О. Шеремет - Вне времени

Мерцание кликнов слилось в мелодию, музыка накатывала цунами — как и чувство, ярче любого огня пылающее в груди. Шаги, перекаты, обманные удары. В этом — всё, что было между нами за год.

Всё, что ты должна знать, Лаэли. Злость, ядовитая ревность, ненависть — та, которую уже не отличить от любви. Просто потому, что между нами клинки. Клинки твоих страхов и моих жестоких слов. Чертовых правил, непонятных игр богов, цепи случайнойстей…

"Ненавижу!" — лязг металла.

Она поддается. Мы смешали танец и бой, отвели время для просто-красивых движений, которым не место в настоящем поединке. Всё же это только танец…

Мы замерли, едва дыша: один из её скимитаров у моего горла, один из моих клнков прижат к обнаженному животу девушки. Стоит лишь чтуь надавить…

Казалось, прошла целая вечность, прежде чем погасли костры и зал взорвался апплолисментами. Девушка, не глядя на меня, отвела клинок, развернулась и убежала куда-то, схватив плащ из рук Сессен.

Я, едва ли понмая, на каком свете нахожусь, шатаясь как в бреду, пожал чью-то руку и начал проталкиваться к выходу. Кажется, я сказал слишком много… Хоть не произнес и не слова.

— Вы такие разные, — шепнул чей-то голос, когда я стоял на лестнице Главного Корпуса, вдыхая ночь подной грудью. Инелен, полупрозрачная в свете двух лун, словно фантом из сна.

— Прости?

— Ты и Лаэли, — она соскользнула с перил, положила тонкую ладонь на плечо. Эльфийка смотерла прямо перед собой и в это момент, как никогда, напоминала своего старшего брата — проницательно мага, понимающего чужие души больше, чем хотелось бы окружающим. — Мне кажется, ваш танец невозможно повторить.

— Почему? — спросил, хотя и сам знал ответ.

— _Слишком_ разные. Даже не огонь и лёд — параллельныне прямые, которые никогда не пересекутся.

— Я не хочу пересекатся, — прошептал самому себе. — Я хочу просто быть рядом.

Она пожала плечами, потом развернулась в сторону Главного Здания, посмотрела через плечо.

— Алхаст не понял, — бросила почти равнодушно. — Точнее, не захотел понять. Может, оно и к лучшему.

Я кивнул и закрыл глаза. Что ж, теперь я знаю, чего я хочу. А чего хочешь ты, Лаэли?

(1) Зеленоглазое чудовище — со времен Шекспира, эпитет ревности.

ЛАЭЛИ

Э-эх, разгуляйся, душа магическая! Сейчас пойдем в присядку по пригорочкам, левитируя и медитируя… даже старшекурсники старались держаться подальше от бывших первачков с шалыми глазами. Ребята, пережить первый курс в МУМИ — значит, вам у же есть о чем рассказать внукам.

Гурьба из двадцати семи магиков ввалилась в Стоунхендж, прижавшись друг к другу так тесно, будто в московском метро в час пик.

— Куда мы идем? — закричала я, подтягиваясь на цыпочках, надеясь, что глас разума будет услышан. Не знаю, каким невероятным образом, но мне удалось сохранить толику такого сокровища, как здравый смысл… Может, меня околдовали?

— А демон его знает! — грянул слаженный хор.

— Ясно — пискнула ретируясь по защиту Сессен и Зармике. В воздухе запахло жареным. И не скажу, что это запах был мне неприятен. Таки для чего нам голова на плечах, если ей не рисковать?

— Минуточку внимания! — над толпой взлетел какой-то изрядно помятый эльфик. — ша, сказал! Быстро дотронулись до амулетов и подумали о каком-нибудь странном месте.

— Ну и?

— И мы все куда-нибудь перенесемся. — Эльф расплылся в дурашливой улыбке. — Только не забудьте держаться за руки, а то распополамит. На счет "Три"…

— Три! — крикнули во все воронье горло магики и магички. Я судорожно вцепилась в стоящих рядом Сессен и Эрика и зажмурила глаза. Странное место, странное… В голову почему-то упрямо стучался Питер Пэн со своей Небыляндией. Как будто постраннее в мире места нет!

Мимолетная нехватка воздуха, игривое этакое медвежье объятие — поняла, что передумывать поздно. Ибо эти приятные ощущения (а от них после пятого телепорта начинаешь ловить кайф!) означали, что мы уже перенеслись…

— Вот только куда? — озвучил кто-то из однокурсников.

— А не по барабану ли? — как-то неаристократично отозвался Габриель и облапил Инелен. — У нас есть тонны две вина, а у меня еще и любимая девушка. Так какая разница, где…

Окончание фразы потонуло в дружном радостном соглашении, что напиться и побуянить можно в любом мире — лишь бы подальше от преподов. А то они питают странные и опасные иллюзии в отношении своих подопечных: будто бы они умеют себя вест прилично, как и подобает совершеннолетним магам…

— У большинства нелюдей совершеннолетие наступает в сто лет. А до ста — кровь не густа, — это Януш подслушал мои мысли.

Мир, в который занесла нас наша коллективная буйная фантазия, обладал тремя лунами, излучавшими теплый рыжий свет. Дабы соответствовать, первачки…. Черт, второкурсники, залихватски грянув "гори оно всё синим пламенем!", запалили на полянах ультрамариновые и лазурные костры. Ну, естественно, пересадили парочку деревьев с нежно-серебристой листвой, дабы не мешали. Этим занимались эльфы. Мы, Хаотики, развесили гирлянды огней и запрятали в укромных местах фейерверки… и забыли, где. Ничего, если кто-то сильно обуглившийся прибежит нас убивать, мы хотя бы будем знать, за что…

Тем временем я прислонилась к стволу уцелевшего дерева и медленно потягивала белое вино. Это был глоток одиночества для настоящего гурмана — быть одной среди праздничной толпы. Непередаваемой очарование — которое только что так грубо разрушили.

— Прости. Но ты успеешь ещё побыть одна.

Рука вампира замерла на секунду рядом с моим лицом, потом погладила шелковистую кору дерева. Мне стало интересно, и я промолчала, глядя на Януша и чуть улыбаясь. Юношу можно было читать, как открытую книгу — но даже в таких книгах ты не знаешь, что случится дальше, пока не перевернешь страницу.

— Тогда, у башни — что это было?

— Поцелуй, — мне доставляло удовольствие поиграть в Капитана Очевидность. — Прости, больше такого не повторится. Алхаст…

— Да, — согласился острозубый и посмотрел на однокурсников. Ему так шел оранжевый свет лун. — Но ведь сейчас Алхаста нет?

Я ошиблась… приятно ошиблась, надо полагать. Очки упали в невысокую траву, рядом мягко опустился мой бокал. Рука, освобожденная от хрусталя, забралась на спину носферату и скользнула в темные жесткие волосы.

— А ты осмелел, — я прищурилась, переводя дыхание. — думала, никогда не сможешь поцеловать девушку. По собственной инициативе.

— Ты меня соблазнила, — нахально ответил повзрослевший упырь. — Совесть не мучает?

— Чуть-чуть. Но по-другому поводу.

Он посмотрел на меня без улыбки, растеряв всю браваду, и кивнул. Завтра я снова буду верной девушкой. Завтра…