Александра Лосева - Берегите бороду

— Негусто. — Стив встал, пробрался к полотну, далеко обходя полуэльфку, и выложил два массивных серебряных перстня, витой браслет с инкрустацией и золотую вилку. Зулин повертел в руках браслет и разочарованно швырнул его обратно.

— Ааронн?

— Я надеюсь, никто не расстроится, если я скажу, что не стал собирать всю эту драгоценную дребедень? Я оставил только одну вещь, которая меня заинтересовала. — Эльф достал из сумки багровый камень величиной с кулак. — Я, конечно, не знаток драгоценных камней, но этот совсем уж ни на что не похож. Стив, взгляни.

— Может, это такой рубин? — встрял Зулин.

— Скажешь тоже, — буркнул Стив презрительно. — Что ж я, по-твоему, не отличу рубин от… от…

— Ну, от чего?

— От… Мораддин его знает, я такого еще не видел. — Стив озадаченно почесал в затылке, рассматривая камень. — Это не рубин и вообще не драгоценный камень. Но его огранили, причем очень, очень-очень давно. Рядом с ним не валялась ничего, похожего на оправу?

— По крайней мере, я не заметил.

— Он не сам по себе, это часть чего-то… — Стив задумчиво повертел камень в руках. — Но на украшение не похож — слишком большой и слишком… Не знаю, как сказать… В общем, хоть он и не драгоценный, сдается мне, что стоит он дороже всех этих побрякушек, вместе взятых. Я оставлю пока у себя?

— Оставь, — Зулин недовольно нахмурился. — Только я заберу его чуть попозже, попробую прощупать насчет магии. Иефа, а что ты молчишь? Ты ведь что-то нашла? Или мне показалось?

— Отец Арг говорил — когда кажется, креститься надо.

— Что делать?

— Креститься. Это у почитателей Единого такой священный жест. Могу научить.

— Иефа!

— Не кричи. Я в земле не копалась, поэтому у меня только две вещи: изумруд, который вы нашли с самого начала, и та странная штука, которой, по твоему меткому выражению, я стопорила процесс ваших игр в песочнице. Предъявить?

— Демон Баатора! Иефа, ты когда-нибудь будешь вести себя соответственно ситуации?

— Нет. Никогда. — Иефа снова просверлила дварфа взглядом и выложила на полотно свою находку. — Не знаю, что у вас там за камень такой, но он, кажется, с этой штукой из одной коллекции.

Сопартийцы молча уставились на «штуку». Три серебряных плюща, сплетаясь между собой, образовывали рукоятку длиной в полторы дварфские ладони и на конце ее распускались широкими серебряными листьями. Листья загибались на кончиках и держали, словно в горсти, круглый багровый камень такой же породы, как и найденный Ааронном. В целом предмет по форме напоминал маленький факел, скипетр и чашу для благовоний одновременно, но, несомненно, не был ни первым, ни вторым, ни третьим. Старое потемневшее серебро казалось почти черным, и только при ближайшем рассмотрении на изгибах рукоятки угадывались какие-то письмена, затертые и едва различимые.

— Иефа, какие языки ты знаешь? — спросил Ааронн, всматриваясь в руны.

— Четыре, помимо всеобщего. Эльфский, дварфский, имперский и гномий. Немного понимаю султанатское наречие, но это не считается. Ты думаешь, что…

— Нет, не думаю. Я просто надеялся, что ты обладаешь полезными знаниями. Я ошибся. Так… Это и не друидские руны. Зулин, может, это разновидность мажеского? Взгляни-ка.

Зулин насупился и внимательно всмотрелся в надпись.

— Нет, это не мажеский. Во всяком случае, такого мажеского я не знаю.

— Жаль… — Ааронн выразительно глянул на планара и отобрал находку. — Очень странно… — пробормотал он и потер лоб, как будто вспоминая что-то. — Очень-очень странно…

— Что же тебе кажется странным, может, просветишь нас? — Зулин собрал никому не интересные сокровища обратно в мешочек.

