Лана Тихомирова - Тау

Попутно я взглянула в окно. За окном рисовался совршенно фантастический пейзаж. Это точно была не Москва, нет в Москве такой архитектуры: и пряничных домов и мостовых, и острых шпилей, и люгеров — ничего этого в Москве нет. Прага? Но каким ветром я в Праге? Или похоронные конторы в Москве переполнены, и теперь всех посылают в Прагу?! Да, нет, бред это! Да и на Прагу не похоже. Я была там проездом. Нет, на Прагу это вообще не похоже. А вот фонтан на площади был бы как нельзя кстати. Вопрос, а я сейчас в центре города или на окраине? Хотя какая к черту разница, если я даже не знаю, как город называется?

— Утро доброе, уже проснулись? — голос, довольно высокий для мужчины, возник неожиданно.

— А как вы меня нашли? Здравствуйте! - ляпнула я, разглядывая то чудовище, что предстало моим глазам.

Мужчина мне был знаком, очень смутно, словно я видела его один или два раза в жизни, но с чем-то очень важным это было связано. С чем? Не могу вспомнить, позже.

Пронзительные карие глаза, высокие скулы, почти как у монгол, крупные черты лица, но сразу вы не сможете сказать, приятен он вам или нет. Передо мной стоял мужчина, о котором что-то можно понять только поговорив с ним, физиогномика тут бессильна. Он был среднего роста, крепыш, но слегка полноват, хотя это ему даже шло. Уже утром он был в свитере, в котором похоже и спал, и в каких-то штанах. Говор его был мне до боли знаком. В голове болезненно прорезалась мысль: "ТАУ????".

— По следам, — усмехнулся он, — разрешите представиться: Тамареск Патанда, потомок ардорских шаманов. С кем имею честь?

— Святослава… — я поперхнулась, надо же фамилию забыла. Хотя судя по лицу ему и фамилии не надо было: ишь как побледнел!

— Святослава?! — воскликнул он. Сейчас он очень похож был на соляной столб, если только они могут моргать, так часто.

— Да, а что? Это запрещено местными законами?

— Что запрещено? — отмер потомок.

— Носить имя Святослава.

— Нет, нет, нет, — быстро заговорил Тамареск, он присел на какой-то стул, — просто, понимаете ли… Как бы вам объяснить, но только я сам до конца не понимаю, что происходит. Нет, конечно я догадывался, что все может быть так, но. Ясве всесмогущая, разве так бывает?! — он закончил свою речь в упор гладя на меня круглыми от ужаса глазами.

"Не хватает, чтобы обо мне тут была легенда и я должна спасти мир, победив тучу злобных монстров", — подумала я, — "А я тут именно за тем, чтобы их спасать!"

— Так не бывает, но так есть! И если вопить, что так не бывает, то только время зря потратишь: ТАК уже есть! — резонно заметила я, садясь напротив.

— Добро пожаловать на Тау, — выговорил Тамареск, — вы — наш Создатель.

— Я знаю, уже догадалась, — спокойно ответила я, — Не волнуйтесь так, господин Патанда.

— Хорошо, — Ардог постепенно овладевал собой.

Какая-то милая мелодия, наигранная видимо на лютне прервала нашу содержательную беседу.

— Прошу прощения, — Тамареск встал и исчез из кухни. Минут пять его не было, затем он вернулся, приободренный.

— Госпожа, сейчас сюда прибудут мои друзья, люди надежные и толковые. Они нам с вами помогут.

— А нам нужна помощь? — недоумевала я.

— В некотором смысле, да. Вы же наверняка кушать хотите, это раз. А во-вторых, ваша одежда. Она, кажется, испорчена, — закончил он, смешавшись.

— Ну да, ну да. Не без помощи некоторых, — я хитро стрельнула глазами в Тамареска, — зачем вы меня в ванной зарыли?

— Эм. Госпожа возможно не знает, но я, как и все ардоги, владею земляной магией. Я остановился на созидательном, лечебном аспекте, хотя боевым владею так же хорошо. Когда я нашел вас, вы даже дышали еле-еле. Ходить и говорить вы можете только благодаря заговору, который я произвел, — авторитетно, но без апломба и чванливости сказал Тамареск.

— То есть вы мне жизнь спасли?! — обрадовалась я, — Мило, но почему все-таки в одежде?

— Я подумал, что будет неправильно раздевать вас без вашего согласия. Возможно, вы бы обиделись, если бы я так поступил, — Тамареск говорил, на меня не глядя, и вдобавок не знал куда руки девать. Это мне не понравилось.

— А где вы меня нашли? — спросила я.

— Возле подъезда. У нас вчера был страшный день. С утра пропал фонтан на площади, вместе с названием площади. Но это ладно, пропали воспоминания о том, в честь кого ее назвали, кому был фонтан и прочее. Я шел с концерта моих друзей, и вот споткнулся об вас, вы уж простите. А потом понял, что вам плохо и решил принести домой и подлечить. А теперь, я понимаю, вам даже жить негде?! — ему мучительно некуда было деть руки.

— К несчастью, видимо негде, — ответила я, понимая, что этот леший, возможно, теперь единственное мое здесь спасение. Подозрительно не хотелось, чтобы так было.

— Тама, мы пришли! — из коридора раздался бодрый, такой же высокий голос, но с другим говором.

— Это мои друзья, идемте я вас представлю, — Тамареск поднялся со стула и с облегчением пошел в коридор. Я последовала за ним. В коридоре меня ожидали еще два странных типа.

Первый светловолосый, очень высокий человек, на вид лет тридцати с лишним, кожа его была сероватой, а глаза круглыми и желто-зелеными. Черты лица были мягкими, но в целом создавалось впечатление, что человек этот жесткий, если не жестокий, но, с другой стороны, сердечный и добрый.

— Доброго утра, госпожа, — Он улыбнулся (и сделался молодым и очень смешным), — Рад представиться, Гай Кабручек.

Он протянул мне огромную ладонь, широкую и длиннопалую.

— Очень приятно, — улыбнулась я.

— Доброго утра, госпожа, — побасил второй товарищ без всякого акцента и говора, — к Вашим услугам, Михас Блакк, госпожа.

Руки Михас не подял, но слегка поклонился. Здоровяк был чуть-чуть ниже Гая, широкоплечий, крепкий, я бы даже сказала мощный. На мой вкус он был красив, но чувствовалась в нем такая сила, такая непробиваемая твердость, что я свое мнение о нем попридержала. Безусловно он был любимцем женщин: атлетичная фигура, плюс к всему выразительное лицо, с таким роскошным носом, что любо-дорого. Нос заслуживал отдельного рассказа-описания: он был динный, слегка крючковатый, но необычно красивой лепки, ноздри были так очерчены и имели такую удивительную форму, что трудно было сперва оторвать от них взгляд. Второе, что было удивительное в этом господине — его глаза. Обычно, я сразу обращаю на них внимание, но здесь особый случай. Из-под черных кудрей на меня смотрели круглые пронзительно голубые глаза очень непростого человека.

И если мне сразу стало ясно, что Гай, все равно что камень положенный в подушку, то Михас — это камень, на который вас уложат спать, не спросив вашего разрешения и спасибо, если голову не проломят. Что такое Тамареск Патанда и с чем его лучше всего употреблять, мне пока ясно не было.