Мария Капшина - О верности крыс

Нарк сосредоточился на краске, насупившись и колупая её дёргаными, резкими движениями. Старый ставень пах сухо, терпко и чуть сладковато, как в галерее вокруг дома в Сао. Нарку было лет шесть, когда он повадился прятаться в дальнем углу галереи, рядом с "праздничным" залом, где встречали Новый год и юбилеи. В обычное время туда никто не заходил, даже слуги, позволяя комнате свободно пылиться. Там Нарк и устраивался, прекрасно понимая, что за порчу перил его не похвалят. А иначе как порчей это назвать сложно: мальчишке до умопомрачения нравилось строгать дерево. Не вырезать фигурки, а именно строгать: срезать углы, делать зарубки, ронять пахнущие деревом и лаком стружки на пол галереи и сметать ладонью с края вниз, в сад…

— Чего ставень мучаешь? — раздался вдруг насмешливый голос. Нарк моментально окрысился:

— Тебя не спросил!

Хриссэ неожиданно зло и холодно сощурился; так, что илирец удивлённо моргнул, почувствовав себя неуютно.

— Именно не спросил, — процедил серый, отрываясь от игры. — Я тебя купил, чтобы ты ставни колупал? — Хриссэ всего лишь осведомился, но так, что мальчишке захотелось съёжиться.

— Д-да пошёл ты… — выдавил Нарк.

— Подойди, — брезгливо обронил Хриссэ, возвращаясь к фигурам.

Нарк сначала спрыгнул с окна и сделал два шага, а потом уже снова начал соображать, замер, стиснул зубы и принял героический вид. Кошка покосилась скептически, но смеяться не стала.

— Хриссэ, не мучай ребёнка, — лениво сказала она, двигая игрушечную пехоту. Хриссэ пожал плечами и нагло шагнул оборотнем прямо за спину Кошкиным пехотинцам.

— Он и без моей помощи отлично замучается.

Нарк взял со стола какую-то кружку, делая вид, что за ней и спрыгивал, и вернулся на окно. Хриссэ продолжал тише, он говорил с Кошкой, словно не зная, что Нарк слышит в разы лучше кого угодно. Хотя, может, и правда не знал.

— Сам себя крысой считает — и удивлён, что другие соглашаются. Не жалеешь ты свою пехоту, как я погляжу.

— Это ты своего оборотня не жалеешь. Ну, зачем ты его дразнишь постоянно? Он же почти уже кхади!

— Оборотень? — хмыкнул Хриссэ. Нарк их не видел, отвернувшись в пахнущую сыростью ночь.

— Хриссэ! — а это Кошка, укоризненно говорит.

— Да какой он кхади? (стукнуло) Твоя пехота умирает во младенчестве. "Ах, у меня нет тьё! Ах, я не человек, а ничтожество!" Ррагэ, да тут чуть ли не все через такое прошли, что ему и в кошмарах не снилось!

Нарк стиснул зубы и сжал ладони вокруг кружки. Что может быть хуже? Что ты-то можешь знать об ужасе, безнадёжности, унижении?! Ты-то, самовлюблённая серая тварь!..

Мальчишка бездумно хлебнул из кружки — там оказалась огнёвка. От душевного глотка глаза чуть не выпали в ту же кружку, а горло от ужаса отказалось принимать даже воздух. Нарк замер, радуясь, что сидит спиной в комнату, и попытался дышать и не закашляться. С какой-то попытки удалось. Мальчишка сообразил, что всё ещё держит кружку у рта, и спешно поставил её рядом с собой. Потом спохватился и стал подслушивать дальше.

— Да не я его унижаю, а сам он! — досадливо говорил Хриссэ. — Причём, перед собой, а не передо мной. Ну, нельзя, невозможно унизить того, кто не унижается. Тебя, например. Или меня. Не думал, что ты этого не понимаешь.

— Спасай своих знаменосцев, Хрисс.

Хриссэ помолчал.

— А, пусть сами спасаются. А мы пока…

Снова молчание.

