Татьяна Стекольникова - Здравствуй, Гр-р!

2. Хорошо — и еще лучше.

— Сначала — обед, — заявил Гр-р, засунув меня дома в тапки.

— Нет, сначала — душ, — сказала я, раздеваясь на ходу.

— Подожди, а я?

— А тебе зачем?

— Сейчас узнаешь…

Почти сутки без Гр-р — это немыслимо…

На обед у нас были пельмени. Настоящие сибирские. От Веры Захаровны. Хороший человек Вера Захаровна, потому что плохой такие пельмени не слепит… Еще был томатный сок. И много солнца. Мы открыли окно, и залетевший апрельский ветер подбросил домового к потолку. Тюня, теперь в розовой шубке, взмахивала ручками, будто плыла по воздуху. Я засмеялась.

— Ты чего? — удивился Гр-р.

— Хорошо…

— Сейчас будет еще лучше.

Мы поднялись в мансарду. Громов успел разжечь камин, пока варились пельмени. Содержимое контейнера аккуратно сложено в уголке — только ящик с Перепетуей Гр-р вскрыл, и кукла сидела на рояле. Она прекрасно доехала. Морковка свернулась калачиком рядом.

— У тебя мольберт — ты пишешь маслом?

— Как дилетант, для себя…

— Работы же есть? Покажи…

Я нашла нужную коробку. Гр-р долго рассматривал мои холсты и отложил один — старая улочка восточного города, солнце, тень от чинары на белой стене.

— Подари мне это… Я повешу в своем кабинете…

— Да хоть все забирай… Давай подпишу…

Я нашла фломастер и написала на обороте: "Моему Гр-р. ЛЮБЛЮ ТЕБЯ ВСЕГДА. Нина"

Потом Гр-р обманом завлек меня на шкуру у камина, и я увидела, как деликатная Тюня выезжает на Морковке из мансарды. Мы остались одни — ни домовых, ни кошек…

А еще потом мы, сидя на тигре, смотрели на огонь, и, по выражению Гр-р, я устроила ему форменный допрос:

— Что было, когда Катя выстрелила? — мне хотелось знать, что происходило, пока я была в отключке и торчала в больнице с капельницей.

— Ты упала… Сразу крики, неразбериха, толпа вся мечется — непонятно, откуда стреляли, и будут ли еще стрелять… Я всех растолкал, подбежал к тебе, Пашке кричу, чтоб в "запор" стрелял. Ты лицом вниз лежишь. На жакете, на спине, — дыра. Я в "скорую" звоню — ничего сказать не могу… Серега телефон отобрал, сам сказал, куда ехать… А Пашка уже за "запорожцем" гнался. Палил по колесам — не попал… Но это я тебе рассказывал… Потом Андрей приехал — врач, ты его знаешь. Я сам тебя в "скорую" отнес… Ты в себя пришла, а потом опять… Я думал — все. Думал, машину эту, неотложку, разнесу… Андрей в чувство меня привел — по морде съездил… Отвезли тебя в эту чертову больницу…

— Гриш, а ты знал, что у нее есть пистолет?

— Догадывался. Когда начали об этой Кате сведения собирать, много чего выяснилось: и что она умеет стрелять, и не просто умеет, а даже призовые места брала в соревнованиях. Мать ее с детства по секциям таскала, хотела, чтобы Катя себя ущемленной не чувствовала. У этой Кати прямо-таки талант обнаружился — из любого огнестрельного оружия могла попасть в яблочко. Талант… Только с головой не дружила… С Наташкой я по телефону разговаривал — нашел Витек ее координаты в Москве — она мне и порассказала… ужасы нашего городка. Наталье лет тридцать было, когда их мать, с которой Катя жила, умерла. Наташе пришлось сестру к себе взять. Катя всегда Наташе завидовала, что у той и красота, и здоровье, и мужики. А как стали жить вместе, эта зависть превратилась в навязчивую идею. Катя совсем обезумела: травилась, вены резала… Наташка не могла и думать мужика привести, потому что Катя требовала, чтобы тот и с ней спал… Сцены устраивала — Шекспир бы обзавидовался. И надо было так случиться, что, когда Наташа уехала на эти свои курсы, Катя нашла ее дневник — времен школы еще, девические записки, а там все про нас троих, дураков озабоченных, да про ее шалости с нами. Ну, тут у Кати крышу и сорвало окончательно, и началось… Сейчас психиатры с ней работают, похоже, там серьезные нарушения.

