Татьяна Стекольникова - Здравствуй, Гр-р!

— Потребовала же ты, чтобы я перенес свои вещи…

— Можешь ограничиться шлепанцами и бритвой… А можешь оставить все, где было… до меня…

Я сняла с себя руки Громова и отправилась на кухню.

— Нет, так нельзя… У нас же медовый месяц, а ты обиделась… — Гр-р уже сидел на кухне.

— На дятлов не обижаются…

— А почему это я дятел?

— Ты же сам сказал, что ты — мой дятел…

— Я сказал?

— Да. Ты.

Громов некоторое время молча рассматривал меня, сдвинув брови, потом вместо хмурого Гр-р я увидела Гр-р, хлопающего себя по лбу, и, наконец, Гр-р смеющегося:

— Никак не научусь въезжать — когда ты говоришь серьезно, а когда дразнишь меня…

Смех смехом, но я-то понимала, что проблема осталась — любовным лодкам свойственно разбиваться о быт… Раньше надо было думать, а то одна любовь на уме… Ладно, лучше поздно, чем никогда:

— Знаешь что, давай так: каждый из нас сформулирует и выдвинет свои предложения, как нам следует организовать нашу семейную жизнь. Скажем, через пару дней соберемся на заседание малого Совнаркома… А сейчас у нас будет первый завтрак… в дупле, и я не хочу омрачать его мыслями о том, где твоя бритва…

А потом зазвонил телефон…

— Я дал твой номер ментам… и всем нашим… чтобы меня можно было быстро найти — я же все время здесь…

— И правильно сделал…

Но на этот раз звонили не Громову, а мне. Пришел контейнер с Перепетуей и остальным моим добром. Но Гр-р все равно отобрал у меня трубку:

— Позволь… Я с этим справлюсь лучше…

Я с упоением слушала, как мой дятел — мой собственный, и ничей больше! — решает мою проблему: куда, когда, к кому, кто, сколько и так далее…

Самые большие собственники в мире — это бабы…

— Завтра утром, в девять, будет здесь. С грузчиками. Что там тяжелое?

— Ничего… Мольберт. А! Кресло мое…

— Понятно… Двоих достаточно…

Телефон зазвонил снова…

— Здрас-с-сте… Гриша у вас?

Нет. Так не пойдет…

— Доброе утро, да, Гриша дома… — и я протянула трубку Гр-р.

Гр-р повел бровью — понял…

Надо в свадебное путешествие ехать — иначе проблемы будут расти, как снежный ком. На нейтральной территории притремся, а когда приедем назад, очаг станет общим. Во всяком случае, психологи так советуют, не зря же молодоженов во всем мире после свадьбы отправляют куда подальше. Но в нашем случае — это голая теория. Надо учитывать, что ни Громов меня, ни я его уже не переделаем. Придется полагаться только на здравый смысл.

Я возилась на кухне. Громов говорил по телефону. Что-то долго…

— Плохие новости. Катя-душитель сбежала. Нигде не могут найти — ни в Энске, ни в Закарске… С Вовкой я переговорил — с Соней в больнице телохранитель будет. С тобой — тоже.

Я не поняла:

— Что со мной будет?

— Не что, а кто… Ты же в музей собралась? С тобой Паша пойдет. Я ему уже позвонил…

— Не надо мне никакого Паши… Лучше прослушку организуй, Катя обязательно будет мне снова звонить. А с ее сестрой, с Наташей, вы уже связались? Может, она знает, где Катя — у друзей, на даче, в деревне у дедушки…

— С прослушкой — облом, и не мечтай. Паша рядом будет — и не спорь. Я пошел. Через полчаса выходи — поедем.

2. Я понимаю, что даже мысли нужно уметь прятать, и даю повод для сплетен.

Полчаса…

Я достала из чемодана зеркало. Что-то часто я чемодан открываю — может, стоит и книге, и зеркалу найти место где-нибудь на стеллаже и не прятать их в желтый чемодан? Но моя интуиция в виде привкуса медной монеты говорила, что зеркалу и книге лучше лежать в чемодане и не светиться.

