Лана Тихомирова - Тау

— Как он мог быть чьим-то идеалом? — спросил Михас.

— По-началу мне казалось, что это и есть тот, кого я ждала всю жизнь, но… я ошибалась, — резюмировала я.

Атмосфера, напряженна упоминанием Комрада, разрядилась.

— Миссия по спасению Тау снова продолжается, — радостно сказал Гай.

— И чему ты радуешься? — мрачно спросил Тамареск, — Мы, как всегда, не знаем с чего начать, и все, как всегда, держится на нашем голом энтузиазме.

— С каких пор ты стал таким занудой, стареешь брат, — ответил Гай беззаботно, — а я давно мечтал о всемирном туре, правда, Михас? И, думаю, смогу воплотить мысль в жизнь.

— Столько всего везти?! — воскликнул Михас.

— Наймем жуковозов?! — сказал Гай.

— Дорого, один погонщик стоит дороже самого жука, а покупать жука без погонщика смысла не имеет, потому что жук слушается того, кто его поймал, — здраво рассуждал Тамареск.

— Так проблем никаких нет, — просиял Гай, — мы поймаем жука. Порошок у меня еще остался!

Вот тебе раз, дорогая! Ты думала они вменяемые? А они просто собрались ловить "жуков" после "дозы" порошка. А "погонщиками" кого зовут? Торговцев что ли?

— Можно я не буду участвовать в охоте? — спросила я.

Все трое удивленно на меня посмотрели.

— Вы же хотите с нами ехать? — спросил Тамареск, в упор на меня глядя. У меня мурашки по спине побежали.

— Ехать, не лететь. И не то, чтобы очень хочу, но я так понимаю, это необходимо.

— Значит, вы должны перенестись с нами, — радовался господин Кабручек.

"Переноситься" я не хочу. С юности испытываю стойкую нелюбовь ко всякого рода "порошкам", "колесам" и "косякам".

— Но, не сейчас. Госпожа должна постичь тонкости жизни в Тау и преодеться, — улыбался Михас, — хоть вы и Демиург, но Тау, как я могу судить, живет своей жизнью и развивается самостоятельно в чем-то.

— Это было бы не плохо, но хотелось бы привести себя в порядок, — сказала я.

— Я сделаю ванну, — Тамареск встал из-за стола и куда-то ушел.

Мы доели, о чем-то переговариваясь. Просуда исчезла сама собой, так что мыть ее не пришлось.

— Ваша жена, навеное, счастливица, — сказала я.

— Не без этого, — подбоченился Михас.

— Зато его жена детей рожает, троих за раз! Представляете, и все девочки, — заговорщически подмигнул мне Гай, — как вы думаете, что легче: рожать детей или мыть посуду?

— Мыть посуду, пожалуй, — согласилась я.

— Вот и я о том же, — просиял Гай, — вот почему мы с Гайне не женимся: мыть посуду легче, чем рожать детей.

— Просто ты развратник и боишься нам в этом признаться, — проворчал Михас.

Я встала из-за стола и поблагодарила за завтрак. Сама же отправилась в ванную комнату, мне было интересно, как жители Тау выкручиваются без водопровода.

Тамареск Патанда во всю, что назывется колдовал. В ванной (во второй) была вода, а под ванной горел импровизиврованный костер. При ближайшем рассмотрении механизм оказался тот же, что и в духовке газовой плиты.

— А вы не боитесь, что может быть пожар? — спросила я.

Тамареск вздрогнул.

— Простите, не ожидал, что кто-то придет. Нет, не боюсь. У всех в ваннах есть такие. Удобнее подогревать воду прямо в ванне. Потрогайте, как вам вода?

— Я опустила руку в воду:

— То, что надо.

— Прекрасно. Пока вы моетесь, мы пойдем в магазин, купим вам одежду вместо старой испорченной.

— Но может не быть моего размера, и не стоит так беспокоиться, — от неожиданности я спутала преоритеты вежливости.

— Постойте, — сказал мне Тамареск и позвал: — Михас.

Михас явился тут же.

— Он у нас специалист по размерам женской одежды. По молодости он любил рвать платья на женах чужих мужей, потом шел в магазин и покупал подобное или такое же, точно так, как надо было. Вы бы видели, какими куколками ходят его жена и дочки, — разрекламировал Михаса Тамареск.

Я была в недоумении.

— Я все понял, — сказал Михас, едва посмотрев на меня.

Слава богу, обошлось без рукоприкладства, не люблю когда меня щупают.

— Прошу прощения, — замялась я, — вы потом покажете, как это все одевать. Не факт, что это тоже самое, что и у меня на родине.

— Мы пришлем к вам специалистов, — переглянувшись с другом скуазал Тамареск.

Они вышли. Я залезла в ваную. Вокруг стояло множество баночек и тюбиков. Я стала их рассматривать. В основном, это были шампуни бля волос на голове и для бороды. Были какие-то лосьоны, гели. Мыла я так и не нашла, поэтому вымыла голову и вымылась шампунной пеной, чего делать не люблю, но пришлось.

Полотенец в ванной не было. Помывшись, я встала перед проблемой: вода была уже грязная, я была еще чистая, но полотенца, чтобы вытереться и завернуться у меня не было. Судя по тому, что Тамареск не спросил меня о полотенце, то он был либо не гостиприимен (либо смущен и сбит с толку происходящим), либо на Тау банных полотенец не было. Это тоже что-то новенькое, потому что я банные полотенца люблю и ими не пренебрегаю. Это хорошо, потому что, если бы все было так, как я задумывала, было бы скучно. А так все интересно, каждые пятнадцать минут что-то новенькое.

Время шло, мои спаситеи не появлялись. Мне стало скучно в ванной и я решила выйти и пойти поискать что-нибудь вроде пледа, ибо холодно мне мокрой.

Я вышла из ванной, как и давеча, но пошла не направо — на кухню, а налево — в неизведанное. Передо мною были две двери: на одной ручка аж блестела, а на другой ручку похоже даже не трогали. Странный это Тамареск Патанда: живет всего в одной комнате, хотя мог бы раскинуться на большую площадь.

Я здраво рассудила, что стоит пойти в ту дверь, в которую не входят, чтобы не нарушать личное пространство хозяина и нажала на ручку. Ручка предательски отвалилась, а дверь сама собой открылась. Значит, он пользуется обеими комнатами. То место куда я попала, проще было назвать сараем, но это была лаборатория, а еще точнее, некая творческая мастерская, но все было в грязи, в какой-то земле. Ах, ну да, он же у нас земляной маг. Я помялась на пороге, но входить не стала. Все равно ничего не пойму, только испачкаюсь опять, а откуда брать воду не знаю.

Я вышла, закрыла дверь и кое-как приладила ручку — меня здесь не было.

Во второй комнате шалман был тот еще. Женщиной здесь не пахло, обычное жилище достаточно молодого холостяка. Не удивительно, что он не пользуется успехом у женщин. Мы женщины, как кошки: домовых и леших не любим, нечисть на дух не выносим.

На столе валялись книги, бумага и карандаши. Они пишут примерно тем же чем и я; почему-то это было мне очень важно.

Ничего похожего на плед я не нашла, а посему закуталась в свитер, какой был почище, и села на краешек кровати. Оперлась руками на стол, взяла какой-то клочок бумаги и стала черкать на нем карандашом. Получилось изображение какой-то насекомой твари, с лапами, как у льва, хоботом слона и крыльями бабочки. Рисую я, конечно, отвратительно, но, что еще хуже, насекомое отряхнулось, махнуло крыльями и потопало по бумаге куда-то по своим делам.