— Значит, нашли ее? Тебе мой рисунок хоть чуть-чуть помог?

— Еще как помог! Да без этого рисунка ее, может, и не нашли бы. Я думал-думал, что это за место такое, чтобы стены такие толстые, ничего похожего не знаю. Принес в контору, всем показал… Витек и вспомнил, что его матушка каждый год в какой-то монастырь — здесь, в наших лесах — ездит. И вроде как, да, такие там стены и есть. Остальное — дело техники. Ментам сообщили, они бригаду подняли, мы за ними… Классное, кстати, место… Такая красота — обязательно свожу тебя туда… А когда эту сумасшедшую брали, она умудрилась двоих ранить — по ногам стреляла.

— Получается, по Гале поминки не справили?

— Да нет, чуть позже собрались… Но я, естественно, не был…

Гр-р замолчал. Я чувствовала, что он сомневается, говорить дальше или нет, и обняла его, чтобы ему было проще сказать.

— А еще… Знаешь, со Шпинделем я помирился… Сонька от него вчера ушла — был у нее в запасе какой-то… Вовке эсэмэску отстучала — типа "прощай, не пиши, не звони". Из больницы прямиком за границу и смылась — в жаркие страны…

Всего-то? А я уж думала…

— Гр-р, ты поможешь мне разобрать архив Луизы — все эти тетрадки, письма… Вдруг там что-нибудь о прадедушках есть?

— Да, моя радость… Если с тобой — то я готов делать что угодно, хоть крестиком вышивать…

3. Сюрприз от Перепетуи.

Гр-р встал, чтобы подбросить в камин дрова… Я тоже поднялась — размяться. Подошла к роялю. Мне показалось, что платье и чулочки Перепетуи можно было бы и выстирать. Я сняла с куклы одежду. Старинная кукла — сейчас так не делают, чтобы тело тряпичное, опилками набитое, а руки-ноги-голова — фарфоровые. Тут я заметила, что на спинке куклы шов разошелся. Похоже, его уже пытались чинить, но не очень умело — просто зашили через край, не заботясь о красоте стежков. Я нашла коробку со швейными принадлежностями, распорола некрасивый шов и обнаружила в прорехе посторонний предмет — нечто, завернутое в кусочек белого шелка. Я потянула за кончик, и синий камушек, блеснув, покатился по крышке рояля.

— Гриша, ты хотел посмотреть на Царя Ночи… Иди сюда…

У меня на ладони лежал тот самый, сказочно дорогой, огромный синий бриллиант, один, без ожерелья, даже без оправы… Кто и когда спрятал бриллиант в куклу — неизвестно. Но точно — не моя бабушка. Она похищала Перепетую ради самой Перепетуи. Видимо, после смерти Полины камень каким-то образом оказался у Анны. Или сама Полина для чего-то зашила его в кукле — вдруг из вредности от мужа спрятала, но умерла скоропостижно, и ничего никому не успела объяснить…

— И что ты хочешь с ним делать? — Гр-р смотрел на огонь сквозь бриллиант.

— Вообще-то это Шпинделя камень — он же был отдан Полине, а Полина — прабабка Володи.

— Ты хочешь подарить Вовке состояние?

— Гр-р, это не наше…

— Так ты же нашла!..

— Но я знаю, что это не мое!

— А я бы замылил…

Вот уж не поверю…