Кассандра Клэр - Draco Veritas

О том, как она после этого запаниковала, и обиделась на Маркуса, Блез умолчала. Когда она закончила, Драко, судя по виду, был не слишком-то благодарен за новости: в его глазах лишь мелькнул слабый интерес.

— Так, значит, если я не умру от яда в понедельник, карательный отряд Вольдеморта придёт за мной во вторник. Невелика разница.

— Не понимаю, при чём тут яд? Но что-то не похоже, чтобы ты боялся смерти…

— Боюсь. Ужасно. Но… знаешь, осознание приближающейся смерти даёт такую свободу — словно, ты не обязан отвечать за последствия. Такое чувство, словно можешь в прозрачных трусах ворваться в Большой Зал и заорать, что МакГонагалл спит с гигантским кальмаром — и тебе всё сойдёт с рук. Только не подумай, что именно это я и собрался сделать. Так, говоришь, значит, это Пенси была одной из тех, кто подстрелил меня?

— Это она так сказала, — ответила Блез.

— И как долго ты уже об этом знаешь? — резко спросил он.

— Недавно, — Блез отвела глаза в сторону. — И не сказала, а только намекнула…

— Ты никогда мне не говорила. А я-то думал, ты меня любишь, — усмехнулся он.

Оцепенев от бешенства, Блез даже не смогла вздохнуть — она всегда надеялась, что он не догадывается о её чувствах к нему. И то, что это оказалось не так, выбило девушку из колеи. Терпение с грохотом лопнуло, и она взорвалась:

— Люблю тебя? О, ну, конечно же! Но это не значит, что я ослепла от любви и не вижу, кого именно люблю. И не понимаю, что ты чувствуешь ко мне. А ты меня не любишь.

— Да, не люблю.

— То-то и оно. Может, я решила тебя так наказать. Или ненавидела тебя — чуть-чуть — за то, что ты меня не любишь? Знаешь ли ты, каково это — любить того, кто не любит тебя?! Чтобы понять, через это нужно пройти. Можно подумать, что ты мне всё рассказываешь.

Драко молчал, глядя в сторону, и молчание было куда страшнее, чем, если бы он перебил или заорал на неё.

— Ах, да — ты же ненавидишь, когда тебя в чём-то обвиняют, — горько вздохнула Блез. — Как же я могла позабыть?

— Дело не в этом. — Драко поднял глаза, и у неё появилось ощущение, что он заметил её только сейчас. — Просто, мне никогда не приходило в голову, что я с тобой поступаю неправильно. Прости.

Блез замерла. Какая-то часть её упиралась, не желая принимать извинения, — после всего того, что он сделал с её любовью, это казалось сущим пустяком. И она всё ещё злилась. С другой стороны, девушка была вынуждена признать, что он не заставлял её влюбляться, — она сама сделала выбор, ведь он спас её. А ещё он был чудо, как хорош, а она — достаточно неугомонна и всегда хотела чего-то «этакого». И он как раз и был «этаким».

— Может, ты захочешь помочь и моим друзьям? — спросил он.

— Только не надо пытаться меня оскорбить, — вскинула подбородок Блез — Я им уже помогла.

— Да, я в курсе, что ты выяснила, где находится Нора. Сможешь ещё раз найти туда дорогу?

— Если в этом есть необходимость.

— Есть. Я бы хотел, чтобы ты переговорила с Джинни.

Блез внутренне передернулась. Да, Гермиону она не любила, но, скрепя сердце, всё же уважала. Как ни крути, та была исключительной. А бестолковая Джинни Уизли и то, как она пялилась на Драко… — её от этого просто тошнило.

— И о чём же я должна с ней разговаривать?

— Передашь ей всё, что рассказала мне, — написав на клочке пергамента вытащенным из кармана пером несколько слов, Драко свернул его и сунул Блез. — И передай ей вот это, а то она не поверит, что тебя послал я.

— А что, если я прочитаю? — сухо поинтересовалась Блез.

— Знаешь, что говорил мой отец? Не подглядывай в замочную скважину, а то можешь расстроиться от увиденного, — уголки губ Драко чуть приподнялись. — Читай, если хочешь.

— Я уже расстроилась.

Он улыбался, и в выражении его лица, в его взгляде неожиданно появилась удивительная мягкость:

— Не устаю тебе удивляться: встала на сторону добра. Спасаешь мир. Надо же…

— На весь мир мне наплевать. Для меня важен ты. Ведь я всё ещё люблю тебя. Меня не волнует, любишь ли ты меня в ответ, ты испорченный эгоист и — Господь свидетель — не заботишься ни о ком, кроме себя. Наверное, ты не заслуживаешь любви — и всё же я люблю тебя, и только это имеет для меня значение. И вообще, — это моё дело.

Драко чуть склонил голову, не сводя с неё нервирующего взгляда, полного осознания чего-то… Его лицо, знакомое ей до последней чёрточки, оставалось лицом чужака: она знала о том, что под глазом у него шрам — но не ведала, откуда тот взялся.

— Я всегда говорил, что ты такая же, как я.

Блез засунула его записку в рукав.

— Я отправлю сову. Расскажу, что там поведала Джинни, — он кивнул, к её удивлению, вдруг коснулся её лица и, откинув волосы, поцеловал в щёку. В этом поступке не было ничего романтического, но она была просто потрясена. — Спасибо. Только никаких прозрачных трусов.

— Договорились, — слабо улыбнулся Драко.

Блез развернулась и пошла прочь, когда её вдруг окликнули. Не Драко. Это был женский голос. Повернувшись, она увидела торопящуюся к ней Гермиону, закутанную в тёмный зимний плащ.

— Тебе чего? — нахмурилась Блез.

Чуть запыхавшись, Гермиона остановилась перед Блез и подняла голову.

— Хочу показать тебе вот это, — Гермиона откинула назад капюшон, и зелёные заколки сверкнули в её буйных локонах. — Я хочу, чтобы ты знала, что я ношу их.

— Замечательно. Приятно видеть, что не все гриффиндорцы законченные идиоты, как кажется на первый взгляд.

Гермиону не смутили резкие слова, что позволило Блез предположить, что та уже привыкла к выходкам Драко.

— Я хочу, чтобы ты знала — я тебе верю.

Блез было нечего сказать — она молча кивнула и быстро пошла прочь, чтобы Гермиона не успела заметить, как покраснела слизеринка. Ведь слизеринцы не краснеют.

* * *

Гарри никогда в жизни не задумывался о том, какими могут быть номера в волшебном борделе, так что первая мысль при взгляде на них была довольно странной: «Никогда бы не подумал».

И впрямь, — даже в том лихорадочном обалдении, в котором он находился, Гарри поразился пустоте, столь бросающейся в глаза, по сравнению с богатством и яркостью коридора. Провожатый подвёл его к двери, номерок на которой сообщал, что это комната 34. Замка не было: юноша тронул кубиком дверную ручку, и дверь распахнулась.

Обстановка внутри была строга в своей лаконичности: деревянные стены и пол, камин. Стол с элегантным золотым письменным прибором — перо, чернильница, пергамент. Окно, задрапированное тяжёлыми шёлковыми занавесками, не пропускающими свет. И — конечно же — кровать, покрывало на которой было единственным ярким пятном во всей комнате: бархатное фиолетовое покрывало с золотыми буквами ПК.

Оцепенев, Гарри снова услышал в своей голове усталый и напряжённый голос Драко, обрывки того разговора, что вели они на промёрзшей башне Поместья. «Я всегда знал, что отец связан с кучей отвратительных вещей: контрабанда единорогов, драконьей крови, бордели с многосущным зельем…»