Лана Тихомирова - Тау

Вообще не плохая идея. Пока я еще здесь, необходимо заставить бабушек у подъезда, хотя бы в соавторстве писать романы, я уверена, что это были бы, в прямом смысле слова, фантастические книги.

Впрочем, хватит отступлений.

Я добилась того, чтобы первый и второй романы о Тау были изданы. Небольшой тираж пошел в магазин при издательстве. Первую книгу брали неохотно, что странно: после издания второго тома, читателей солидно прибавилось и у первого.

Реакции от Тау по прежнему не было, а меж тем к концу подходил пятый месяц.

Я любовалась собой в зеркала и другие отражающие поверхности. Кажется я никогда не была такой красивой, как сейчас. Я не полнела, как многие беременные, а худела. Это родовое "проклятие", в нашем роду все худеют, но это верный признак того, что родится девочка. А и Хетс с ней, пусть будет девочка, это уже не важно, главное, что будет.

Мы с малышом стали заметно нервничать. Нервничала я и он по отдельности, а не вместе. Я впадала в депрессию, а он толкал меня на действия. Пришлось писать еще один роман, продолжение тех двух. Только когда я работала над ними ребенок переставал волноваться, а меня отпускало напряжение, я начинала нормально дышать и отдыхала душой.

Беременная Святослава, которой вызов бросила сама Вселенная взывает к Тау сразу двумя романами, но мир не слышит ее. Тогда она начинает писать рассказы о коте Этоке. Кстати, ставшему любимцем многих читателей.

В Тау никто не знает, в каком положении оказалась Свята. Бесстрашный Эток решает спасти любимую своего хозяина. Так, как сам хозяин, не может выжить в родном мире Святы, на это способны только кошки и коты или сам воплотившийся Тау. Но боги покинули Тау окончательно и сам Тау рад вы воплотиться да не может покинуть сам себя, не известно, каковы будут последствия.

Эток входит в дверь и оказывается в мире Святы. В образе кота, иной образ он презирает, бывший Пратский архиепископ находит Святу, так, как оказывается прямо перед дверью ее квартиры.

Свята счастлива от того, что ее помнят и ждут в Тау. Но для начала, чтобы дверь закрылась ей надо закончить все свои дела. Она доблестно заканчивает их и уходит с Этоком в Тау навсегда.

Таков был мой замысел, который воплотился в лучшем из того, что я когда-либо писала. Но мне бы знать, чем на самом деле это обернется, я бы придумала, что-то совсем другое.

Я принесла свой роман Диане Петровне, отредактировав естественно и причесав.

Диана прочитала его внимательно, но сказала, что печататься он не будет.

— Но почему?

— Это лучшее, что я читала у тебя. Но роман и так хорош. В двух частях.

— Третья часть это же хеппи-энд. Тау — сказка, а у сказки должен быть хороший конец.

— Тау — это мелодрама, — безапелляционно сказала Диана, — если отбросить всю фэнтезийную ересь, то это чистой воды мелодрама. А мне кажется хэппи-энды портят мелодраму.

Меня током дернуло.

— Поторите еще раз? — попросила я.

— Что повторить?

— Эту вот сентенцию про мелодрамы. Мне очень понравилось.

— Мелодраму портят хэппи-энды*, - удивленно повторила Диана и сглотнула, потому что видок у меня стал тот еще.

Строчка и Гаевых стихов… Он скучал по Гайне и написал их… Я не помню всего стиха, но имеено эта строчка въелась мне в мозг, потому что это мое личное мнение, поэтому я не люблю мелодрамм, у них всегда хороший конец. Мелодрама с плохим концом — драма или трагедия…

*Строчка из стихотворения В. Ткаченко "Всенощное".

— Диана, я тебя умоляю… Пожалуйста, опубликуй ее…

Мне уже чуялся запах Тау. Раньше я не замеяала, но у Тау был свой запах. Неспроста, ой несроста, Диана сказала эту фразу. Это знак! Конечно, можео долго спорить и говорить о том, что это все лишь игра больного воображения. Но я почувствовала — это все не просто так.

— Все-таки мне кажется, третий роман больше надуман и раздут, нет в нем логики первых двух книг. Там все понятно, она сначала мир чуть не убила, потом спасла и вернулась обратно, хорошая драма, открытый финал, продолжения не нужно.

— Диана, ты говоришь, как редактор, я как автор знаю, что продолжение здесь необходимо, оно чувствуется. Второй роман по сути обрывается, как бы на середине.

— У меня нет этого ощущения.

— А что ты чувствовала, когда дочитала?

— Ужасную несправедливость, — подумав, призналась Диана, — на месте Тамареска и всех остальных я бы добивалась возвращения демиурга обратно в мир.

— Что я и сделала! — воскликнула я, и даже вскочила, мне резко подурнело и я медленно опустилась в кресло.

— Тихо, славный мой, мама больше не будет так делать, — прошептала я, поглаживая живот.

— Свята?! — Диана смотрела на меня пристально, в глазах скакали черти, — это ведь от Тамареска ребенок.

— Ну, если честно, — протянула я, прислушиваясь к внутренним ощущениям, хуже мне не становилось, значит говорить стоило, — ты права.

— И все, что ты описала…

— Правда. Что касается второй книги, это чистая правда. А первая… Язнала ее со слов ребят, поэтому немного додумала кое-где.

— Теперь все понятно более-менее, — задумчиво проговорила Диана. Она постучала коготком по рукописи, — курить есть?

— Есть.

Я дала ей прикурить. Диана отошла к окну и открыла его. Несколько минут она стояла и курила в окно.

— Кстати, почему ты беременная носишь с собой сигареты? — воспитательным тоном начала Диана.

— Иногда смотрю на них. Малыш протестует, мне становится дурно и уже не хочется курить.

— Я понимаю.

Мы долго молчали, я даже успела задремать, разговор меня порядком помотал.

У Дианы зазвонил телефон.

— Да, котик… Пока на работе… Конечно, же за, котик, ты же знаешь, как я люблю… Да… Хорошо, договорились… До встречи, солнышко, целую…. Да.

— Это ты с кем так воркуешь? — заинтересовалась я.

— Алексей.

— Доктор?

Диана кивнула.

Я сдержала смех.

— Ну, так как, Диана?

— Завтра начнем. Только скажи, пожалуйста, ты так намереваешься вернуться?

— Не совсем. Видишь ли, очень трудно держать связь с целым миром. Я просто пытаюсь напомнить Тау, что я тут и очень хочу вернуться обратно. Рукопись это, как шепот. Книга — крик, и чем больше читателей, тем он громче. Это моя личная теория.

Диана кивнула.

— Иди, Свята. У тебя вон под глазами синяки. Подвезти может?

— Нет, спасибо. Еще в аварию с тобой попадать?! Еще чего не хватало. У меня может и синяки, а у тебя руки дрожат, как с похмелья. Сиди, отдыхай.

Я вышла из издательства. И вправду было очень тяжело, где-то неподалеку должно быть кафе. Я направилась в переулок, забегаловка была себе жива-здорова. Я села в тень и заказала чай и вишневое мороженое.