Профессор Тимирзяев - Гарри Поттер и скрижали Грин-де-Вальда

— Надо полагать, создавая этого монстра, Джордж вдохновлялся светлым образом Амбридж, — усмехнулся Гарри. — Интересно, а где сейчас госпожа бывший директор Хогвартса, что поделывает? Надо будет при случае у Кингсли спросить.

Гарри медленно пошел вдоль витрин. «К Дню Святого Валентина». «Губная помада «Отвали!» У противного парня, который полез к тебе целоваться, губы три дня будут как оладьи! Двенадцать цветов! Любой — один галлеон шестнадцать сиклей!» «Как правильно целовать подружку! Почувствуй себя настоящим мачо! Пособие в картинках».

— Да-а-а… Уизли в своем репертуаре, — хмыкнул Гарри, разглядывая залежи канареечных конфет, фальшивых волшебных палочек, навозных бомб и других нарядных товаров с фирменным подвохом. — Неужели это кто-то покупает?

— Дети, Гарри, — объяснила Гермиона, — ты себя-то с Роном вспомни, на что вы все свои карманные деньги тратили?

— По-моему, ассортимент у них сильно расширился, — заметил Гарри, — не хотел бы я оказаться теперь на месте Филча после очередного похода школьников в Хогсмид…

— Какого Филча, Гарри? — удивилась Гермиона, — давно в Хогвартсе нет ни Филча, ни кошки его противной.

— Как нет? А куда же они делись? — Гарри попытался представить себе коридоры замка без согнутой фигуры завхоза и не смог.

— Ну, не знаю, наверное, МакГонагалл его уволила. А может, он сам ушёл или вообще умер. Только Дамблдор с его добротой мог терпеть этого типа.

— А кто же сейчас школьный завхоз?

— Этот, как его… Флетчер. Ну, Наземникус Флетчер, помнишь его? Старый такой, неопрятный…

— Так он же жулик! — удивился Гарри, — котлами ворованными торгует, дом Блэков обворовал…

— Чего ты на меня кричишь, я-то тут причем? Станешь директором — разберешься, — пожала плечами Гермиона.

— Кто это тут собирается стать директором? — спросил хрипловатый голос. Гарри и Гермиона обернулись. У двери во внутренние помещения магазина стоял незнакомый высокий человек.

— Простите нас, — извинилась Гермиона, — мы, наверное, слишком громко разговаривали, мы сейчас уйдем.

Человек присмотрелся к Гермионе, вдруг откинул прилавок, выбежал в торговый зал, обнял её и расцеловал. Гарри на секунду растерялся, выбирая, какое заклятие применить к наглецу, чтобы не повредить Гермионе, но потом решил, что самым простым и эффективным будет хук из магловского бокса. Он уже начал отводить руку для удара, но заметил, что Гермиона, которая и сама вполне могла постоять за себя, почему-то не торопится вырываться из объятий незнакомца. Гарри придержал руку, а незнакомец вдруг повернулся к Гарри и криво усмехнулся:

— Вижу, вижу, не узнал, уже собрался мне морду бить, да? — и отвел волосы с виска. Уха не было.

— Джордж! — ахнул Гарри, — я тебя и вправду не узнал, сейчас бы приласкал… Слава Мерлину, ты повернулся, а то у меня, знаешь, рука тяжеловата стала… Наделал бы я сейчас дел! Ты уж прости меня, пожалуйста!

— Да ладно! — отмахнулся Джордж, выпустив Гермиону и беззастенчиво разглядывая Гарри. — А ты здорово изменился. Виски вон уже седые и взгляд такой, знаешь… как в прицел смотришь. Но что же мы в зале-то стоим? Зайдёте ко мне? Амабель! — крикнул он вглубь магазина, — выйди в зал, ко мне гости пожаловали!

Из подсобки появилась ведьма в униформочке магазина, с любопытством осмотрела Гарри и Гермиону, но, конечно, не узнала их.

— Ну, пошли? — опять спросил Джордж, — хоть на полчасика?..

— Да мы, собственно… — начала Гермиона, но поймав предостерегающий взгляд Гарри, замялась.

— Конечно, Джордж, с удовольствием! — сказал Гарри, — куда идти?