— Зулин, изумруд отдай, — тихо сказала полуэльфка.

— С чего это? — уязвленное самолюбие мага требовало компенсации.

— С того, что я так хочу. Пожалуйста.

— Но…

— Пожалуйста, — с нажимом повторила Иефа.

— На, держи, — Зулин равнодушно пожал плечами и подумал, что все женщины одинаковы. — Ааронн, ты намерен меня игнорировать? Я, кажется, задал вопрос.

— Что? — встрепенулся эльф. — Ах, да, прости. Мне кажется странным тот факт, что эта вещица сочетает в себе характерные мотивы как минимум трех культур: эльфской, человеческой и дварфской. Согласись, необычное сочетание? Я бы сказал, практически невозможное.

— Ну да, — пробормотала Иефа, разглядывая изумруд. — Эльфы не любят людей, люди не любят дварфов, а дварфы не любят эльфов. Никто никого не любит.

— Вот именно. — Ааронн холодно глянул на барда.

— И что?

— Ничего. Я просто сказал, что это очень странно. Плюс язык, который нам непонятен, а среди нас есть как минимум два образованных… Индивидуума.

— Конечно, — снова подала голос Иефа, не отрываясь от своего изумруда. — С чего это дварфы будут любить эльфов, когда они снобы заносчивые.

— Так! — Зулин, причисленный к «образованным индивидуумам», заметно приободрился и решил навести в лагере порядок. — Настоятельно советую обсуждение прекратить, поскольку некоторые из нас склонны идти на поводу у собственных эмоций. Заинтересовавшие нас предметы прошу отдать мне для проверки на наличие в них магии. Ааронн займется ужином, Стив соберет еще хворосту, а Иефа оставит в покое свою стекляшку и сходит за водой. После ужина отбой. Очередность дежурств такова: Иефа, я, Стив, Ааронн. Напоминаю всем, что сегодня уже двадцать третье августа. Подъем на рассвете. Все обсуждения продолжим по дороге. Вопросы есть?

— Иногда мне кажется, что ты эльф, — с чувством сказала Иефа, сунула изумруд в карман на поясе, подхватила фляги и исчезла в сгущающихся сумерках.

— Иногда наша Иефа бывает чертовски права, — пробурчал Стив и утопал за хворостом.

«Иногда стоит сначала подумать, а потом рот открывать», — неодобрительно протелепал Зверь. Ааронн, как всегда, промолчал.

Изумруд тускло поблескивал на ладони. Изумруд был всего лишь зеленым равнодушным камнем. Изумруд можно было небрежно отбросить и забыть о нем, потеряв в густой траве. Изумруд можно было положить в карман и не думать о нем, а доставать только в те редкие моменты, когда действительно понадобится. Изумруд не грел, не приносил радости и не заслуживал ничего, кроме равнодушия и забвения. И все-таки оторваться от него было трудно. «Ненавижу зеленый цвет», — подумала Иефа, сжав камень в кулаке. Лагерь спал. Тихонько посапывал сытый и довольный жизнью Зверь, горько вздыхал и ворочался во сне Стив. Иефа посмотрела на неподвижного Ааронна и снова разжала ладонь. Изумруд был отстраненно красив. На солнце он наливался яркой травяной сочностью и светился изнутри; в неровных отсветах костра он отражал все оттенки желтого; теперь, когда костер догорел, в неверном свете растущей луны изумруд казался почти черным. «Как омут, — подумала Иефа, заворожено всматриваясь в холодные грани. — Как то озеро из моего сна, когда стоит опустить в воду руку, и тебя затягивает, затягивает, затягивает… И обратно уже не выбраться. Страшнее, чем в болоте утонуть…» Полуэльфка вздрогнула и подняла голову. Тихо шелестели листья на деревьях, где-то вскрикивала ночная птица. «Пройдусь вокруг лагеря, — решила Иефа и поднялась на ноги. — Согреюсь — и не так страшно».