О. Шеремет - Вне времени

— Не знаю, Лаэли. Если найду что-нибудь, чтобы вернуть себе сны, тогда…

— Ты веришь в совпадения? — спросила, убедившись, что друг не собирается превращать многоточия в слова.

Насмешливая гримаса сказала больше, чем слова. Я изменила позу, села на колени перед эльфам, оперлась на ладони.

— А в перст судьбы?

Он наморщил нос, сгреб меня в охапку и поцеловал. Очень деликатный способ попросить заткнуться и не говорить глупости…

Но как еще объяснить то, что совсем недавно я наткнулась на упоминание о чарах, связанных именно со снами колдунов? Более того, встречала и само заклинание. В бытность свою монахиней на Ёрсе… Хотя я провела в монастыре не более четырех дней (один из которых — в застенках и без сознания), я успела заглянуть в самые заманчивые книги в жилище Настоятеля. Большинство из них были вариациями "Молота Ведьм" — столь подробно и красочно проиллюстрированные, что я едва преодолела искушение стащить одну в качестве сувенира Дару. Темный эльф оценил бы, учитывая, что исскуство пыток так высоко ценилось в его народе — слава всем богам, в последнюю тысячу лет только теоретически.

— Лаэли? — голос Алхаста вернул меня в реальность, с которой я была не в ладах последние пару недель. — У меня к тебе серьезный вопрос.

— Нет, — сорвалось с языка, который всегда бунтовал против императива разума.

Брови эльфа поползли наверх.

— То есть да, — попыталсь исправить положение. — Короче, ответь сам.

— Хорошо, — он устроился подобнее, поднял голову. — Лаэли, где ты собираешься проходить летнюю пактику?

И тут же, изменив голос до неправдоподобного писка, продолжил:

— Не знаю. Тогда, может, ты была бы не против помогать мне в работе?

Он хитро прищурился и прикусил кончик языка.

— Конечно, Алхаст! С удовольствием! И я буду делать всю бумажную работу, варить кофе и стричь когти твоему домашнему фениксу…

Наахльный блондин получил подзатыльник, и давясь от смеха, перехватил мою руку, готовую нанести новый удар.

— Ответишь сама?

— Да, — я выдернула руку и принялл позу оскорбленного достоинства. — Что смотришь? Сказала же — "да", я буду проходить практику под твоим начальством, даже если мне придется варить кофе…

Помучавшись немного с пространственной магией, мы передвинули стены в комнатах: теперь Эрик и Сессен получили свою собственную каморку на двоих, а Дар и Нулик смогли спокойно вернутсья в свои кровати. Впрочем, демоница периодически заскакивала в гости к нам с Зармике и ночевала в своей девической постели — после таких визитов приходилось, тяжко вздыхая, браться за швабру и восстанавливающие заклятья.

Неудобоваримый характер инферналки не слишком изменился, несмотря на ребенка, которого она носила под сердцем.

Меньше, чем через неделю, нам предстояло выбрать себе факультет — при условии, конечно, что защита крусовой пройдет без сучка, без задоринки. На втором курсе мы не расстанемся, будем жить в той же самой несчастной башне, но всё же что-то витало в воздухе, похожее на грусть последних вечеров, проведенных вместе. Некроманты будут посещать одни лекции, целители — другие. Прорицатели из Сердца Бездны будут проводить больше врменеи со своими согруппниками, чем с хаотиками, и так далее.

Зармике зажгла свечи, зашипела, капнув воском на ладонь. Я расстелила на полу толстый желто-коричневый плед и включила подходящую музыку для девичника на двоих — Enigma, тихо, для фона.

А потом мы лежали на животе, болтая в воздухе босыми ногами.

— А где Алхаст?

— Демон его знает, — я перевернулась на бок, подперла голову рукой. — Дела. А где Алтрин?

Шкафоподобный возлюбленный Зармике находился там же — что дало нам повод повздыхать на извечно женскую тему "все они такие". Дроу рассмеялась тихо, блестя глазами цвета янтаря.

— Ну, Лаэли, ни за что не поверю, что ты так уж недовольна его отсутствием.

Кивнула. Надо отдыхать друг от друга.

— Мы в последний раз так сильно поссорились, — эльфийка подтвердила мою мысль. — Точнее, подрались. Алтриня иногда бывает удивительно… тупым.

И почему меня это не удивляет? Приподнялась, поправила ароматическую палочку. Тонкий серый дымок сбился, потом его витиеватый столбик снова пополз вверх, окутывая нас теплым ароматом бергамота. Подняла глаза на Зармике — она улыбалась, рассеянно запустила руку в гриву серебристых волос. Очень гибкая, похожая на змеиный хлыст, так любимый женщинами-дроу в прошлые века. Пусть эта девушка была другой, но в её улыбке, в по-детски четко очерченных губах таилось что-то терпкое, сумеречное… что-то, пахнуще бергамотом.

— О чем ты думаешь?

Помимо воли я покраснела. Надеюсь, подруга не полагается на свое тепловое зрение — иначе никакая полутьма не помешает ей заметить румянец на моих щеках.

— Как всегда — о суете мирской. О том, как всё сложно.

— Сложным этот мир делают его обитатели.

Голос Зармике был похож на патоку — по крайне мере, на фоне ритмичной музыки, на фоне задернутых штор, прячущих огненный закат над университетом.

Неуловимое движение, отраженное мною, как в зеркале — мы придвинулись чуть ближе. Свечи играют на эбеново-черной коже дроу, превращают её волосы в расплавленный поток серебра.

— Ты когда-нибудь?..

Она коснулась тонкими пальцами моей щеки. Я покачала головой, закусила губу.

— Но почему бы и не?.. — моя очередь ставить многоточия.

Во время поцелуя — неторопливого и нерешительного — не удержалась и открыла глаза. Она тоже. Мы прыснули и на секунду отстранились друг от друга, продолжая, однако, держаться за руки. Отчего-то и говорить, и смеяться стало проще — может, вино всему виной — или невидимые нити, связавшие наши губы.

— Совсем не так, как с парнем. но мне понравилось.

Озорной блеск в желтых глазах. Я ответила тем, что пробежалась губами по её шее, прикусила мочку уха. Эльфийка фыркунла, задохнувшись от смеха, повалила меня на плед.

— Ведь это не будет считаться изменой?

— Нет, — мне было и весело, и легко, и… маги любят эксперименты. — Мы же только…

— По-дружески, — закончила Зармике. В её глазах еще оставалось что-то от сомнения, правильно ли она поступает, но рука уже расстегнула первую пуговицу на моей рубашке.

Ни для меня, ни для неё не было секретов женского тела — и, более того, легкого вздоха или мурашек, пробежавших по коже, хватало, чтобы понять, что чувствует другая.

Когда аромат бергамота рассеялся, я материализовала два бокала тягучего крепленого муската. Зармике потянулась, как кошка, убрала с моего лба прядь волос и припечтала поцелуй.

— Тебя не мучает совесть? Стыд? Еще какие-нибудь глупости?

— Последнее — по твоей части, — я устало прикрыла глаза. — В принципе, это был приятный опыт.