Анна Клименко - Кубок лунника

В пещере повисло тревожное молчание. Малика комкала шелковый пояс халата, а лунник просто стоял и смотрел на нее сверху вниз.

– Вам придется это сделать, иначе я буду думать, что ошибался в вас, – тихо сказал он.

– Наверное, вы с самого начала во мне ошибались, граф. Трудно найти в Этернии более взбалмошную и глупую особу, чем я.

– Сделайте это для меня, госпожа Вейн. Мне бы не хотелось видеть вас обезумевшей от страха и валяющейся в ногах у палача.

– Хорошо, я постараюсь, – она кротко опустила голову, – наверное, для меня очень важно то, как вы будете обо мне думать… после того, как…

– Вот и замечательно, – лунник ободряюще похлопал ее по плечу и повернулся, чтобы уйти, но Малика успела цапнуть его за рукав.

– Подождите! – она быстро поднялась, ойкнула от боли в затекших ногах, – подождите… вы ведь… хотя бы не ненавидите меня? Помните, тогда, в Ирисовых пустошах, я сказала… что не хочу вас больше видеть… Я не хотела так говорить, но… Вы не должны меня за это ненавидеть!

Последние слова вырвались из горла вместе с рыданиями.

– Вы что, в самом деле считаете, что я вас ненавижу? – на губах лунника играла угрюмаяполуулыбка, – право же, госпожа Вейн, не нужно так думать. Хотя, несомненно, кто-нибудь другой смог бы возненавидеть вас, пропахшую Дэйнором Сильваном так, что у меня голова кругом идет.

– Я не хочу, чтобы вы смотрели, как я сгорю, – она всхлипнула, все еще цепляясь за бархатный рукав.

– Но я должен присутствовать на казни, – лунник осторожно освободился из ее хватки, – простите, мне пора. Сейчас придет девушка, которая должна вас остричь и переодеть.

– И мы больше никогда не увидимся, – обреченно шепнула ведьма.

– Думаю, никогда, госпожа Вейн.

– И это все, что вы мне можете сказать?..

– Да.

…Он ушел.

А Малика впала в странное заторможенное состояние. Ей вдруг стало все равно, что будет дальше – сожгут ли ее, четвертуют или повесят… Единственный человек (тьфу, лунник!), на сочувствие которого она рассчитывала, в конце концов от нее отвернулся, вырвал с корнем из сердца. Наверное, именно этого она заслужила. Ну а если нет никого, кому ты нужна – значит, ты уже и так мертва, Малика Вейн.

…– Госпожа Вейн?

Знакомый, до боли знакомый голосок, звонкий и жизнерадостный.

– Зачем ты здесь?

Оборачиваться не хотелось. Двигаться – тоже.

За спиной затрепетали оранжевые сполохи факела.

– Я пришла, чтобы вас остричь и переодеть, – просто ответила Марисия, – вы позволите? Никто больше не хотел сюда идти, вот я и решила, что…

– Что самое время поговорить по душам? – она резко обернулась, надеясь застать лунницу врасплох, но Марисия с недоумением покачала головой.

– Я не понимаю вас, госпожа Вейн. Я пришла, чтобы…

– Да, уже знаю. Чтобы обрить меня и переодеть. Спасибо, милочка, спасибо.

Лунник, сопровождавший Марисию, вставил факел в подставку и вышел, плотно притворив дверь, а девушка с полотенцем на плече и медным тазом в руках неспешно двинулась к ведьме.

– Мне подумалось, госпожа Вейн, что лучше это буду я, чем какой-нибудь грубый мужлан.

– Разумеется. Уж лучше быть обритой девушкой, в жилах которой течет кровь аристократов, – съязвила Малика, – что ж, я готова. Приступай.

– Давайте сперва переоденемся.

Малика уставилась на рубаху из грубого полотна, которую протягивала ей Марисия.

– Вам помочь, госпожа Вейн?

– Спасибо, я уж как-нибудь сама управлюсь.

Шелковый халат скользнул на пол, а Малика нырнула в рубище. Затем, подтянув шнуровку у горла, она послушно опустилась на колени.

– Кулон, госпожа Вейн. Вы хотите его оставить при себе?

«Надо было вернуть его Альвену», – мелькнула запоздалая мысль, но вслух ведьма сказала:

– Да, хочу.

– Может быть, вы его передадите мне, а я его отдам кому следует? У вас остались родственники за пределами Ловенны?

– Нет. Никого, – прошептала ведьма с улыбкой.

Наверное, чуть легче уходить из мира живых, будучи совершенно одинокой.

– Хорошо, – пальцы Марисии легко коснулись затылка, она принялась вынимать из прически чудом удержавшиеся в ней шпильки.

Затем волосы упали на плечи, а лунница, проворчав что-то себе под нос, положила на камни две бритвы и ножницы.

– Так в чем перед тобой провинился Дэлин Сильван? – вяло поинтересовалась Малика, – можешь рассказывать, все равно это уйдет со мной.

– Да уж, вам никто не поверил бы. Но не забывайте, что я просила вас уехать.

Защелкали ножницы, и каштановые пряди посыпались на пол. Лунница молчала, а Малика – та даже дышать перестала, боясь спугнуть удачу.

Хотя – при чем здесь удача? Глупости все это. Никто не поверит убийце Сильвана-старшего, и никто никогда не узнает, что за зверь бушевал в Ловенне.

Наконец Марисия вздохнула, положила ножницы и взялась за бритву.

– Хорошо, я скажу вам напоследок – и да упокоится ваш дух навеки. Видите ли, госпожа Вейн, чрезвычайно трудно жить с мыслью о том, что одним прекрасным днем верховный лорд Ловенны соблазнил твою мать и бросил на произвол судьбы. Очень неприятно быть незаконнорожденным ребенком, зная, что имеешь право на большее, нежели жалкий изумруд на цепочке. И весьма к месту приходится странный дар лунной магии, унаследованный от умершей матушки. Дар Повеления, госпожа Вейн, помноженный на силу, полученную в наследство от отца…

– Впервые слышу о подобном даре.

– Каждый раз я выбирала того, кто будет убивать, и приказывала ему сделать это, – пояснила Марисия, работая бритвой, – даже Дэйнор Сильван замарал свои чистые ручки, а теперь ничегошеньки не помнит. Никто из них не помнит.

– И зачем тебе это было нужно? – Малика невольно дернулась, и тут же почувствовала, как по шее потекла тонкая струйка крови.

– Ой, я вас оцарапала! – лунница быстро промакнула ранку салфеткой, – зачем? Я хотела бросить тень на имя Сильванов, госпожа Вейн. Всего лишь. Все знали, что у Дэлина большие расходы, и точно также всем было известно, что шахту он не мог продать, так хотел еще отец Дэлина, и так было записано в завещании, о котором я слышала еще от матушки. Ну, а если в землях верховного лорда творится такое непотребство, на которое, к тому же, сам он закрывает глаза… То любой должен подумать: что-то здесь нечисто, и наверняка у Сильванов… как это говорится у людей – рыльце в пушку.

– Ты не ошиблась, – похвалила Малика, – я именно так и подумала…

– Но я вовсе не планировала убивать драгоценного папашу, – хихикнула Марисия, – мне хватило бы его унижения, когда его бы публично обвинили в убийствах или хотя бы в потворничестве убийцам. Но тут подвернулись вы…

– И у меня получилось его отправить на тот свет.

– Воля Ночной Странницы, – пропела Марисия, завершая бритье, – простите, госпожа Вейн, но я вовсе не собиралась вас использовать. Видать, это ваша судьба.