Лана Тихомирова - Тау

— И не трудно тебе, Таура? — спросил Тамареск, принимая на руки Самиру, которая тут же стала выдергивать из его бороды по волоску.

— Тут уже не до рассуждений о том, трудно не трудно, — улыбнулась Таура, усаживая Ауту поудобнее, — вот, всех распихала, можно и отдохнуть.

Концерт, после выпивка и посиделки. Долго вылавливали Самиру и Ауту из барабана. Тамареск шел домой уставший, но радостный. На площади не горел ни один фонарь, Тамареск передвигался на ощупь, но все-таки споткнулся и упал, прямо возле двери своего подъезда. Споткнулся он обо что-то большое и мягкое. Это было удивительно. В подъезде не было таверен, не жили в подъезде добрые пожилые женщины, которые гнали брагу, не было так же и оборотливых молодых людей с подозрительными физиономиями и пактиками белого порошка из сушеных радужных грибов. С чего бы честным гражданам тут валяться? А что если кому-то стало плохо? Тамареск рассудил таким образом и стал шарить руками в темноте. Случайно руки нашарили грудь. Тамареск задумчиво ее потрогал, затем отдернул руки. Подумал, поднял женщину на руки и понес в подъезд, где, к несчастью, было темно. Женщина была большая и тяжелая, но подозрительно не дышала.

С большим трудом Тамареск открыл дверь и занес находку домой. Включив свет, он всмотрелся в лицо женщины и обомлел.

— Ты как всегда в своем репертуаре, Тама, — задумчиво резюмировал Гай, глядя, на лежащую в ванне с землей женщину, — ты чего ее в одежде туда положил?

— Земля заговоренная, она к утру проснется, — ответил Тамареск, — и вот представь, просыпается она в ванне с землей, голая… Замучаетесь залоги в полицию за меня вносить, засудит.

— Она вообще кто? — спросил Михас, — На ардорку на похожа, на силлирийку тем более, на человека тоже не похожа, хотя вроде две руки, две ноги, да глаза и все такое.

— И все такое у нее очень даже ничего, — задумчиво отозвался Гай.

Тамареск бросил на друга подозрительный взгляд.

— Ничего-то ничего, но не в моем вкусе явно. Я высоких люблю стройных, как Гайне, — мгновенно ретировался Гай.

— Что мне с ней делать? — спросил Тамареск, уже третий раз за вечер. Как только он увидел лицо незнакомки, столь похожее на лик Ясве, за той разницей, что Ясве была блондинкой, а эта — рыжая, Патанда мгновенно оповестил друзей и положил женщину в ванную с землей, землю заговорил, и стал ждать. Друзья пришли быстро и теперь все думали, что со всем этим делать.

— Подожди до утра, — рассудил Михас, — надо бы узнать кто она такая и откуда взялась.

— А идей кто она такая у тебя нет? — скептически заметил Тамареск.

— Ну, вряд ли это Ясве. Хотя она на нее и очень похожа, — ответил Михас, — полубогиня??? Но тогда кто и когда ее родил? На вид-то ей лет… ну не девочка, в общем.

— А может это. Ну, та… — сказал Гай.

— Какая "та"? — не понял Тамареск.

— Комрад-то до сих пор не вернулся, и Боги молчат, значит ничего не поменялось. Значит, Тау как был в опасности, так и остался. А это Она, и Ее послали нас спасти, — развил свою мысль Гай.

Тамареск посмотрел на лежавшую в ванне. Лицо ее было строгим, даже угрюмым. С другой стороны его можно было бы назвать и мягким. Круглое лицо с острым, почти детским подбородком, некрупный носик, небольшой пухлый рот. Нижняя губа во сне была как-то оттопырена, как у детей, которые обижены на что-то. Рыжие волосы частично были перепачканы и спутаны. Все остальное было засыпано землей. Но у Тамареска ладони гореть начинали, когда он вспоминал, как нашел девицу.

— А посидите со мной, — как-то жалобно попросил Тамареск.

Друзья посмотрели на него с нескрываемым удивлением.

— Ты чего-то боишься? — спросил Михас.

— Нет, нет, — сказал Тамареск, смутившись, — просто мне не по себе.

— Знаешь-ка что, друг, — ласково сказал Гай, — ложись спать: день был не легкий, так что надо его отправить баиньки.

Спустя несколько минут друзья ушли, а Тамареск остался наедине со своей находкой. Он поставил стул рядом с ванной и сел, разглядывая лицо незнакомки. В голове всплывали сны годичной давности, от них стало душно и Тамареск пошел спать от греха по дальше.

Я очнулась и удивилась.

Сам факт того, что я проснулась, был удивителен.

Сейчас вспоминая начало того дня я удивляюсь, как-тогда шарики за ролики у меня не заехали? Может это и к лучшему: сойти с ума вторично нельзя. Возможно тогда-то я и вошла в ум. Если с ума можно сойти, то и обратно можно тоже вернуться, войдя в ум.

Голова у меня побаливала, хотелось пить, но в остальном я чувствовала себя очень даже хорошо. Открыв глаза я увидела кремовую плитку и белый потолок. Такого у меня дома вроде бы не было. И очнуться я должна на кухне. Это что, больница? Судя по тому, во что я закопана, это грязелечебница. Или в наших моргах теперь в ваннах с землей тела готовят, чтобы, так сказать, клиенты привыкали?!

Я подняла руку, рыхлая земля посыпалась на пол. Я была одета, хотя теперь одежду можно на помойку выносить. Я меньше бы удивилась, если бы очнулась голой. Это логично. Меня нашли соседи, вызвали скорую. Пока я мило беседовала со Вселенной, врачи констатировали мою смерть и вызвали братьев по цеху. Меня увезли в морг и зачем-то засыпали землей, для консервации что ли? Ну, да, я не знаю, как у них все устроено в похоронных бюро. Но почему они труп в одежде положили?! Логично было бы его раздеть! Они меня и хоронить что ли так собирались?! Может еще и в братской могиле?! Я окончателно обиделась и стала выбираться, чтобы найти кого-нибудь, кто может ответить за все прегрешения человечества передо мной. Ох, и не повезло бы первому встречному!

Я выбралась из ванны и обнаружила, что нахожусь в просторной комнате, где была еще одна ванная, раковина и изящный писсуар. Обида вскипела с новой силой: ах, они меня еще и в общественной уборной положили! Недоумение же крепло и крепло, откуда-то выползло любопытство. Над раковиной, как у людей, висело зеркало. Я открыла кран. Он не работал. Под раковиной стояло ведро с водой, достаточно объемное. Кое-как я умылась из него. Вымыла руки и лицо, до всего остального пока не было особого дела. Важно было выяснить, где это я?

Я осторожно, оставляя жуткие грязные следы, вышла из ванной и попала в коридор. В коридоре, похожем на смесь классических коммуналок (по объему) и дворца какого-нибудь герцога (по отделке), я сначала и заблудилась. Повернув направо, туда где двери не было, я попала в столовую, за которой ясно читалась кухня. Все там было красиво, но по холостяцки не тронуто. То есть этими помещениями вообще не пользовались, так зачем и убирать. В холодильнике, больше похожем на тумбочку со льдом, продуктов не обнаружилось. Вспомнив о том, что полагается кушать, я прониклась духом Вселенной и поняла каково это — жить с дыркой в теле. В желудке образовывалась прямо-таки черная вселенская дыра.