Виктор Ночкин - Могила повелителя

— Ну и что ж мы подберем? — Красильщик нахмурился. Он не понимал.

А Пегий уже догадался, к чему клонит хитрый хозяин. Не зря же велел, старая бестия, тащить в котомке кое-какой «инструмент».

— А вот этот самый малый и сгодится, — объявил Ойрик, снова тыкая пальцем в бродяжку. — Он никто, здесь никому не знаком. Такого и не хватятся. Сейчас будем мимо проходить, вы его скрутите, у меня цепочки с ошейниками при себе… Остальное мы сами соорудим, колодочки, петельки… Я покажу! Веревки да деревяшки, тут ничего хитрого не требуется, я все умею. Сколько лет в этой профессии…

— А если малый шум поднимет, когда в город придем? — усомнился Плесень.

До оборванца оставалось шагов двадцать, не больше. Ойрик, не оборачиваясь, бросил солдату:

— А для этого вы у меня состоите, охрана. Вразумите товар. Ну, как, готовы? Вот, сейчас…

Бродяга не ждал нападения, он привык, что не представляет интереса для грабителей, поскольку при нем нет ничего ценного. Ну а собственной свободой человек не дорожит и не придает свободе значения — пока не лишится ее…

Ойрик, в самом деле, показал, как можно лишить человека подвижности, используя дощечки да веревки. Казалось бы — совсем просто. Старик владел этим искусством в совершенстве и хвалился, что хорошо изучил за долгие годы, когда пришлось иметь дело с колодками. К тому же Красильщик с Плесенью тоже обладали кое-какими талантами, чтоб заставить человека смириться с неволей…

Пока дошли до порта, прихватили по одному, по двое восемь человек. Война пустила по миру многих… На окраине Ойрик указал Красильщику нищую попрошайку — с женщиной были две девочки. Все три — чумазые, оборванные, пели, заунывно тянули жалобными голосами и просили на пропитание.

— Этих тоже прихватим, — шепотом пояснил старик, — поют хорошо. Я знаю, кто их купит ради славных голосов.

— Сейчас, при всем народе? — Красильщик покачал головой.

— Нет. — Старик с досадой поморщился. Солдаты, хотя и были крутыми парнями, оказались недогадливы, — вечером, как стемнеет. Пегий проследит, куда они на ночь прячутся, там и возьмем. Их никто не хватится, а мы на барку — и к югу! Слышал, Пегий?

— Ладно.

Пегий едва глянул на нищенок, ему хотелось скорей к пристани, к Боделю, скорей, скорей, скорей убедиться, что судно на месте, что их ждут… но приходилось шагать медленно, примеривая шаг к унылому ковылянию товара. Пленники не пытались сопротивляться, их обломали по дороге, но и идти быстрей изнуренные, избитые люди уже не могли… Вот и последний поворот, за крайними домами улицы мелькнуло белесая гладь реки, лед у берега, свинцовые волны морщатся на стрежне…

Барки не было.

— Собиратель зла, — повторил Лидвих, глядя в согнутую спину отца. Контуры облезлой меховой накидки по краям подсвечивал зеленый огонь, Лорд Тьмы не шевелился, и силуэт в зеленом ореоле не двигался, зато бесформенная тень ползала по стенам, по корешкам книг и странным артефактам, собранным в библиотеке Моровой Язвы.

— Да, верно. Могвид решил, что собиратель прикончит меня раньше, чем я успею плюнуть… — наконец произнес Лорд Тьмы. — Кстати, сынок, расскажи мне, как умер Капитан? Кто его убил?

— Некий брат Астус из Раамперля.

— Из Раамперля? Это там, на юге? Именно там, где все началось?

— Астус не собиратель, если ты об этом.

— Ни в ком нельзя быть уверенным окончательно… любой может оказаться собирателем. Я слыхал, Орден ищет тайную организацию змеепоклонников, которая готовит адептов — собирателей.

— Это логично.

— Я провел собственное расследование. Нет никакого подполья, никакого тайного братства. Человеку однажды начинают сниться странные сны, он берет оружие и начинает битву со злом, х-хех… хех…

Лорд Тьмы зашелся сиплым кашлем — так он смеялся.

— Когда пришли известия о гибели Феттаха, брат Астус находился в Доме Света, — возразил сын. — Я и сам его видел. Нет, невозможно. Этот рыцарь не собиратель.

— А если собирателей несколько?

— Интересная мысль… — Лидвих нахмурился, потом решительно тряхнул головой. — Нет! Мне рассказали, что, после того как Астус сразил Капитана, людей охватило безумие — весь город словно сошел с ума! Айхернцы бросались друг на друга, ссорились с пришлыми, северяне тоже обозлились… И все как-то сразу, вмиг. Наши — я имею в виду люди Ордена — не поняли, в чем дело, многие тоже ощутили приступ злобы… Но они не должны понимать, а мы… ты ведь знаешь, что случилось?

— Да, это означает, что собиратель опоздал, Тьма вырвалась наружу после смерти Лорда Ройнгарда. Если так, Круг наверняка спасен. Круг, но не я. Собиратель не остановится, хотя теперь его миссия наверняка обречена.

— Ты сам выбрал эту судьбу.

Груда влажного меха пошевелилась — Лажваш пожал бесформенными плечами.

— Я — Спаситель Мира. Верно, я сделал этот выбор, но ведь я избавил Круг от Повелителя Тьмы.

— Ты и остальные Лорды — вы спасли Круг не для всех, а только для себя.

— Сядь, сынок, — мягко повторил Лорд, — сядь у огня. Это долгий разговор, и я доволен, что ты его начал. Рано или поздно нам пришлось бы поговорить о прошлом по-настоящему.

Лидвих послушно придвинул кресло к камину и опустился на холодное сиденье. Лажваш как будто не изменил позу, но теперь к сыну было обращено лицо, а не спина — как будто Лорд Тьмы перетек внутри оболочки и выглянул с другой стороны.

— Это долгий разговор, — снова произнес Моровая Язва. — Да, мы, Семеро, решили избавиться от старого змея ради своих собственных интересов, а не ради людей Круга. Но посмотри сам — что мы, Лорды, нажили? Мы лишились половины силы — отдали наше зло, чтобы запечатать Серым Камнем могилу Повелителя. Мы не получили земель больше, чем держали от старика. Нас все ненавидят, и на нас охотятся собиратели зла. Завидная участь, верно?

— Я думаю, вы не раз взвесили все, прежде чем решились восстать. Не говоря о том, что восстание было предательством.

— Конечно, конечно… мы были обязаны Повелителю, он отдал нам половину своего зла и сделал нас самыми могущественными владетелями. Зачем ему это было нужно? По неизвестной мне причине Повелитель избегал приближаться к Завесе, видимо, потому он и надумал поделить пограничье между нами, верными… хм… вассалами. Половину зла он отдал нам, каждому по равной доле. Но свободны мы не были.

— Конечно, как несвободен всякий вассал.

— Нет, я говорю не о службе Повелителю. Получив дар змея, мы обрели могущество, но у каждого появилось нечто… некая черта, ради которой мы были обречены на вечные жертвы. Скажем, Прекрасный Принц — он не мог обходиться без кровавых ванн. Феттах был вынужден прозябать среди зверей, хотя и сам не понимал, как это скверно… у меня — странные хвори, у Капитана — увечье…