Феликс Крес - Страж неприступных гор

— Подожди, господин, — сказала она.

Вскоре он уже стоял в дверях комнаты, где столь недавно и вместе с тем давно показывал дочери Шар Ферена.

Ридарета сидела на своем любимом месте перед зеркалом, но не смотрела в него. Она услышала, как открылась дверь. Раладан увидел распухшие, покрытые свежими струпьями губы и неприятный синяк на щеке.

Сперва оба молчали.

— Ничего тут не изменилось, — сказала она негромко и слегка невнятно, возможно, из-за опухших губ. — Кровать, постель… зеркало, а в сундуках мои платья. Я ведь должна была никогда больше не вернуться на Агары?

Раладан покачал головой.

— Что с тобой случилось? — спросил он.

Она поняла, что он имеет в виду.

— Не знаю. В самом деле не знаю. Ударилась… неважно. И не заживает со вчерашнего вечера. Так… — Кончиками пальцев она коснулась струпа на губе. — Так, ничего.

— После того, что с тобой сделали, — сказал он, поскольку умел распознавать следы побоев, — обычная женщина неделю выглядит как… В общем, плохо.

— Именно. А я не обычная женщина, только наполовину Рубин. По крайней мере, была им. Я теперь начну стареть? Подурнею? Вывихну ногу и месяц буду хромать? Но я… я уже не умею так жить.

Он сел, как и когда-то, на ярко раскрашенный сундук у стены.

— Зачем ты приехала? — спросил он. — Хочешь чего-то от меня, Риди? Ладно, но не знаю, чем смогу помочь. Что ты натворила, девочка? Все знают, что произошло на Малой. У многих в Ахелии там были родственники. Многие другие воспитывают сирот, которые с криком вскакивают по ночам и хотят бежать куда глаза глядят, а приемные матери плачут вместе с ними… Если «Гнилой труп» появится на горизонте, то Ахагаден, ни о чем меня не спрашивая, возьмет свои корабли и разобьет его из орудий на куски, а тех, кто выпрыгнет за борт, прикажет добивать в воде баграми. Ибо если он этого не сделает, ему придется иметь дело с жителями Ахелии, а может, и с частью собственных взбунтовавшихся солдат. Зачем ты приехала?

Она молча смотрела в одну точку на полу.

— Зачем ты приехала? — повторил он.

— Не знаю. Наверное, ни за чем. Я думала, что умираю… Так я думала. Потом выздоровела, но Китар уже привез меня сюда. Я хотела еще раз увидеть тебя и сказать, что очень тебя люблю, отец.

Раладан отвернулся к двери.

— Вчера мне опять расхотелось тебя видеть. И тогда Китар меня побил. — Она рассмеялась и шмыгнула носом. — Я люблю, когда мужчина меня бьет, если я того заслужила. Что это за мужчина, которому можно говорить что хочешь, а он лишь будет на тебя пялиться? А Китар — такой же мужчина, как ты, совершенно такой же, знаешь? Настоящий мужчина. Он напомнил мне о том, какой ты. Что ты такой же умный, всегда знаешь чего хочешь и ничего не боишься. Ты тоже мог меня поколотить, когда я заслуживала, — напомнила она. — Мне стало тоскливо без тебя, потому что… ты был со мной всю жизнь, может, и дрянную, только я тоже дрянная… — Она уже забыла, что, собственно, хочет ему сказать. — Да, я уже не умираю, но мне легче будет скитаться вокруг Шерера, если ты больше не будешь сердиться.

Она почти расплакалась.

Раладан глубоко вздохнул.

— Сердиться… — печально проговорил он. — Тебя ненавидит весь мир, Риди.

— И что с того?

— Как обычно — ничего. Для тебя всегда ничего.

— Как малыши? Все еще плачут без матери? Я смогу их увидеть? — спрашивала она. — Может, это последний раз…

— Подумаю об этом завтра. Куда ты теперь собираешься?

— А здесь я не могла бы остаться? Я никому не покажусь, всего на несколько дней…

— Из Ахелии, Риди. Куда отправляешься?

— В Таланту на Барьерных островах. Или в Низкий Громбелард, в любом случае на охоту. Я знаю, где сидят или будут сидеть посланники.

— Откуда ты знаешь? И что ты знаешь? — деловито спросил он.

Ридарета сумела взять себя в руки. Еще раз шмыгнув носом, она глубоко вздохнула.

— Я сказала, что. Я узнаю дом в Таланте. А откуда я знаю про этот дом? Ну, точно так же когда-то я знала, что встречу тебя на Берегу Висельников, потом ждала на дартанских отмелях… Иногда мне кое о чем становится известно. Я знаю, как с моря выглядит место на побережье Низкого Громбеларда, где следует ждать. Всего несколько десятков миль суши. Вдали размытые очертания гор, с левой стороны дым селения, похоже достаточно большого. Рощица… Я найду. Их четверо.

— Посланников?

— Да, но я знаю только о троих. Четвертый какой-то странный.

— Таланта, ладно. Но откуда ты знаешь, что речь идет именно о Низком Громбеларде?

— Потому что во всем Шерере, если смотреть с моря, есть только одни высокие горы, которые перед тобой и по правую руку, когда красное солнце светит тебе в лицо. Может, еще на Последнем мысу, но там редко бывает хорошая погода.

— А некоторые говорят, будто ты глупая, — улыбнулся он.

— Так и есть. Иногда мне что-то объясняют целый день, а я только перед сном начинаю понимать, о чем шла речь, и… мне аж жарко становится от стыда. Или вспоминаю, какую глупость сказала, и мне точно так же становится душно. Но я умею различать стороны света и знаю все восточное побережье Шерера.

— У меня был Броррок. Однако ты говоришь, что тебя привез сюда Китар? Тогда, наверное, ты знаешь, какая идея была у старика? Он хотел…

— Броррока больше нет.

Раладан поднял брови.

— Потом расскажу, — сказала она. — Тебе понравилась его идея?

— Так себе. Нельзя вечно убегать и прятаться. В конце концов до тебя доберутся, и всегда в самой худшей ситуации из всех возможных. Если постоянно отступать и не нападать, никогда не выиграешь. Но когда старик уже ушел, я подумал, что это все-таки чересчур рискованно. Посланники — это посланники… Однако теперь, говоришь, ты собралась к ним?

— Да, ибо сыта ими по горло.

Раладан задумался.

— Именно от Броррока я и узнала, где их искать, — добавила она. — Таких домов, как тот, о котором я знаю, в Шерере могут быть тысячи. Как найти один дом, который стоит… где-то? Но поскольку я знаю, что он в Таланте, я его найду.

— Жаль, что нет с нами Тамената… Он мог бы еще немного подождать умирать. Вечно все делал не вовремя. Как ты хочешь до них добраться? Ты знаешь сейчас о себе хоть что-нибудь наверняка? Ты получила кулаком в зубы, и у тебя не заживает, вернее, заживает, но так же, как и у всех… То есть теперь тебя можно ранить и даже убить, как любого? Что ты можешь?

— Сломать меч — меня научил Бохед. Но только тому, кто не догадается, что с левой стороны я ничего не вижу. И при хорошем свете, иначе мне тяжело оценить расстояние.

— Вот именно. Кроме того, Риди, намного труднее ломать мечи, когда приходится следить, чтобы острие не вонзилось тебе в живот… И это теперь все, что ты умеешь? Про махание железом я не спрашиваю.

— Не знаю. Не пробовала. Думаешь, я всегда могу поджечь корабль или дом? Ведь сам знаешь, что не всегда. А некоторых вещей я теперь вообще не могу.