Александра Лосева - Берегите бороду

Зулин шел и думал о том, что через час стемнеет, а они еще ничего не выяснили, а на закате появится проводник, по крайней мере, так сказал Натан, и придется уходить из города, а у них еще ничего не готово, и команда его постоянно грызется между собой, и очень сложно не привлекать к себе внимания, когда Иефу в городе знает каждая собака, и каждый встречный-поперечный считает своим долгом остановиться и поздороваться, а полуэльфка даже не пытается сделать вид, что это не она, а наоборот, хлопает ресницами и сообщает всем и каждому, что идет в кузницу подковать своего нового пони… А Стив каждый раз хмурится и поглаживает топор, и совершенно непонятно, кого он собрался рубить, Иефу или прохожих. А у девчонки в глазах черти пляшут, ей явно нравится дразнить дварфа. Хвала богам, вот последние минут пятнадцать что-то попритихла… И еще — что он, Зулин, умеет? Ведь, по здравому размышлению, старик Баламут не научил его ничему, что пригодилось бы в лесу. А ведь им явно придется идти в лес, вряд ли гоблины воспользовались проезжим трактом. Вот и возглавляй тут партию, когда сам толком не знаешь, что делать, а нужно еще руководить, блюсти авторитет, и Иефа… Зулин вздохнул. Какое-то не то пятое, не то шестое чувство подсказывало ему, что с полуэльфкой он еще намучается.

Стив шел и думал: грымза.

Северная стена после ночного нападения выглядела несколько неопрятно. Грубая каменная кладка была покрыта пятнами копоти, на мостовой примыкающей к стене улочки виднелись наполовину засыпанные песком темные лужи. Особенно много их было перед кузницей, из которой доносились мерные удары молота. Низенькая ограда палисадника соседнего дома была проломлена в трех местах, демонстрируя затоптанные клумбы и зверски ободранную черемуху.

— Кажется, мы на месте, — Зулин с сомнением рассматривал стену.

— Мило, — прокомментировала Иефа. — А где же люди?

— Люди после таких разборок по домам сидят, — пробурчал Стив.

— Нет, я имею в виду стражу.

— Какую стражу?

— Ты сам сказал, что кто-то с этими тварями дрался. И потом, судя по количеству крови, были трупы. Где они?

— А ты думаешь, что их тут на целый день на солнышке оставили бы вонять и тебя дожидаться? Убрали трупы, кому эта пакость нужна. Сожгли, наверное.

— И все-таки меня хотелось бы пообщаться с кем-нибудь, кто с ними дрался. Не могу же я разговаривать с булыжниками.

— Можешь разговаривать со мной.

— Стив, это одно и то же. Зулин, чего ты припал к этой стене, как к маме родной?

— Следы изучаю и тебе советую.

— И много наизучал?

— Иефа, милая, отстань, а?

— Тьфу на вас… — полуэльфка досадливо поморщилась и отошла к палисаднику. На клумбы было жалко смотреть. Только-только начавшие распускаться белые хризантемы валялись, вывороченные с корнем и вдавленные в землю, на лепестках кое-где темнели капли запекшейся крови. Иефа осторожно пролезла в пролом и огляделась. На изломанных ветках черемухи висел клок черной ткани, похожий на драную летучую мышь.

— Зулин… — позвала Иефа. — Зулин, тебя какого рода следы интересуют?

— Всякого! — отозвался планар, не отходя от стены.

— Тогда иди сюда, здесь как раз всякого рода следы имеются, — Иефа наклонилась, разглядывая цепочку темных капель. — Здесь или кто-то полз, или кого-то тащили.

— Откуда такие сведения? — Зулин подошел почти вплотную и заглянул через плечо. — Ты про эти капли говорила?

— И про них тоже, но в основном про ту тряпочку на ветке. Конечно, она может оказаться оригинальным украшением палисадника, которое тут специально повесили хозяева…

— Вряд ли… Она от крови вся заскорузлая. Надо бы тут пошарить в кустах, может, чего еще интересного найдем, пока не стемнело.

— А где Стив?

— Сторожит пони.

— Ясно.

— Кстати, Иефа, чего ты так взъелась на нашего дварфа, можешь объяснить?

— У нас долгие выстраданные отношения, — Иефа скрылась за черемухой.

— Давно знакомы?

— Второй день, а что? — девушка раздвинула ветки и с подозрением посмотрела на Зулина. — Ты уж не проповедь ли мне читать собрался? Так это лишнее, сразу предупреждаю. Лекции на тему гуманного обращения с дварфами на меня не действуют. Или действуют исключительно плохо.

— Дело твое, — Зулин пожал плечами. — Просто вам вместе работать ближайшие две недели.

— Работе это не помешает. Эй, а это что? — Иефа снова скрылась за кустом. — Зулин, глянь, это, кажется, по твоей магической части.

— Что там?

— Медальон какой-то, сейчас покажу.

— Руками не трогай! — Зулин продрался через ветки черемухи и наклонился над небольшим серебряным медальоном, который рассматривала Иефа. — И запомни на будущее: не спеши хватать голыми руками штучки такого рода — мало ли, какая на них магия… Посмотри еще вокруг, может, снова повезет.

Иефа фыркнула и, проворчав что-то о снобизме, продолжила осмотр палисадника, а Зулин занялся трофеем. Медальон выглядел вполне безобидно. Без особых изысков — серебряный круг, а в нем буква V. Зулин аккуратно поднял находку, держа за кожаный ремешок, и сосредоточился. У медальона явно было какое-то назначение, функция, которую он исправно выполнял и, что самое главное, продолжал выполнять и теперь, лишившись хозяина. От медальона фонило магией, фонило вовсю, и ничего хорошего от этой магии ждать не приходилось, но дальше этого Зулин продвинуться не мог. «Эх, учитель, учитель… — подумал со вздохом планар, выбираясь из черемухи. — Не тому ты меня, учитель, учил…»

— Иефа! — окликнул он девушку. — Нашла еще что-нибудь?

— Если ты имеешь в виду, нашла ли я сокровища воровской гильдии и то, не знаю, что, что украли у магов, то нет! — отозвалась Иефа со стороны улицы. — Зато я нашла еще две черные тряпочки, но тебе придется за ними идти самому, потому что голыми руками их трогать нельзя. Они там, в глубине, на кусте смородины. А еще я нашла лохматого пони и полумертвого от скуки дварфа! Но это уже здесь, на улице — сам понимаешь, в палисаднике они бы вряд ли поместились.

Зулин чертыхнулся пару раз и мысленно послал Иефу подальше, но за клочками ткани все-таки полез. Пробираться пришлось через терновник, сухие ветки под ногами трещали, как фейерверк, и Зулин вдруг с удивлением понял, что не слышал, как Иефа вышла на улицу. Из палисадника он выбрался злой, как черт. Иефа беспечно помахивала веточкой черемухи. Вид у нее был до неприличия аккуратный. Обнаружив столь вопиющее «безобразие», Зулин и вовсе взъярился.

— Иефа, милая, ты можешь объяснить мне одну вещь?

— С удовольствием, только приведи себя в порядок, ты как-то очень неважно выглядишь.

— Оставь в покое мой внешний вид, — Зулин искренне пытался держать себя в руках, но чувствовал, что скоро сорвется. — Почему я не слышал, как ты ходила? Там полно сухих веток, почему я не слышал, как ты прошла мимо?