Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - фюрст

Хотя, если подумать, так и должно быть, в доспехе тут же пойдешь ко дну, а тяжелых мечей нет потому, что они только против стальных пластин, а если противник всего лишь в рубашке, проще рубануть его острым, как бритва, тесаком…

Мы подошли к массивными столбам, на которых держится дорога, между ними каменная лестница со стертыми ступенями. Когда поднялись наверх, я оглянулся: дорога уходит далеко в океан и там опускается под воду.

Баннерет покрикивал без всякой необходимости, идем достаточно быстро, а если быстрее, то будет похоже на попытку бегства… или нападения на крепость. Там приближаются массивные ворота, любые доски быстро бы сгнили в этом мире моря, но дорогу перегородила стена из толстых железных прутьев.

Мы остановились, он покричал, железная решетка поднялась с таким натужным грохотом и лязгом, что еще вот так десяток-другой раз, и все добравшиеся из глубины веков механизмы работать откажутся.

Как и ожидалось, мы прошли десяток шагов, остановились перед другой, а первая тем временем опустилась. Не знаю, что там увидели, рассматривая нас через бойницы, но наконец поднялась и вторая.

В каменном дворе высокие каменные стены со всех сторон, сплошной гранитный пласт под ногами, даже не расчерченный на плиты, и только синее небо над головой, но уж очень высоко.

Баннерет сказал уже почти без вражды:

— Сюда вас выпустят погулять. А пока… следуйте за мной!

— Погулять, — пробормотал Юрген с иронией, — значит, не сразу на виселицу…

— Тут любят усаживать на колья, — напомнил Яков. — Так красивше.

— А вдруг тут другая мода?

— Ну, если воюют…

— Не прикидывайтесь, — сказал я, — что не поняли. Местные сгорают от нетерпения понять, что мы такое. Это они для нас не весьма интересны, мы же бывалые, верно?

— С вами неинтересно, ваша светлость, — буркнул Юрген. — А если я орел по повыпендриванию?

Внутренние помещения крепости, похоже, перестраивали много раз: ряд величественных арочных проемов в стенах заделаны простыми досками, над главной башней высокая надстройка из дерева, вообще видно, как древние понятия о красоте уступали более практичным соображениям безопасности и удобств.

Нас провели длинными коридорами к решетчатой двери, один из наших стражей снял замок, другой широким жестом открыл вход в большую комнату с голыми стенами и двумя зарешеченными окошками почти под потолком.

— Заходите!

Я вошел последним, стражи закрыли за мной дверь и деловито вдевали в петли дужку большого висячего замка.

Оглядевшись, я заметил ровным голосом:

— Здесь пусто.

Один сказал отрывисто:

— Сперва решат, что с вами делать.

Второй бросил:

— Если не повесят сразу, то принесут соломы.

— Мы солому не едим, — сказал я и пояснил гордо: — Только сено.

Они засмеялись, мужественные шутки ценят все, ушли, громко топая, словно старались придать себе веса и значимости.

Юрген поинтересовался:

— И что теперь, ваша светлость?

— Подождем, — сказал я.

— Виселицы?

— Сам понимаешь, — сказал я, — сейчас они ломают головы, как принять нас так, чтобы и себя не уронить и с нами не поссориться. Наш баннерет Матиус Хельм наверняка сказал, что большие корабли могут либо ударить по острову со всей мощи, которая пока неизвестна, либо уйти, не дожидаясь крохотной части экипажа. Там дилемма, не спрашивай, что это за такое заклятие, сам не знаю, но они над ней крепко ломают головы.

Яков сказал мудро:

— Хорошо бы, чтоб сломали совсем. Себе и другим. Я не прочь походить по этому дворцу без провожатых.

Юрген поинтересовался деловито:

— И то и другое им не очень выгодно, так?

— Точно, — сказал я. — Теперь вот что, ребята, рот на замок, понятно? О нас вообще ничего! Ни хорошего, ни плохого. Мол, у нас такой железный закон, установленный богами, что с чужаками глаголет только старший. Ясно, почему?

Яков сказал солидно:

— Ясно, ваша светлость. Брехать, так одному!

— Вот-вот, — сказал я сердито, — буду отбрехиваться за всех, а вы останетесь чистенькими.

— Вы лорд, — сказал Якоб подхалимски, — вы за всех отвечаете. И вообще вам уже терять нечего, а мы еще, может, как-то проскользнем мимо врат ада. Мы люди маленькие, мелкие, и грехи наши такие крохотные, что и признаваться стыдно…

Мишель сказал с робкой улыбкой:

— Ничего, с его светлостью наберемся.

— Главное, — повторил я, — молчите. Местный король понимает, что захватить такие громадные корабли не удастся. От десятка легко отобьются, а от сотни просто уйдут, используя пятикратное преимущество в скорости. Потому будет хитрить…

Юрген сказал трезво:

— Мы пас. А вас никто не перехитрит. Потому мы молчим, обещаю. Говорите только вы.

— Отлично, — сказал я. — Так и сделаем.

Юрген позвал всех к окну, мы долго наблюдали, как в замок прибывают пышно одетые гости: кто в дорогих повозках, кто верхом на рослых конях, а кто и на потешных осликах.

— Будет пир, — определил я.

— Мы случайно попали в такое время? — спросил Юрген.

— Сомневаюсь, — ответил я. — Мы слишком уж неожиданные гости, и здешний правитель, если не полный дурак, точно хочет как-то воспользоваться нами…

— Использовать?

— Да, использовать. Конечно, ничего не давая взамен. Но так не бывает, и они это знают, не дети. Так что будет торг.

Он посмотрел на меня с хмурым подозрением:

— А он нам нужен?

Я вздохнул:

— В какой-то мере. Но не слишком. Сейчас мы просто погулять вышли, понял?

Он переспросил в недоумении:

— Погулять?

Я приблизил губы к его уху и прошептал едва слышно:

— Да, погулять. А то, что эти острова все равно захватим, об этом пока молчок.

Он повел взглядом по сторонам, какая сволочь подслушивает, проворчал таким же шепотом:

— А зачем они вам?

— Потому, — сказал я, — что пираты — нехорошо. Грабить имею право только я один, даже Кейдан этого права лишен. Но когда грабят не отдельных людей а целые страны — это уже не грабеж, а налоги. Что, значит, можно.

Он покачал головой, в глазах глубокое уважение. Последний раз такое видел, когда капитанов пиратских кораблей возвел в графы и бароны, а рядовым пиратам даровал право войти в сословие благородных людей и все это подтвердил бумагами за подписью и печатью самого короля.

— Нас доставили к эрлу, — уточнил он, — или к этому, как его, язык сломишь…

— Стекъярлу, — подсказал Яков горделиво. — Темнота!

— А ты знаешь, — спросил Юрген угрожающе, — что это за?

— Его светлость знает, — ответил Яков подхалимски.

Юрген покосился в мою сторону:

— Правда?

Я отмахнулся:

— А это важно? Ниже короля, это точно.

Загремела решетчатая дверь, один страж с кряхтением поворачивал ключ в скважине висячего замка, двое ждут с алебардами в руках, но вид уже не такой враждебный, как прежде, оружие не в готовности, а так, сразу видно, что раньше были чабанами и пасли овец.