чтобы не делать это завтра утром.

— Фирма кредитует, — соврал он, не моргнув и глазом.

Блокировку от проникновения они умели ставить оба, потому он не боялся, что она узнает, каким образом он достал денег.

— Вить, — обратилась она к нему, пристально вглядываясь в его лицо, — у тебя всё нормально?

— Что, ты хочешь, Маш? — начал он уже раздражаться, — нормально у меня всё.

— Что я хочу? — неожиданно повторила она вопрос, а потом откровенно и ответила на него, — хочу нормальной семейной жизни.

Она прошла мимо, шелестя халатом, неся в руках отутюженную мужскую сорочку, чтобы повесить её в шкаф на плечики.

— Это значит, ты хочешь, чтобы мы расписались? — съязвил он, помня, чем заканчиваются разговоры о семейной жизни.

— А ты не хочешь? — не столько удивлённо, а сколько отстранённо переадресовала она вопрос ему, повернув голову в его сторону, а руками тем временем цепляя крючок плечиков с рубашкой о перекладину в шкафу.

— Вот распишемся и тогда всё, пойдёт настоящая семейная жизнь, — ёрничал Виктор и, нервничая, начал в беспорядке переключать каналы телевизора.

— Вить, я хочу детей, я хочу заботиться о них и в этом вижу своё предназначение, — как можно спокойно, чтобы его раздражение не перешло в агрессию, излагала Мария свою позицию. Она снова вернулась к гладильной доске, чтобы отгладить уже свои вещи, которые наденет завтра.

— Устраивайся на работу в детский сад и заботься, — начинал переходить на элементы хамства Виктор, что свидетельствовало о его готовности вспылить и наговорить много лишнего.

— Я с тобой серьёзно, а ты насмехаешься, — обиделась она.

— Я ещё не готов стать отцом, — несколько сбавил он температуру накала разговора.

— В том-то вся загвоздка, сначала мы не хотим, а потом уже и не можем, — тихо вздохнула она и отправилась в ванную комнату, тем самым давая понять, что дальнейшее развитие разговора ей понятно.

"Что на неё нашло, — размышлял Виктор уже в одиночестве, — с кем она там общается на своих сеансах белой магии, семейный только Хрусталёв. Кстати о Хрусталёве, пусть гонит его к чертям собачьим, он меня начинает доставать".

Неожиданно услышал раздражённый голос Марии сзади со спины, она стояла в проёме двери и выказывала своё недовольство:

— Так, чем тебе помешал Хрусталёв? И это вместо благодарности за восстановление твоей памяти?

— Прицепился старикан к молодым женщинам и каждый день за бесплатно просматривает эротику, — выпалил Виктор первое, что пришло ему на ум.

— Ты ревнуешь? Не переживай, он этого не делает, он дал слово и держит его, — улыбаясь она вошла в комнату и встала напротив Виктора.

В этот момент ей было приятно осознавать, что любимый мужчина ревнует её, в этом был хотя и малый, но всё же намёк на то, что она ему не безразлична.

— Откуда ты знаешь, с его слов? — продолжал упорствовать Виктор, но лица не поднимал и прятал свой взгляд в телевизор.

— Я чувствую, когда меня раздевают взглядом, и некоторые женщины, без браслета, обладают таким даром, но не знают, как его называть и как им пользоваться, — она, говоря, подошла вплотную к нему и начала теребить его вихры, так делают матери с непослушными сыновьями.