Эрик Эддисон - Змей Уроборос

— Вот видишь, — сказал Джусс, — мой сон идет вместе со мной. И хотя кажется безумием пересекать реку, разделяющуюся на дюжину протоков, прямо над Развилкой, тем не менее это единственное подходящее место. — И прежде, чем свет дня окончательно угас, они пересекли опасный поток прямо над водопадом, и этой ночью спали на зеленом холме.

Джусс назвал холм Сад Дрозда, по имени птицы, которая разбудила их на следующее утро, распевая сладкие песни на чахлом горном кустарнике, росшем среди камней. Странно звучала эта песня на холодном каменном склоне, под кошмарными склонами Эла Мантиссера, совсем близко к границам зачарованных снегов, стерегущих Коштра Белорн.

Но ушли они от Сада Дрозда и долго не видели высоких гор, пока поднимались по долине черной реки, вдоль которой лежал их путь. Вздыбленные отроги и высокие утесы заслоняли величественные вершины. По высокому левому берегу реки шли они, сражаясь с ветром, прыгавшим и крутившимся между скалами, и почти оглохли от непрерывного рева воды, а в глазах стояли брызги, которые приносил порывы ветра. И Миварш молча шел следом за ними. И сами они молчали, ибо труден был путь вверх, а при таком ветре и реве потока надо очень громко кричать, чтобы тебя услышали. Унылой, мрачной и внушающей ужас казалась эта долина, и можно было подумать, что идут они по адской долине Пирофлегетона или Ахерона. Ни одной живой души не видели они, и только изредка высоко над ними пролетал орел на крыльях ветра, и однажды страшная тварь выскочила из пещеры в склоне горы. Постояла она, глядя на них сверкающими кровавыми глазами, большими как тарелки, блестевшими на лживом человеческом лице; почуяла кровь своего рода, испугалась и исчезла среди утесов.

Так они и шли еще три часа, и, обогнув плечо холма, внезапно очутились в дальнем конце долины, и остановились, глядя через скалистые ворота на замечательное горное плато. И здесь предстало перед ними величественное зрелище, которое безуспешно пытались описать в своих песнях и рассказах лучшие земные барды. Ибо, обрамленная утесами и покрытая сверху голубым небом, стояла перед ними Коштра Пиврарха. Так огромна она была, что даже на расстоянии в шесть миль глаз не мог охватить ее полностью, но должен был метаться взад и вперед над обширным ландшафтом от громоздких корней горы, торчавших из-под ледников, к обширному отвесному склону-лицу, где одна скала подпирала другую, башня громоздилась на башню, ослепительно сияли ледяные трещины и наполненные снегом овраги, и дальше, к одиноким вершинам, где похожие на копья белые зубы вершин кряжа грозили расколоть высокое небо. И заполняла эта гора четверть неба, от изящного пика Эйлинон на западном плече, до снежных склонов Джалчи на востоке, скрывавших за собой Коштра Белорн.

Этим вечером они разбили лагерь на левой морене великого ледника Темарм. От шпилей кряжа тянулись на восток длинные паукообразные ленты облаков, тонкие, дамская вуаль — знак ветреной погоды, царившей наверху.

— Воздух стеклянно-прозрачен, — сказал Джусс. — Это предсказывает плохую погоду.

— Ну время нас подождет, если понадобится, — сказал Брандох Доха. — Как только я увидел эти ледяные рога, на меня нахлынуло такое могучее желание, что я точно умру, если не вскарабкаюсь туда. Но ради тебя, о Джусс, я совершу чудо. Ибо ты стремишься в Коштра Белорн, и, я уверен, намного легче пройти по снеговым полям Джалчи и обогнуть восточные утесы, чем штурмовать Коштра Пиврарху.

