Людмила Ардова - Путь интриг

А события в Небере, и на острове, заставили его действовать решительно, поскольку Турмон отлично понял, что на него началась охота, и был готов в любое время объеденить свои силы с бунтовщиками в Гэродо. Но как видно из рассказа Льена, Тамелий снова просчитался. Первым его желанием было арестовать Льена, но на этот раз его остановил Миролад Валенсий.

Он уже знал, как расправится с Льеном. Очнувшись от удара по голове на острове Кэльд, он смог сам убедиться в том, на что способен этот молодой человек. А когда понял, то решил, что следует быть осторожным. Если Льен смог управлять магическим камнем в руках другого человека, то, что он может сделать с артефактами, которых его попытаются лишить принудительно. Таким образом, артефакты потеряли для Миролада Валенсия в этой ситуации всякий смысл. Проще было устранить Льена с дороги, используя людей, что он и собирался сделать.

После поездки в Бендир время побежало стремительно и неумолимо к развязке нашей истории. Все мы были настороже и озабочены последними событиями, и все-таки я удивился, когда нашел обычно веселого и безмятежного старину Влару в подавленном настроении.

— Что-то случилось, Флег?

— Да, — отмахнулся он, а потом сказал, — мой отец беспокоит меня. Старость-насмешка судьбы. Иногда мне кажется, что лучше умереть молодым. И это, разумеется, никак не связано с моим отношением к батюшке.

— Что за черные мыли! Перестаньте. Давайте, лучше выкладывайте все начистоту, что вас тревожит?

— Старики начинают иногда поддаваться своим чувствам, перестают их контролировать, я не назову это глупостью, но они становятся уязвимы. А кто-то начинает использовать их в своих интересах.

— Ну, далеко не все старики так безобидны. Давайте ближе к делу.

— Мой отец на склоне лет поддался новой вере. Один жрец убедил его в том, что только Дарбо способен отыскать убийцу его детей. Отец приехал в Белый Алабанг, так как слышал о новом храме много разговоров, и ему захотелось преклонить колени перед статуей верховного бога. Он уехал на службу рано утром и пропал. Его друг стал беспокоиться, пришел ко мне и мы вместе отправились на поиски отца. Начали с храма. Странные вещи творятся в новом храме Дарбо, — сбивчиво продолжил свой рассказ Влару. Он очень разволновался. — Когда я и друг моего отца вошли в храм, то увидели людей, много людей.

Сначала я подумал, что все они чем-то больны — какие-то неживые опустошенные лица были у них. Кто сидел, а кто лежал прямо на полу. Служба давно закончилась, и надо было расходиться, но никто не уходил, у людей просто не было сил покинуть это место. Я с трудом разыскал отца, ему было очень плохо. Здоровье его и без того пошатнулось, а сейчас ему был нанесен сильный удар.

Я поднял графа с холодного пола и вывел его на свежий воздух. Не могу объяснить себе, но меня тоже покинули силы после посещения храма. Но я был молод и на улице силы мои восстановились, а вот отец стал оседать на землю. Я подхватил его под руки и с помощью друга довел его до кареты.

В моей памяти остался яркий свет желтого камня, что был вставлен в левую половину груди бога, там, где у людей обычно располагается сердце. Отец мой лежит теперь дома, у своего старого друга, и, кажется, мне близок тот час, когда душа его покинет тело.

Голос Влару звучал очень грустно.

— Я знаю, что если бы удалось найти убийц моих братьев и сестер, то отец бы ушел из мира с утешением в сердце.

Что-то заинтересовало меня в рассказе Влару. Безвольные люди. Желтый камень. Что-то вертелось в моей голове.

— Позволь мне поговорить с твоим отцом.

— Хорошо, Льен, можем пойти к нему прямо сейчас.

И мы пошли к старику Влару.

Это был крепкий человек, в молодости красивый и успешный. Но жизнь потрепала его, избороздила лицо морщинами, оставила глубокие раны в сердце. Но больше всего ему не давало покоя то, что произошло с его семьей, и страх за оставшихся в живых детей.

— Расскажите мне, что видели в храме.

Я думал, что он расскажет мне о службе. Но он заговорил с каким-то благоговейным ужасом совсем о другом.

— Женщину. Она была прекрасна…

В его голосе был неподдельный страх.

— Какая женщина?

— Женщина с младенцем на руках.

— Но камень? Он был хорош? От него шла сила?

— Камень, — как бы в затмении переспросил Влару. — Нет! Он не стоит и пятки ее. А я предал ее. Но это не она! Она не могла. Я виноват, но это не она!

И сознание покинуло его.

— О чем это он? — спросил я Флега.

— Не знаю, но во сне он бормочет о некой женщине. Я предполагаю, что эта особа была ему близка до встречи с моей матушкой. И он винит себя.

— Что это?

На руку старика была намотана какая-то тряпка.

— Тот самый злосчастный платок, — прошептал Влару.

Больше мы ничего не смогли от него добиться.

— Наверное, он недолго протянет, — печально сказал мой друг.

Я успокоил Флега, ссылаясь на философское отношение к жизни и смерти. Но вряд ли это ему помогло. Да и в моей памяти была свежа скорбь по погибшему родителю.

Обдумывая события последних дней в Мэриэге, я вдруг понял, как сильно переплетены интересы разных людей, групп людей. Одни мешали другим, и каждый преследовал одинаковую цель — власть. Из-за моей ненависти к Тамелию, и мыслей о нашем противоборстве, я утратил ясность мышления и не сразу увидел всю картину целиком.

Осознание собственной ошибки приходило ко мне постепенно. Время от времени мысли мои словно щелкали внутри меня. Миролад Валенсий, магистр Френье, Алонтий Влару, Турмон и Бленше.

Я слишком поздно понял, какую роль в интригах Дори-Ден играли белые маги. Как я уже сказал, меня чересчур увлекло противоборство с Тамелием. Но мысли мои крутились все время возле одного нерешенного вопроса, он не давал мне покоя.

Пока я не прочитал то письмо с печатью Френье. И все стало на свои места. Я задумался о роли белых магов в последних событиях, вспомнил, как однажды будоражил толпу Френье во время праздника. Это было очень похоже на то, что пытался осуществить Миролал Валенсий, правда, не так открыто, не так очевидно, — более мягко, что ли. Но они пользовались одним и тем же оружием — страстями человеческими. И медленно до меня стали доходить истинные намерения этих магов.

Сейчас в Ларотуме правили 'черные'. 'Белые' оказались не у дел. Магическое оружие в руках мадариан — был сильный удар по их интересам.

'Белые' никогда не хотели прогресса — недаром Френье так пугал меня страшными реалиями будущего.

'Дадим магию людям, и им не будет нужна наука, новые завоевания — все предельно просто', - рассуждали они. — Мир перестанет развиваться — поля приносят урожай, изменения погоды происходят по необходимости…., а самое ценное, то, что всегда будут востребованы на земле белые маги. Все начало складываться в моей голове.