Что я хотела узнать… Где Катя? Зеркало показало: Катя в своей каталке находилась в странном месте — у высокого узкого окна, пробитого в стене, толщиной метра два.

Я засунула зеркало в чемодан и быстро набросала карандашом на листе бумаги стену, окно и то, как падает на Катю свет из окна — изломанным лучом.

На сборы оставалось десять минут. И что на себя надевать-то? Тоже проблема: музей, кладбище, а потом поминки, и переодеваться не придется… Шкаф трещит от шмоток, а когда надо — все не то… Где там мой пиджачок висит, серый в елочку? Черные брюки к нему — нормально. Бросив в сумку зонт, сотку, косметичку и кошелек, я спустилась во двор. Никого… Я обошла дом — джип Громова был на месте. Через секунду из конторы вылетел злой Гр-р:

— Ты что бродишь вокруг?

— Не ори…

Громов затолкал меня в машину.

— Нина, на тебя охота идет, не понимаешь?

— Чтобы шприцом уколоть или задушить, надо приблизиться. А вокруг никого…

— Это маньяки способ убийства не меняют… Сама же знаешь, что у нас не маньячка, а озлобленное и дьявольски хитрое существо. По-моему, она вообще сумасшедшая… А вдруг пистолет достала? Вот запру тебя дома…

Я вспомнила, как вчера места себе не находила, волнуясь за Гр-р. Теперь мужик волновался за меня. Еще как волновался…

— Гриша, я буду тебя слушаться… Я не подумала…

— Не подумала, не подумала… Что я буду делать, если с тобой что-нибудь случится, ты об этом подумала?

Гр-р достал мобильник:

— Паша, подгребай…

Этого Пашу я, оказывается, видела и раньше — вчера в конторе.

В музей я входила, как плененная Мата Хари, — с двух сторон меня подпирали мужики. Не знаю, как Паша, а у Гр-р подмышкой была кобура с пистолетом — я нашла, когда обняла его в машине.

Тетка, которую ко мне приставили, тоже была знакомой Громова и тоже неровно к нему дышала. Гр-р, ослепительно улыбаясь, представил меня как правнучку губернатора Закревского, желающую познакомиться с имеющимися в музее архивными материалами.

— Вас интересует что-то конкретное?

— Все, что может иметь отношение к биографии Ивана Павловича Закревского…

Громов сказал Паше, что меня надо вывести в половине второго, и исчез. Я осталась с теткой. Паша маячил сзади.

— Сейчас принесу… — промурлыкала музейная дама.

Говорила бы нормально, сладкий голос ни к чему — Громов уже ушел. С другой стороны, Паша-то остался, а Паша, как и все мужики в конторе, парень видный, брутальный, супер, мачо и как-то там еще, в общем, девицам нравится…

Минут через десять я уже сидела за столом, где мне освободили половину квадратного метра, сдвинув в сторону бумажные кучи. Я поинтересовалась, можно ли сделать копии — если что найду. Да, конечно, вы же от Григория Романовича, он просил содействовать…

В картонных папках, помеченных цифрами 1910–1917, были собраны самые разнообразные документы, даже собственноручно начерченная губернатором карта Энской губернии, на которой я нашла и Энск, и Закарск, и Карасик. По всем этим запискам, приказам, донесениям, циркулярам и распоряжениям было видно, что губернатор, действительный статский советник И.П. Закревский трудился не покладая рук: в губернии его стараниями закладывались города, в этих городах прорубались улицы, возводились мосты, открывались школы и дома общественного призрения. Часто мелькала и фамилия вице-губернатора, статского советника А.В. Сурмина. Фамилия Шпинделя мне долго не попадалась. Наконец в списке открытых в 1910 году в Энске предприятий я нашла строку: книжно-газетно-журнальное издательство с собственной типографией — Шпиндель А.В.