Гай Орловский - Ричард Длинные Руки - фюрст

Мы влетели под арку ворот на такой скорости, что нас едва успели проводить ошалелыми взглядами. Дальше Зайчик все снижал скорость, хотя улицы широкие, а к дворцу пронесся по широкой мраморной лестнице, настолько просторной, что я так и не мог понять ее назначения: по сорок человек плечо в плечо, длинный спуск к небольшой речушке…

Перед дворцом стража ощетинилась копьями, блестящие стальные наконечники смотрят в мою сторону, еще с десяток арбалетчиков взяли меня на прицел.

Я посмотрел строго, кто-то узнал и восторженно завопил:

— Его светлость! Сэр Ричард!

Копейщики, не убирая нацеленного в мою сторону оружия, смотрели неотрывно, морды начинали расплываться в широких народных улыбках.

Я помахал рукой.

— Здравия желаю, орлы!

В ответ они привычно прокричали вразнобой:

— Ваша светлость!

— Ура майордому!

— Великому Ричарду слава!

Я соскочил на землю, повод бросил в руки первого же подбежавшего, и тот повел арбогастра, счастливый выпавшей честью, в сторону королевских конюшен.

Бобик ринулся вперед, взбежал по широким ступеням за мной следом, вид у меня бодрый и вгоняющий всех встречных в трудовой энтузиазм и жажду послужить отечеству и королю, вернее, исполняющему обязанности короля.

Из дворца выскочил сам сэр Торрекс Эйц, взволнованный и встревоженный, ладонь на мече, но увидел меня и, побледнев лицом, торопливо преклонил колено.

— Ваша светлость!

— Барон, — ответил я и прошел мимо начальника дворцовой охраны в зал, где придворные заахали, началась сумятица, одни шарахнулись от меня, как от призрака, другие, напротив, старались оказаться на дороге, чтоб заметил, кивнул, улыбнулся, осчастливил.

Вдоль стен через равные промежутки высятся в неподвижности рослые стражи, однако уже не закованные в блестящую сталь воины, а в роскошных одеяниях, шитых золотом, на широких поясах ножны с мечами, в руках длинные копья с отточенными наконечниками длиной в локоть.

Я нахмурился, очень красиво, согласен, и торжественно. Однако у стражей другая функция, чем у слуг… Но сказать ничего не успел, ощутив задним умом, что под красными камзолами укрыты надежные кольчуги, барон в главном себе не изменяет, хотя под чьим-то нажимом и одел по-королевски.

В залах впереди началось оживление, слышатся и пугливые ахи — это Бобик несется, расчищая мне дорогу, в дверях показываются и пропадают перекошенные ужасом морды.

В последнем зале, за которым моя канцелярия, навстречу торопится Жерар Макдугал, все такой же угрюмый, но сейчас еще и встревоженный, мой личный секретарь.

— Ваша светлость! — вскрикнул он рассерженно. — Что вы делаете!

— Что? — спросил я удивленно. — Да все в порядке, я цел…

Он сказал почти зло:

— Ваша светлость! Сейчас же надо послать людей спешно успокаивать народ.

— В чем?

Он вздохнул и сказал, объясняя, как последнему идиоту:

— Ваша светлость, в городе сейчас начинается паника. Я ее не вижу, но знаю, что происходит на каждой улице, на каждом перекрестке! А уж на площадях…

— Что?

— Все решили, — сказал он со вздохом, — что армия в Гандерсгейме разгромлена полностью. Уничтожена. Похоронена в песках. Удалось спастись только вам, да и то лишь благодаря быстрому коню и верной собаке…

Я озадаченно умолк, покрутил головой.

— Простите, сэр Жерар, я в самом деле местами очень даже дурак. О таком даже не подумал… Нужно срочно послать глашатаев в город, успокоить.

Он сказал безнадежным голосом:

— Город успокоим, ладно. Но десятки гонцов уже помчались в дальние владения лордов, что ждут не дождутся вашего падения. Такие еще есть, ваша светлость, есть! А вы что думали?

Я обнял его за плечи и понудил идти с собой.

— Сэр Жерар, остальное обсудим в моем кабинете. А то вон у всех уши вытянулись на целый локоть.

У дверей моего кабинета тоже нововведение: двое расторопных с виду слуг по обе стороны двери, одеты в черное, почти невидимки, и двое стражей в полном всеоружии. Кабинет в глубине коридора, к нему пройти нужно мимо стражей, а потом мимо слуг, что тоже обучены защищать господина.

Перед нами предупредительно распахнули дверь. Сэр Жерар остановился, я выпятил живот и важно вступил в свои государственные апартаменты.

— Садитесь, сэр Жерар, — велел я, — но сперва передайте мой приказ собраться членам Тайного Совета. Не здесь, в малом зале, где это… большое распятие.

Он поклонился.

— Простите, ваша светлость…

— Ну что?

— Большинство членов Тайного Совета сейчас в Гандерсгейме…

Я отмахнулся.

— У меня плавающий Тайный Совет. В смысле его численность плавает. Туды-сюды. И состав. Пусть явятся мои старые соратники, кто оставался здесь, а также наиболее знатные лорды из сен-маринцев.

— Слушаюсь, ваша светлость…

Он приоткрыл дверь, бросил пару слов слугам и вернулся к столу. Я указал на кресло, он сел на самый краешек и принял позу очень внимательного слушателя, неважно, какую бы хрень сюзерен ни понес.

Я покачал головой:

— Нет-нет, это вы, дорогой друг, рассказывайте. Я же знаю, кот из кухни, мыши пляшут на столе…

Он зыркнул на меня с некоторым колебанием, угрюмый и обычно молчаливый, очень точный и расчетливый в каждом слове и жесте, исключительно честный и правильный, хоть сразу в святые, медленно повел плечами.

— Ваша светлость, что рассказывать?

— Все!

— Вы ушли, и накал ушел.

— А что осталось? — спросил я тревожно.

Он поморщился.

— Здесь это обычно, но наших воротит, как от выгребной ямы. Пиры и танцы каждый день, празднества без всякого повода. Все стараются перещеголять друг друга пышностью… Молодые лорды и сыновья лордов ухитряются закладывать свои владения, чтобы поразить двор нарядом и драгоценностями на груди и шляпе, а еще — привлечь внимание леди Хорнегильды и леди Розалинды, как только стало известно, что после смещения с трона королевы турнира вы с ней общались очень дружески, и многие видели, как вы ее поцеловали в королевском саду.

— В самом деле? — переспросил я недоверчиво.

— Да, закладывают.

— Нет, я о Розалинде… Правда, поцеловал?

— Так говорят, — произнес он нейтральным голосом. — А дыма без огня… В целом же ничего не происходит. Все держалось на вас, ваша светлость.

Я сказал с досадой:

— Мне такое не нравится. Колеса должны крутиться вне зависимости от того, в телеге я или нет. Ладно, подумаем, как исправить. Чем занят отец Дитрих? Я его встретил в порту Тараскона!

— Простите, ваша светлость, он за всем не усмотрит. Ему нужно выстроить сто сорок церквей, основать десять монастырей и возродить восемьдесят прежних…

Я сказал торопливо:

— Да-да, понимаю. У него своих дел… а мне надо разделить исполнительную и законодательную, назначить наместников и каждому пригрозить виселицей, если начнет устраивать балы до того, как заплатит налоги за себя и того парня. Что слышно о Кейдане? Он перебрался в Геннегау, как обещал?