— Именно ее я видел в Чертландии, — сказал Джусс. — "Остерегайся высокой жены". Но эта местность заколдована: никто не может подняться на Коштра Белорн, если не увидит ее сверху; так что он либо найдет свою смерть, либо исполнит свое заветное желание. И только с одной единственной точки земли можно посмотреть вниз на Коштра Белорн. Взгляни вон туда, на ледяные зубы, на которых играют последние лучи солнца. Это и есть самая высшая точка нашей земли.

Помолчали они минуту. Потом Джусс заговорил и сказал: — Ты всегда был самым величайшим среди нас горовосходителем. Какой путь избрал бы ты для подъёма?

— О Джусс, — сказал Брандох Даха, — ты повелитель льдов и снегов. И я охотно приму любой твой план. Но, для моего собственного удовольствия, я бы поднялся в щель между двумя горами, и потом повернул бы на запад, к восточному кряжу Пиврархи.

— На глаз это самый опасный подъём, — сказал Джусс, — и, вероятно, самый великий, и по двум причинам поддерживаю я твой выбор. Эта щель именуется Врата Зимиамвии. Она, и также ледник, который проходит через нее, находится под тем самым заклятием, о котором я говорил тебе. Верная смерть ждет нас, если не взглянем мы на сверху вниз на Коштра Белорн; но если добьемся мы успеха, то окажемся неподвластны заклинанию, и с этого момента от нас потребуется только наша сила, умение и высокое сердце, дабы свершить то, что мы желаем.

— Тогда жди нас, великая северная скала! — крикнул Брандох Даха. — Ты не увидишь, как мы карабкаемся на тебя, пока мы не заберемся вон на те высочайшие зубы, посмотрим на тебя сверху вниз и подчиним своей воле.

Поужинали они и уснули. Но всю долгую ночь ветер кричал среди утесов, а на утро дождь со снегом заволокли горы. Весь день бушевал ураган, и в краткое мгновение затишья свернули они лагерь и спустились назад, в Сад Дрозда, и там провели девять дней и девять ночей под ветром, дождем и градом.

Только на десятый день закончилась буря, и они опять пересекли ледник и разбили лагерь в каменной пещере у подножия великой Коштра Пиврархи. На рассвете Джусс и Брандох Даха вышли наружу и осмотрели окрестности. Пересекли они устье крутой и забитой снегом долины, которая поднималась к основному кряжу между Ашниланом на западе и Коштра Пиврархой на востоке, обогнули подножье Эйлинона и вскарабкались с запада в снежную седловину высотой в три тысячи футов, откуда можно было увидеть всю гору и наметить путь для подъёма.

— Два дня пути до вершины, — сказал Лорд Брандох Даха. — Ночь на кряже — опасное дело, можно замерзнуть насмерть; других препятствий я не боюсь. Вон то черное ребро, которое поднимается на высоту полмили над нашим лагерем, приведет нас на гребень скалы, нависающей над той большой башней на севере. Если камни там такие же, как и те, на которых мы разбили лагерь — твердые как алмаз и шершавые как губка — они не сломаются под нами, если мы будем аккуратно обращаться с ними. В жизни не видел более пригодных камней для подъема на гору.

— Хорошо, а дальше? — спросил Джусс.

— Вверх, — сказал Брандох Даха. — Я поведу тебя как повозку, пока мы не дойдем до первого большего кармана на кряже. Его нам придется обойти, иначе мы никогда не пойдем дальше, и отсюда все выглядит достаточно скверно, ибо камни торчат наружу. А если они еще и покрыты льдом, то да, это будет работа. Но кроме этого я не в состоянии ничего предсказать, о Джусс, ибо я не вижу больше ничего определенного, кроме того, что на кряже полным полно щелей и шпилей. Как мы сможем преодолеть их — загадка. Слишком высоко и слишком далеко. Но одно ясно: мы всегда проходили там, где хотели пройти. Мы и так пересекли весь мир, и если на это кряж есть хоть какой-нибудь путь, мы найдем его и поднимемся по нему.