— Если пинать собаку, она не научится летать от этого, — Кошка сказала так тихо, что пришлось вслушиваться.

— А если пнуть птицу, да так, чтобы она упала с края обрыва?

Со двора в дверь влетели — иначе не скажешь — Умник и Лайя. Вломились так, что Нарк обернулся сразу, чуть не опрокинув кружку с остатками огнёвки. Умник казался белым, как напудренная дама перед праздником, а Лайя почти висела на нём, глядя невидящими глазами.

— Кхад! — крикнула Кошка, вставая. Хриссэ тоже встал.

— Что случилось? — резко спросил он. Кхад вышла в комнату как раз к началу рассказа. Говорил Умник, потому что усаженная на шкуры Лайя только безучастно смотрела перед собой.

Трое отправились сегодня за каким-то совершенно удивительным кольцом, которое столичные ювелиры собирались подарить Его Величеству. Это был массивный перстень, на котором самоцветами выложили имперский герб: алмазами, рубинами и чёрными сапфирами. Слухи об этом чуде ходили по городу давно, и Кхад решила, что кольцо должно достаться не Нактирру, а ей. Нарк плана не знал; знал только, что его продумывали не только Умник, Трепло и Лайя как исполнители, а все старшие. И ещё знал, что Кошка выяснила: в доме главы ювелиров — подделка, а настоящее кольцо — у зангского банкира с непроизносимым именем. За подделкой на всякий случай отправили Тень, он успешно вернулся пару часов назад. А на Глинянку за настоящим и направились сегодня трое хитителей, а вернулись вдвоём…

Нарк перебрался ближе и узнал, что…

Так не бывает!

Мальчишка обернулся к Хриссэ, Кошке, Кхад…

Они молчали, тоже оглушено, потому что так действительно не бывает, такого никогда не было! Лайя дёрнула плечом под рукой у Кошки и разревелась, уткнулась в Кошку лицом, услышав, как Умник сказал: "Трепло убили". Кхад сжала губы.

— Кто и как?

Умник тупо посмотрел на неё, но стал рассказывать.

— Внутрь мы пролезли через крышу, по плану. Прямо туда, где кольцо. Охрана была коричневая, трое. Мы их убили, Трепло нашёл тайник, я взял кольцо. Потом ворвалось десятка три, из сотни ол Тонро. И тэрко. Он дерётся ещё лучше вас. (Умник ни на кого не смотрел, и Нарк не сразу догадался, что "вас" — это Кхад, Хриссэ и Кошка). Я думал, всё. Ол Баррейя нас один бы сделал. Он предложил отдать кольцо и сдаться. Трепло сказал, что не дарит кольца кому попало. И швырнул что-то в окно, которое выходит на канал. Все посмотрели туда, а мы кинулись к другому. С третьего этажа на крышу первого, там нас ждали. Мы пробились как-то, и оттуда — на стену. Я сначала подумал, что Трепло оступился, а у него стрела в спине…

Умник запнулся, потом быстро закончил:

— Он упал наружу, мы спрыгнули и ушли.

Умник замолчал. Лайя тихо всхлипывала, Кошка бездумно гладила её по голове. Нарк сидел на краю стола и таращил глаза.

— Хриссэ, идём со мной, — решительно сказала Кхад. — Кошка, возьмёшь Тиссу, как вернутся, и займитесь ими.

— Я Нарка возьму? — спросил Хриссэ, вставая. Упомянутый вздрогнул и уставился на него.

— Бери, — равнодушно сказала Кхад, направляясь к выходу. Нарк пристроился рядом с Хриссэ, на ходу пытаясь попасть руками в рукава отвязанной с пояса куртки. Попадать в рукава головой получалось лучше, но в конце концов он справился. Старшие молчали, и Нарк тоже молчал, хоть и очень хотелось засыпать их вопросами: куда, зачем… Шли куда-то и шли, к востоку, из Собачницы, по тёмным улицам, где кроме них и ветра — никого. Даже луны. Звёзды красивые и холодные, яркие, но света от них никакого. Только для красоты и нужны, как парадный меч рыхлому придворному.