Они шли по длинному, плохо освещенному коридору, заставленному какими-то ящиками и коробками. Гермиона шла осторожно, стараясь не испачкать мантию, а Джорджу свет, похоже, вообще был не нужен — он привык. Гарри, как большинство близоруких людей, при плохом освещении видел хуже, чем днем. Ударившись об очередной ящик, в котором что-то завозилось, он, наконец, не выдержал, достал палочку и произнес «Люмос!». Стали видны обшарпанные стены, грязноватый пол, двери слева и справа. Наконец Джордж толкнул одну из дверей и сделал приглашающий жест.

В большой комнате горела обычная электрическая настольная лампа, освещая только один ее угол, по-видимому, жилой. В другом, тёмном углу стоял лабораторный стол, заваленный химической посудой и какими-то приборами. Лампа стояла на столе, за которым виднелась неряшливо заправленная кровать.

— Ты что, живешь здесь? — ужаснулась Гермиона.

— Скрываюсь, — усмехнулся Джордж, вытирая сиденья стульев тряпкой. — В Норе, знаешь ли, бывает слишком шумно, много маленьких детей — это не по мне, в Косом переулке нет лаборатории, а своим домом я как-то не обзавелся, да и зачем он мне? Вот и живу здесь.

— А кто эта Амабель? — зачем-то спросил Гарри.

— Амабель? Продавщица. Просто продавщица, — Джордж сделал ударение на слове «просто». — Чаю хотите?

— Давай, только без этих твоих волшебных фокусов, блевательных батончиков и всего такого, — предупредил Гарри, — нам еще к МакГонагалл идти.

Джордж ткнул волшебной палочкой в чайник и из носика со свистом повалил пар.

— А зачем вам к МакГонагалл? — полюбопытствовал он, пытаясь найти в шкафчике три одинаковых чашки и блюдца.

— Я думал, вы просто так в Хогсмид забрели, ну по старой памяти, или ты, Гермиона, Рона ищешь. Так он здесь редко бывает.

— Нам с Гарри предложили работу в Хогвартсе, — объяснила Гермиона.

— Да? А какую? — без особого интереса спросил Джордж, — преподавать что-нибудь будете?

— Вроде того… — нехотя ответил Гарри.

— Это хорошо, — сказал Джордж, — интересно, как там в Хогвартсе? Я там после см… ну, в общем, после того, как всё кончилось, и не был ни разу.

— Так сходи, тут же рядом, в чём проблема-то? — удивился Гарри.

— Не хочу. Как тебе сказать… Там у меня была другая жизнь. Не такая, как эта. Не хочу, чтобы все опять с начала… Ты пойми: мы с Фредом еще в школе всю свою жизнь расписали, знали, как и что будем делать… А теперь магазин в Косом переулке есть, этот вот магазин, другие, да много их, не знаю сколько… И деньги есть. А Фреда нет, и никогда не будет. Мы всегда хотели, чтобы деньги можно было тратить, не опасаясь, что этот или этот вот галлеон последний, а теперь галлеонов полно, а тратить их не хочется. Не на что и не для кого. Понимаешь, Гарри? Не для кого! Страшная это штука, когда не для кого работать, зарабатывать, тратить деньги и вообще жить.

— Но у вас… у нас, — поправилась Гермиона, — большая семья, мы же все вместе…

— Нет, это вы все вместе, вы ! — горько сказал Джордж, — это ваша семья и ваши дети! Даже родителям я больше не нужен, у матери полон дом внуков, а отец совсем свихнулся на своих магловских железках, чуть ли не ночует в министерстве. Мы с Фредом были как один человек, поймите вы! Вот представь, Гарри, у тебя было две руки, и вдруг ты лишаешься одной. Со временем, конечно, привыкаешь обходиться и одной, но вот бывает — роняешь что-то, надо бы подхватить, а руки-то и нет! Вот так теперь и у меня. Без Фреда я не человек, а так, половинка человека. У меня половина души умерла… А-а-а… — Джордж достал из-под стола бутылку огневиски, с отвращением выплеснул чай на пол, налил виски в чайную чашку и залпом выпил, давясь и кашляя.