Профессор Тимирзяев - Гарри Поттер и скрижали Грин-де-Вальда

— Гермиона, а я голема сделал! — похвастался Гарри, — первого в жизни! И он, знаешь, у меня даже ходил!

— Надо же, — удивилась Гермиона, — и где он? Конечно, сбежал от своего творца в Запретный лес?

— Нет, он же маленький, куда ему бежать? Он теперь у Дуэгара на шкафу стоит, но всё равно — здорово было, а Дуэгар — молодец, классный преподаватель!

— Директор школы не должен употреблять жаргонные слова, Гарри! Ты должен был сказать, что профессор Дуэгар — хороший методист, или…

— Гермиона, не будь занудой! — сказал Гарри. Он обошёл преподавательский стол и обнял её. Гермиона немедленно оттолкнула Гарри:

— Ты что, с ума сошёл?! Дверь не заперта! А если бы кто-нибудь вошёл?

— Ну, дверь мы сейчас запрём… — пробормотал Гарри, доставая волшебную палочку.

— Гарри!!! — похоже, Гермиона всерьёз разозлилась, — прекрати немедленно! Сядь на своё место!

— Да, мэм, виноват, мэм, сдаюсь, мэм, — Гарри в притворном ужасе поднял руки. — Гермиона, а как насчёт моей проверки на анимагическое животное?

— Ну, я же просила, Гарри! Мне необходимо время! Хотя… Ладно, ты прав, всё давно готово, но я боюсь, понимаешь? Боюсь! А вдруг что-то пойдёт не так?

— Мы всё равно не узнаем этого, пока не попробуем. Что нужно делать, Гермиона?

— Пойдем в мою лабораторию, — вздохнула она.

Гермиона каким-то особым заклятием отворила скрытую в стене дверь и вошла в лабораторию, Гарри за ней. Ничего особенного, поражающего воображение в ней не было — несколько котлов, магические горелки, алхимическая печь атанор, книги, свитки. В углу были свалены клетки для животных, от которых ощутимо попахивало.

— Сядь вот сюда, — нервно сказала Гермиона, — сейчас я тебе дам зелье. Возьмешь волшебную палочку в правую руку, а флакон — в левую. Как только выпьешь, читай заклятие и смотри на кончик волшебной палочки, из неё должен показаться образ твоей анимагической сущности, понимаешь?

— Ладно, — сказал Гарри, — я всё понял, давай своё зелье.

Зелье оказалось совершенно без вкуса и запаха — вода водой, «Не то что отвратные варева Снегга», — успел подумать Гарри, и тут мир вокруг него начал меняться. Мягкими, тошнотворными волнами стало ухудшаться зрение, зато до невероятности обострился слух. Гарри начал ощущать малейшие колебания, ему захотелось сползти со стула и растянуться на полу…

— Фините Инкантатем!!! — истошным, срывающимся голосом завопила Гермиона и вдруг плеснула в лицо Гарри жидкостью из другого флакончика, который она, оказывается, всё время держала в левой руке. Жидкость образовала вокруг головы Гарри туманный шар и вдруг с громким хлопком всосалась в его лицо и исчезла. Всё поплыло перед его глазами, и он упал на пол.

— Гарри, Гарри, очнись, ну пожалуйста, очнись! Что делать, Мерлин, помоги, что делать?! А вдруг я его убила, дура неумелая? — Гермиона была в настоящей панике. Её крики доходили до сознания Гарри с большим трудом, как будто на него навалили гору огромных, жарких, дурно пахнущих одеял. Гермиона схватила со стола еще один флакончик, открыла его, отшвырнув пробку, и сунула флакон под нос Гарри. От пронзительной вони он открыл глаза и чихнул.

— Ну, — слабым голосом спросил он, — и в кого же я буду превращаться?

— Га-а-арри, — зарыдала Гермиона, тряся его за мантию, — ты жив! Слава Мерлину! Никогда, слышишь, никогда больше не проси меня!!! Эта анимагия, будь она проклята!.. — в таком виде Гермиону Гарри не видел никогда. Он удивился и начал побаиваться.

