Лана Тихомирова - Тау

Мария Медичи это уже, конечно, перебор. У тебя паспорт-то хоть есть?

— Есть, — Инесса передала мне красный "серпасто-молоткастый", где русским по белому значилось: Инесса Арман, 18. 07. 1992 года рождения. — Да тебе восемнадцать сегодня исполнилось? Поздравляю. Это надо отпраздновать!

— Краткий инструктаж, — скомандовала я, — внимательно слушай и запоминай. Общественный транспорт, даже если он кажется страшным, не более опасен в передвижении, чем ваши гусеницы. Не стоит прижиматься ко мне и всячески выказывать страх. Ты привлечешь лишнее внимание, которое нам совершенно не нужно. На меня и так все пялятся, как будто женщина на 7 месяце беременности — это экзотическая рептилия, сбежавшая из зоосада. Если к нам будут приставать мужчины, а с такой красоткой-спутницей, я думаю, будут, предоставь все мне. Все поняла?

— Да, госпожа.

— Инесса, золотко, не называй меня "госпожа". Учти, ты в новом мире, здесь такое обращение не принято. И потом не забывай — ты больше не Эток. Эток внутри, он тебя не оставит, но ты Инесса Арман, которой сегодня исполнилось восемнадцать. Говори о себе в женском роде, пожалуйста. Я не хочу, чтобы мы привлекали слишком много внимания.

— А я нормально отдет-та.

— Не плохо. Так можно выйти в свет. Только обувь переодень, к несчастью, здесь не Пратка.

— А что сейчас модно?

— Вообще, танкетка или платформа.

Я полезла в шкафчик, но быстро вылезла, так как почувствовала себя хуже.

— Инесса, залезь сама, если не трудно. Правда я не уверена, что тебе подойдет — у меня сороковой размер ноги.

— Это не важно. Я могу изменяться, как хочу. Могу стать выше ростом, могу ниже, и размер ноги не проблема, — пробурчала из шкафчика Инесса.

— Как любопытно.

— Ты тоже так можешь, — Инесса выудила из шкафчика красные "копыта", как я их называю. Скупая девичья слеза скатилась по моей душе, сия пара была любимой.

— Губа у тебя не дура, — хмыкнула я, — Одевай. Так что ты там говорила про "я тоже так могу"?

— Вы можете изменяться, как вам угодно. Только живот никак не спрячешь.

— Зови меня все-таки на "ты", так привычнее, — улыбнулась я. "Копытца" мои сидели на Инессе, как влитые.

Мы вышли из дома. Место, куда я везла Инессу, было аж на ВДНХ. Автобус Инесса выдержала стоически, в глазах было больше любопытства, чем испуга. Настоящим испытанием стало метро. Кошачьи привычки и инстинкты было, видимо, не выбить. Инесса вцепилась в мою руку, пока мы спускались на станцию, и наотрез отказалась заходить в поезд. Три поезда подряд она смотрела, как входят и выходят люди.

— Ну, так это, как червяки! — сказала она перед тем, как зайти в четвертый по счету поезд. Мне оставалось только усмехаться.

— А откуда столько народа? — спросила Инесса, когда мы переходили с Киевской радиальной на кольцевую.

— Это еще не много, — ответила я, сетуя на то, что забыла упомянуть глупые вопросы во время инструктажа, — надо будет тебя по кольцу покатать в час пик.

Инессу передернуло.

— Вот, правильно чувствуешь. Ничего хорошего из этого не выйдет.

От ВДНХ пришлось ехать на трамвае. Инессу они очень впечатлили.

— А мы потом еще покатаемся?

— Конечно, — ответила я, прикидывая, куда они ведут, эти трамвайные рельсы.

Пиццерия в студенческом общежитии любимейшее мое заведение, ради обеда в котором я готова была проехать пол Москвы. Я заказала две мясные пиццы, потому как выяснилось, что рыбу Инесса не любила даже тогда, когда была Этоком.

Мы долго ждали заказа. Тихонько попивали кофе и разговаривали о вещах только нам понятных. Народу, как всегда, было не много. В основном, я рассказывала о том, как живется в Москве.

Тем временем за соседний столик подсела компания студентов, в обществе друг друга и пива.

Трое молодых людей, двое из которых были порядочно даты, громко разговаривали и хищно поглядывали в сторону Инессы.

— Ох, детка, держись, сейчас тебя будут соблазнять, — сказала я.

Двое действительно поднялись и подошли к нам. Оба высокого роста, русые, у одного карие глаза, у второго голубые. Типы не приятные, мало того еще и пьяные.

— Не хочешь с нами посидеть, мы угощаем, — начал нетвердо кареглазый.

Инесса с ужасом вылупилась на одного и на второго.

— Не хочу, — выдохнула она, наконец.

— Не хочет, это, значит, сейчас подсядет, — самонадеянно сказал голубоглазый.

— Ты не понял что ли? — встряла я, — Девочка никуда не хочет с вами идти. Сядьте на место.

— Эй, училка пузатая, ваще заткнись. Тебя не спрашивали, — сплюнул на пол голубоглазый. И потянул лапы к Инессе.

Стоило ему ее коснуться, как он тут же получил заряд негативных эмоций в виде глубоких царапин на руке. Инесса зашипела и кинулась на обидчика, расцарапывая ему лицо.

— Хватит, все. Инесса, перестань, — я оттащила ее в сторону.

— Кошка, — фыркнул голубоглазый подымаясь и утирая лицо.

— Ах, вы, шлюхи! — взвыл друг голубглазого.

— Валера, отстаньте уже о них, — наконец-то подал голос третий.

— Заткнись, сопля, — кареглазый Валера уставился на меня, замахнулся было, но получил удар в живот.

— Сядь уже не место, падаль, — пошипела я.

Все случилось снова, как в больнице. Глаза обидчика застекленели и он мне повиновался.

Мы сели на свои места.

— Как ты? — спросила я у Инессы.

— Ничего себе потасовочка. Давно я в таких не участвовал-а. Пойду, помою руки.

— Осторожнее только.

— Не беспокойся, — Инесса подняла руку, каждый палец венчал острый кошачий коготок.

Я осталась одна. Из туалета вернулся голубоглазый, забрал друга и они ушли, злобно на меня оглядываясь.

Инесса вернулась, и тут же принесли пиццу.

— Ну, с днем рожденья тебя, — сказала я.

— А это вообще съедобно? — сомневалась Инесса.

— Более чем ты можешь представить, — рассмеялась я.

— Прошу прощения, — тощий студент из тех трех, что сидели рядом, подошел к нам, — Я хотел бы извиниться за то, что творили эти двое. Прошу простить их.

— Вы бы больше помогли, если бы вступились. Но на то могут быть свои причины, — сурово ответила я, — Извинения принимаются, да, Инесса?

Инесса кивнула.

Парень улыбнулся большим ртом и ушел.

Через минуту он вернулся с небольшим тортом и двумя порциями кофе.

— Это для именинницы, — сказал он, нежно глядя на Инессу. По поволоке во взгляде я поняла, что терять студента мы не имеем права.

— Садитесь с нами. Мы будем рады гостю. Инесса приехала аж из… из… издалека… Она первый день в Москве. Я подруга ее отца, вот празднуем день рождения.

Студент сел за стол без колебаний. Юноша оказался чем-то похож на Гая, уважаемый господин Кабручек должно быть был таким на первых курсах института. У него были благородные скулы, плоские щеки, тонки нос, который со временем грозился сделаться "картошкой". Миндалевидные зелено-серые глаза и большой, приятный рот, светлые волосы завершали образ эдакого ловеласа.