Мария Чернокрылая - Эта безумная, безумная семья

Впрочем, нет. Было еще одно поздравление. Весьма странное. Мне пришла довольно большая посылка. "Сканирование" каан-ша показало, что никакой опасности в ней нет, так что я без раздумий открыла. И тихо ахнула от невольного восхищения.

Это был короткий, обоюдоострый меч, с простой, обтянутой кожей рукоятью, которая идеально ложилась в мою ладонь, словно дарильщик прекрасно меня знал. Впрочем, в том, что он меня знал, сомневаться и не приходилось. Слишком хорошая у меча была балансировка, редкая, точно подогнанная под мою любимую тактику боя. Как, я вам не рассказывала, что очень долго занималась фехтованием? В конце концов, агенты МагХраны должны уметь защитить себя (и не только) в любой ситуации. Особенно из пары связки "маг-защита"…

Меч бы, пожалуй, внешне был совершенно обычный, даже гарда была куда как скромной, ничем не украшенной. Только на одной стороне лезвия был выгравирован почти неприметный росток хмеля — знак, что оружие не такое простое, как кажется на первый взгляд. У меня аж руки зачесались проверить, на что он способен.

И я бы решила, что мне его подарил Лион или кто-то из семьи, но к посылке прилагалась записка, в которой незнакомым почерком было написано всего два слова:

"Жди встречи".

Хотя, нет. Немного подумав и покопавшись по ящикам письменного стола, я поняла, что почерк этот мне был уже знаком. Та самая записка, которая была обнаружена на подушке рядом после того странного сна. Не знаю почему, но от этой мысли я глупо улыбнулась, словно… действительно собиралась ждать…

А следующая неделя выдалась просто сумасшедшей! Такое чувство, что всем вдруг и очень дружно что-то от меня понадобилось. Одному ведомость подпиши, другому материал поясни, третьему сдай отчет и оформь жалобу (это я на свою голову сунулась в ТШ), четвертому как-то удалось уговорить меня провести экскурсию для своего девятого "А"… Дурдом! Хочу домой, к своим милым, спокойным (поистине, все познается в сравнении) родственничкам

Один был плюс у всего этого — у меня совершенно не оставалось времени для того, чтобы подумать. Таким образом я не вспоминала ни о Лионе, ни о предсказании Оси, ни о неизвестном преследователе (это я так окрестила того типа, который мне записочки подсовывал — надо же его как-нибудь называть, верно?). Единственное, что я таки сделала — сходила к местной целительнице, проверилась. Слава всем богам, мои страхи не оправдались.

А потом наступил день, который я никогда не забуду.

Это было воскресенье. Стараясь пересилить усталость, я сидела за титаническим трудом — принялась проверять контрольные работы своих ребят. Ой, чего там они только не понаписали-и… Хоть начинай в собственном даре рассказчика сомневаться, в самом деле!

Этим делом я так увлеклась, что даже не услышала, как пришла в комнату Саманта. Впрочем, это и немудрено — все кошки ходят тихо. Если, конечно, хотят этого. Ее присутствие я заметила только тогда, когда кошка положила на тетрадку, которую я проверяла… маленького, еще слепого котенка, тихо, жалобного замяукавшего в поисках мамы. Удивленно подняв взгляд на семейную хранительницу, поинтересовалась тихо:

— Это кто?

И только после этого я заметила в кошачьих глазах что-то такое, от чего сердце сжалось в ожидании чего-то неизбежного, неумолимого… и нежеланного…

Грустно улыбнувшись одними глазами, Саманта тихо ответила:

— Отдай эту маленькую Вильгельмине. Скажи, что малышке, которая должна скоро появиться на свет, пригодиться поддержка. Да и вам всем ведь нужна будет новая хранительница. И… не называйте ее пока никак, пусть малышка сама выберет имя для своего фамильяра.

От этих слов ощущение безысходности и пока неосознанный страх сжали сердце еще сильнее. Глупо хлопнув глазами, я, наверно, очень беспомощно спросила, уже догадываясь об ответе:

— А… а ты?..

Подойдя ко мне, Саманта потерлась о мою руку, пытаясь сказать, чтобы я не грустила, и мурлыкнула тихо, словно говорила о чем-то совершенно обыденном:

— А я ухожу, милая. Пришло мое время. Я и так тут задержалась, о вас заботясь. Все искала подходящую замену. Вот, нашла. И теперь могу быть спокойна. И, может быть, я увижусь с Мадлен.

Чуть помолчав, кошка отстранилась, напоследок ласково лизнув мою руку, чего никогда раньше не делала. Я же смотрела на нее, не отрываясь, и не могла поверить, что все происходящее сейчас — правда, что это мне не снится, что…

Мысли прервал задумчивый голос Саманты, которая подошла к котенку и принялась успокаивать его… вернее, ее, по-своему, по-кошачьи.

— Знаешь, твоя бабушка очень вас любила, — задумчиво и тихо, не глядя на меня. — Особенно Вильгину первеницу, Калиосту. Даже после того, как у нее прорезался дар предвиденья, чего Мадлен всегда так боялась. Да, Эврика, твоя бабушка очень боялась предсказателей будущего и самих предсказаний. Она предпочитала жить порывами, мимолетными желаниями, которые взбредут ей в голову. Вильге передалась эта черта характера от матери. А ты знаешь, откуда у Мадлен был этот страх? Просто однажды она безумно полюбила, но не могла быть со своим возлюбленным. И каждый раз, когда кто-нибудь заглядывал в ее будущее, она боялась, что там будет встреча с ним. И боялась, что ее не будет.

Саманта замолчала, а я все продолжала на нее смотреть. Краем сознания я понимала, о чем она говорит… и что, возможно, хочет мне сказать. Но мысли все были о другом. И приходилось чуть морщиться, чтобы сдержать не нужные сейчас слезы.

— Я очень скучаю по твоей бабушке, Эврика, — продолжила кошка, отведя взгляд на снег за окном. Снова снегопад… — Ты, наверно, не знаешь, но мы познакомились с ней именно в этом городе. Тогда здесь все было иначе. Было лето. Машин еще было не так много, а у людей были совсем другие глаза. Живее… Я тогда была еще совсем котенком, поэтому я ничего не помню до того момента, как Регина передала меня на руки маленькой Мадлен. Самые теплые руки, которые я помню. Она была красива. Самая красивая на свете… Наверно, так думает каждая кошка про свою хозяйку. Скажу тебе по секрету: насколько бы вольной и свободной не выглядела кошка, для нее нет ничего ценнее, чем хозяйка.

И снова — тишина. Только на этот раз нет совершенно никаких мыслей, лишь тихая тоска в груди. Я не слишком хорошо помню свою бабушку, слишком редко мы с ней виделись, пока она была жива. Но Саманта так часто рассказывала о ней, что мне казалось, что все детство она провела вместе с нами.

А теперь… некому будет рассказывать…

— Ты очень похожа на Мадлен, милая, — Саманта повернулась ко мне, и я заметила в зеленых глазах столько всего… грусть, тихую радость чему-то, любовь… слова прощания, которые она не произнесет….

Между тем кошка тихо продолжила свою мысль: