Илья Гутман - Наследник Звёзд

— Джумаш! Джумаш вернулся! — закричал мужчина, на голове которого был надет череп буйвола. — Рад видеть тебя, брат! Духи предков сообщили мне во сне, что ты скоро приедешь! И вот, ты вернулся!

— Здравствуй, Осибай! — Джумаш соскочил с козел и обнял брата-шамана. — Как сам? Как родители?

— Мать сидит в шатре. А отец три дня назад ушёл на Священную Гору Фергана — дабы внимать самым великим духам нашего племени — и узнать, не начнётся ли в ближайшее время война.

Дверца кареты открылась, и мы с Громобоем ступили на землю племени Уштобе.

— Могу ли я познакомиться с твоими спутниками? — спросил Осибай.

— Моя — Апион. Моя — мага, — на ломанном гэнни-джунском произнёс я. — Это — моя учителя, Громобой.

Сам Громобой понимал смысл лишь по интонациям и знакомым именам. До моих языковых способностей ему было далеко.

— Апион считает, что именно он — перевоплощённый Бареш-Хан — и настаивает на прохождении испытания.

— Любопытно, — произнёс шаман. Бареш-Хан — чужеземец! Пойдём же к нашей матери, Апион. И выслушаем, что она думает по этому поводу. Следуй за мной!

Мы последовали за шаманом и его братом к грандиозному шатру, над входом в который висел череп буйвола. Вчетвером мы зашли в шатёр. Внутри висели шкуры убитых койотов, а весь земляной пол занимали несколько шкур степных медведей. По бокам шатра стояло несколько столов. Перед одним из этих столов стояла пожилая женщина в синем льняном платье, в чьих волосах красовался десяток перьев степного кондора. Она что-то варила — не то зелье, не то обед. Согласно непонятному запаху, это могло быть что угодно. Но я решил не задавать напрямую вопроса, зелье это или еда — вдруг шаманка обидится.

— Здравствуй, мама! — радостно крикнул Джумаш.

— Наконец-то ты вернулся, сынок! — ответила женщина и обернулась. — О, духи предков! Ты привёл мойренских оккупантов!

— Это не оккупанты, мама! Это — маги, такие же, как и я.

— Здравствуй, добрая шамана, — поклонился по-восточному я. — Моя — мага Апион, это — моя учителя Громобой.

— Меня зовут Шураба. Если ты не оккупант, маг, что же вас привело к нам, в селение Уштобе?

— Мама, маг Апион считает, что он — реинкарнация Бареш-Хана, и что он сумеет объединить наш народ. Апион требует прохождения испытаний.

— Я лично была знакома с тремя претендентами на это имя — и все они оказались фальшивками. Но где это видано, чтобы Бареш, наш вождь и бог, воплотился чужеземцем?! Я не хочу обижать тебя, Апион, но я тебе не доверяю! Знаешь ли ты, почему Бареша называли Воином-Молнией.

— По двум причинам. Во-первых, он был очень ловок, быстр — и двигался с молниеносной скоростью, — ответил я на мойренском языке, поскольку мой гэнни-джунский лексикон был пока слишком скуден. Джумаш переводил. — А во-вторых, у него было на правой щеке божественное клеймо, похожее на молнию.

— Правильно. Но знаком ли ты с полным текстом пророчества об Избавителе, о пришествии Воина-Молнии?

— Нет, моя не знакома, — честно ответил я.

— Так и думала. Тогда слушай:

— И в чём моя испытание? — спросил я, со своим знанием гэнни-джунского языка весьма смутно представив себе смысл пророчества.

— Я разве сказала, что ты можешь пройти испытание, чужеземец? В пророчестве ясно сказано, что, хотя Избавитель и не родился в Уштобе, он — гэнни-джунец! Любой представитель нашей расы может настоять на прохождении испытания, но ты — мойренец!

— Джумаш, переводи всё, что я скажу! — произнёс я. Джумаш кивнул головой.

Я прекрасно помнил свои странствия вместе с Ларратосом по миру Эрты, и первобытные племена кальтукки, живущие в дружески-соседских отношениях с орками. Люди из этих племён враждебно относились к чужеземцам из людской расы, но любой чужак мог пройти инициацию и стать Братом Племени — то есть переставал быть чужаком. Одна надежда, что так же обстоит и у кочевников Гэнни-Джуна.

— Джумаш, скажи, что я хочу пройти инициацию. Обряды перехода. Я хочу, чтобы меня приняли в ваше племя!

— Ты можешь рискнуть пройти инициацию, — произнесла Шураба. — Но я не уверена, что ты её выдержишь, потому что не ведёшь с детства кочевой образ жизни. Но если пройдёшь, тогда станешь братом племени. И даю слово, что я позволю тебе в таком случае пройти испытание на истинность воплощения.

«По степным плоскогорьям Гэнни-Джуна на спинах рыжих крепких коней скакали два кочевника — желтолицый Джумаш и бледнолицый Октобай. Полуденное мартовское солнце светило им в глаза, но глаза обоих кочевников, коренного гэнни-джунца и сильного мага Октобая, приспособленные к степному солнцу, спокойно любовались багровыми полосами, исколовшими небо. Как показалось бледнолицему всаднику, они способны превратить степь в пустыню даже ранней весной. Небо и солнце Гэнни-Джуна особенные: нигде больше в полдень не увидишь багрового оттенка дневного светила.

Несмотря на март, погода стояла сухая, почти что безжизненная и безветренная. Но плащи на спинах всадников, так же, как и их косички развевались под встречным ветром, а кожаная броня цвета выцветшего сена, несмотря на коней, делала кочевников почти незримыми в бескрайних степях Гэнни-Джуна.

Скакуны стремились на восток, к селу Уштобе. В небе промелькнуло невнятное пятно, но намётанный глаз Октобая определил, что это — степной кондор. Бледнолицый кочевник молниеносно достал из-за спины лук, затем стрелу из колчана и, посмотрев на траекторию полёта птицы, стрельнул в небо.

— Редко машет крыльями. Значит, к пасмурному вечеру, — произнёс бледнолицый Октобай на чистом гэнни-джунском языке без малейшего акцента.

Степной кондор, поражённый тисовой стрелой, камнем рухнул к земле. Всадники поскакали к нему. За плечами Октобая и Джумаша висело по катане — и, судя по потёртости рукояток, оба кочевника знали толк в этом оружии».

— Неплохая летопись получается, не так ли, брат Октобай? — поинтересовался Джумаш.

Всадником Октобаем был никто иной как я, известный как вор Неуловимый, агент Барс, уроженец Стейнгарда Апион Бейн — и грозовой маг Апион Грант. При инициации кочевники нарекли мне новое имя. Ни за что не забуду инициации в племя Уштобе. Я три недели жил в племени на правах гостя, изучая язык и обычаи степного Гэнни-Джуна. Громобой не выдержал и трёх дней, двинувшись в Джум-Балл, чтобы оттуда взять путь обратно в Мойрению.