— Да что случилось-то? Скажи толком, не реви!

— Ты начал превращаться!!!

— Что-о-о?! В кого?

— В Нагайну! Заклятие сработало как-то не так! Я его проверяла сотни раз, и оно всегда работало нормально, министерство разрешило использовать его в школе как совершенно безопасное, а на тебе оно сработало не так! Из твоей палочки должен был появиться образ твоего анимагического животного, а вместо этого ты сразу стал превращаться! У тебя, Гарри, стали змеиные глаза! Я еле успела остановить трансформу!

— Э-э-э… а сейчас? — туповато спросил Гарри. Он всё ещё лежал на полу.

— Что сейчас? — всхлипнула Гермиона.

— Ну… зрачки? Какие они?

— Сейчас уже обычные… Твои обычные глаза, Гарри, зелёные. Но когда они стали превращаться в глаза змеи… Это был такой ужас…

— Та-а-к, понятно… — Гарри наконец смог сесть, опираясь руками о пол. — Занятия с детьми по анимагии — прекратить, пока не станет ясно, почему твоё заклятие дало осечку. А для меня… ну что же, для меня, выходит, с анимагией покончено!

Посидев еще немного, Гарри почувствовал, что пришёл в себя.

— Ужинать не пойду, — сказал он, — неохота в большой зал тащиться и сидеть там битый час, в библиотеке фрукты вроде ещё остались, а нет — так у эльфов чего-нибудь попрошу, они принесут.

— Я тебя провожу! — решительно заявила Гермиона, — ты посиди ещё немного, пока я тут приберу.

При ходьбе Гарри слегка пошатывало, поэтому Гермиона незаметно подпирала его плечом, так что казалось, будто директор Хогвартса хватил лишнего. К счастью, коридоры были пусты — все были на ужине. Они встретили только Пивза, который собирался повесить на школьную доску объявлений какую-то неприличную картинку, но увидев Гарри, немедленно сбежал. Память у полтергейста оказалась отменной, и подавать директору малейший повод для наказания Пивз откровенно опасался.

В спальне Гарри со стоном повалился на кровать, едва заставив себя снять обувь. Гермиона немедленно потребовала прекратить это безобразие, но Гарри не реагировал. Тогда Гермиона усмехнулась, стремительно разделась сама и ушла в душ, а потом, одетая в микроскопическую ночную рубашку, юркнула под одеяло. Пришлось Гарри вставать, раздеваться и как следует мыться. Но на этом его силы и закончились, он кое-как добрался до кровати и рухнул на неё, как полено. Странно, но спать ему не хотелось. Гарри наугад протянул руку и прижал к себе Гермиону. Она повозилась, устраиваясь у него под боком, и затихла. Внезапно Гарри ощутил, что Гермиону сотрясает дрожь, и она кусает губы, чтобы не разрыдаться.

— Ты что? — тихо спросил он, — так испугалась? Всё кончилось, всё уже позади… — он погладил её по голове, ну что ты? Вот же я, живой, здоровый, лежу рядом. Толку от меня, сейчас, правда, немного, но…

Гермиона заговорила лихорадочным шёпотом:

— Гарри, Гарри, я вдруг поняла, до меня вдруг дошло, что… что я могу тебя потерять. Ты и я — мы сегодня стояли на самом краю, понимаешь? И я заглянула вниз и поняла, что я теперь без тебя не смогу, без тебя, без моей любви к тебе… Вообще не смогу, жить не смогу, понимаешь? — она говорила захлёбываясь, путая слова, дрожа, и Гарри вдруг понял, что сдержанная и строгая Гермиона раньше никогда не говорила ему о любви, а сейчас вдруг взяла и сказала. И эти сказанные шёпотом слова не могут оказаться уклончивыми или лживыми, они с самого дна души, с того дна, которое только для себя, которое не видит никто и никогда. Гарри повернулся к ней и заставил замолчать нежным поцелуем, а потом сказал: «Иди сюда…» Гермиона послушно перебралась к ему на грудь, а он обнял её, сильно прижав к себе, и держал, пока не почувствовал, что её дрожь уходит.