Эрик Эддисон - Змей Уроборос

Лорд Гро, с восхищением глядевший на изумительное зрелище, спросил себя: "Что это значит, когда в мою спящую голову лезут подобные фантазии? Я много раз видел представления, которые устраивали духи зла; видел и те фантастические зрелища, которые устраивают маги; да и мне самому пару раз снились очень странные сны. Но до этого часа я считал пустой выдумкой поэтического воображения рассказы о том, что среди лесов, рощ и плодородных полей, на побережье моря, берегах великих рек и перед фонтанами, и также на вершинах огромных высоких гор появляются самые разные нимфы и полубоги полей, а глаза какого-нибудь счастливчика могут видеть их. И если сейчас я на самом деле взираю на это зрелище, то это — великое диво, и, наверно, таким странным и чудесным способом притесняемая земля решила завоевать мою любовь". Подумав еще немного, он решил для себя: "Если это только видение, оно не может повредить мне. Если, напротив, это настоящие фавны и дриады, они радостно приветствуют меня и, будучи живыми духами земли, постараются использовать для нужд многогорной Демонландии; но ведь все мои мучительные мысли со странной решимостью устремляются именно к тому, чтобы поддержать ее и восстановить былую славу".

И он вежливо приветствовал их. Дикие козлы бросились прочь и исчезли на склонах горы. Козлоногие, мгновенно перестав играть на свирели или танцевать, припали к земле, глядя на него недоверчивыми испуганными глазами. Только ореады, ослепленные и оглушенные танцем, не остановились: прекрасные девичьи рты, красивые голые груди, гибкие ноги, руки, нежно держащие изящные руки подруги. Они расходились и сходились, и опять расходились, подчиняясь древним ритмам: вот одна, с закинутыми за голову белыми руки и заплетенными в косы золотыми волосами, кружит и раскачивается в томном танце; другая прыгает в воздух и замирает там, как стрела, летящая к солнцу через лиственную крышу старого соснового леса, а теплый ветер с холмов колышет верхушки деревьев и открывает крошечные небесные окошки.

Гро пошел к ним вдоль лесистого склона. Но не успел он сделать и дюжины шагов, как его ноги ослабли. Гро повалился на колени и крикнул: — Божества земли! Не гоните и не отвергайте меня, несмотря на то, что жестоко притеснял я вашу землю, ибо больше не буду я так делать. Отпечатки добродетелей, через которые я переступил, еще давят на меня самыми горькими обвинениями. Перенесите на меня свою милость и дайте мне найти тех, кто владеет этой страной и предложить им возмещение за мои тяжкие грехи, ибо великое раскаяние заставило меня стать изгнанником и бродить в одиночестве по лесам и горам.

Так сказал он, печально склонив голову. И, как будто задрожала струна серебряной лютни, услышал он воздушный голос, крикнувший:

Он поднял глаза. Видение исчезло. Только полдень и лесистая долина, молчаливая, одинокая и ослепляющая, были вокруг него и над ним.

Лорд Гро вернулся к своему коню, сел на него и поскакал на север по маленьким чудесным долинам, наполненными фантазиями тумана. Вечер застал его в то время, когда он поднимался по крутому травянистому склону горы по маленькой тропинке, проложенной дикими козами. Далеко внизу под ним, в долине, небольшая речка текла по каменистому ложу, извиваясь среди холмов старых морен, которые морскими волнами покрывали травянистую землю. Июльское солнце скатилось вниз, отбросив тени холмы далеко на запад — прямо на те склоны, по которым ехал Гро, но теплые лучи солнца еще заставляли сверкать верхушки холмов, а далекие горные пики, закрывавшие выход из долины, напоминали фронтон фасада огромного дома, с широкими ребрами из обнаженного камня и осыпей, и скалистым коньком, походившим на окаменевшую волну прилива, замершую на полувзлете и омываемую волнами опалового света.

Повернув туда, где плечо холма перерезал узкий овраг, он увидел перед собой пещеру, которая могла послужить незаметным укрытием. Рядом, в каменных трещинах над маленьким ручейком, росли две большие рябины и несколько падубов, защищенные большим телом холма от порывов северного и южного ветров. Их тень закрывала не слишком глубокую, но достаточно большую пещеру, вполне подходящую для жизни человека, в которой было сухо и в самую дождливую погоду. Снаружи, прямо перед ней, журчал маленький водопад, настолько прекрасный, что казался настоящим чудом: каменная плита в два человеческих роста слегка наклонилась так, что узкая струя воды падала с верха холма в каменный бассейн. Прозрачные и глубокие воды бассейна вечно вспенивались падавшим сверху потоком; растущие на камнях мох, лишайник и крошечные водяные лилии омывались мокрыми брызгами.

И Лорд Гро сказал самому себе: "Вот место, где я хотел бы жить, если бы был размером с тритона. Вон за тем одеялом из изумрудно-зеленого мха я построил бы себе дом в пядь высотой, и вон те розовые наперстянки, чьи колокольчики так весело колышутся над бурлящий водой, осеняли бы своей тенью мою дверь. Эта робкая Парнасская трава подарила бы мне кубок, чистую белую чашечку на стебле в волос толщиной, а занавесками моего ложа стали бы маленькие водолюбивые песчанки, похожие на усеянные молочно-белыми звездочками зеленые небеса, которые покрывают неровные каменные края этих утесов".

Дав волю своему воображению, он долго стоял, глядя на это прекрасное место, укрытое в складке обнаженной горы. Потом, не желая так быстро покидать такую красоту и подумав о том, что после многих часов езды его конь очень устал, он спешился и лег на землю. И немного погодя, когда его душа очистилась от созерцания этих чудес, он с радостью позволил длинным темным ресницам опуститься на большие ясные глаза, и заснул спокойным сном.

Когда он проснулся, на небе горел красный закат. Тень залегла между ним и светом с запада: тень того, кто наклонился над ним и сказал хотя и повелительным, но нежным голосом, который он запомнил навсегда и с которым было связаны самые сладостные воспоминания: — Лежи спокойно, милорд, и не зови никого на помощь. Видишь, это твой собственный меч, я взяла его у тебя, спящего. — И действительно, острый кончик меча упирался в его горло там, где под языком лежат большие вены.

Он не пошевелился и не произнес ни слова, только поглядел на нее, как на райское видение, вырвавшееся из прошедшего сна.

— Где твои спутники? — спросила дама. — Сколько вас? Отвечай быстро, или…

Он ответил, как во сне. — Как я могу ответить тебе? Разве могу я сосчитать неисчислимое количество? Или как назвать вашей милости их жилище, которое ближе ко мне, чем рука или нога, а в следующее мгновение способно умчаться туда, куда не в состоянии добраться даже луч звезды?