Джоэл Розенберг - Спящий дракон

Голос его был едва различим за грохотом и лязгом фургона.

– Тогда почему…

Ахира тряхнул головой.

– Потому что мне показалось, что, изображая сонь, мы получим преимущество. – Он пожал плечами. – Это не сработало, но еще может сработать, так что умерь свой глас.

– Но кое-что полезное мы все же услышали, – вставил вор. – Мы не сразу вернемся в Пандатавэй. Один из его людей сказал, что Ольмин намерен сделать хороший навар на… – он сглотнул, но лицо его осталось бесстрастным, – …на бабах в Метрейле – лучший, чем в Пандатавэе. Так что сейчас мы катим по краю Пустоши.

Ахира кивнул.

– Из Метрейля идет дорога к Храму Длани, тому, что на Пустоши. Сестричество скорее всего выкупит Дорию – и за хорошую цену.

– Если она к тому времени будет жива. То же относится к Энди-Энди.

– Не будь дурнем, – оскалился гном. – Эти парни свое дело знают, как он тебе только что сказал. Они довезут женщин живыми. А это уже хрестоматия: Правящая Матерь Целящей Длани может воскрешать даже мертвых. Впрочем, пользы нам от всего этого никакой.

Карл сплюнул.

– Что еще столь же бесполезного вы выяснили?

Ахира покачал головой.

– Не много. Их десять или пятнадцать – вместе с Ольмином и нанятым им магом. Еще я знаю, что эти цепи дьявольски прочны, что мы с Хакимом предназначены для рынка в Пандатавэе, а еще… – он на мгновение смолк и покачал головой, – …еще я знаю, что у Андреа или Дории вынимали кляп – по крайней мере на время.

– Вот как?

– Я не знаю, у кого из них, – побелевшими губами продолжал Ахира, – потому что не могу отличить крик Дории от крика Андреа. Хочешь подробностей? Изволь. По доносящимся оттуда звукам, они сменяли друг друга, прежде чем окончательно решить…

– Замолчи. – Карл обхватил руками цепи и потянул. Ничего.

Он попробовал снова, задержав дыхание, с резким выдохом налег на цепи. Пот выступил у него на лбу, перед глазами вспыхнули огоньки. Кожа на правой ладони лопнула, оросив цепи кровью. Карл не замечал боли, не замечал, что голова его вот-вот лопнет.

Он тянул.

Ничего.

Цепь не ослабла, не разошлась – вообще не поддавалась.

– Прекрати, – Ахира громыхнул кандалами. – Их делали не дилетанты.

– Дилетанты?

– Именно – вроде идиота, которому в голову не пришло поинтересоваться, что это за караван и почему он преследует нас. Вроде тупицы-дилетанта, который позволил своему отряду сделать остановку, зная, что за голову одного из его членов назначена награда. – Гном горько проклинал себя. – Но я должен был оставить вас на часах. Пусть Карл и Андреа разберутся между собой, попробуют улучшить отношения, сказал я себе. А покуда вы этим занимались, на вас напали. – Он яростно глянул на Уолтера. – Хочешь что-то сказать?

– Я – нет, – сказал Карл. – Не освободи я Эллегона, не побей Ольмина – ничего этого не случилось бы. Во всем виноват я.

Откуда-то донесся дрожащий вскрик, быстро став приглушенным поскуливанием.

Уолтер проговорил – быстро, со спокойствием, поразившим Карла:

– Думаю, решение вопроса, кто во всем виноват, можно отложить на потом. Ты ничего не знал, Карл ничего не знал, а Андреа, как сенситиву, далеко до Ари – даже если бы они оба несли стражу, она могла бы не понять, что в ход пущены чары невидимости. Поэтому заткнитесь оба и подумайте, что делать дальше. Ясно?

Карл и Ахира одновременно вздохнули. И кивнули – тоже одновременно.

Гном указал подбородком на дверь.

– Как по-вашему, сколько времени они будут заниматься… этим?

– Что ты хочешь сказать? – Голос Карла стал резок и сух.

– Я хочу сказать, – выдавил гном сквозь стиснутые зубы, – что сейчас они все… развлекаются. Они возбуждены. Нам же нужно, чтоб они расслабились, может, даже устали…

Он спрашивает, сколько времени потребуется пятнадцати мужикам, чтоб досыта изнасиловать Андреа и Дорию.

– Думаю, несколько часов. А что?

Ахира явно заставил себя успокоиться.

– Тогда мы подождем несколько часов. – Снова отдаленный придушенный вскрик. – Мы подождем. Другой возможности не представится.

– Ну, подождем. И что?

– Я стану берсерком.

Ахира сидел спиной к мерцающему свету масляной лампы, не обращая внимания на горящие огнем плечи. Эти цепи придумывались для безопасности – не для удобства жертв. После многочасового сидения с руками над головой его плечевые суставы терзала жгучая боль.

Ждем.

И ничего не поделаешь. Даже сумей они освободиться от цепей раньше, вооружиться и напасть – ситуация в любом случае была бы не в их пользу. Возможно, Ольмин и правда единственный у врага серьезный боец, а другие почти наверняка в подметки не годятся ни Ахире, ни Карлу, но все равно их пятнадцать против двоих. Хаким не в счет. Вот уж кто никакой боец. Хаким нужен, чтобы найти и попытаться освободить Аристобулуса. Если он сможет это сделать – у нас появится шанс.

Но надо дать время работорговцам утратить бдительность. А крики? Не замечать их, хотя бы постараться не замечать. Сейчас не время геройствовать – время делать дело.

Так что – ждем.

Но не до рассвета; днем таланты Хакима почти бесполезны. Днем лучники превратят их в ежей еще на полпути к двери.

Днем ночное видение гнома обернется почти слепотой.

Ждем. Но уже недолго.

В игре стать берсерком проще простого. «Я становлюсь берсерком» – заявляешь ты, бросая четвертый дайс. Если выпадает ноль, единица или двойка – у тебя ничего не вышло. Хочешь, пробуй еще раз на следующий ход.

А вот если выпала тройка – тебе повезло. Сила твоя увеличивается вдвое, намного превысив пределы, возможные для смертных в обычных обстоятельствах. Интеллект и Мудрость почти исчезнут, заодно с ними – Ловкость; Умение обращаться с оружием и Скорость останутся прежними, и Обаяние – тоже, а вот Выносливость станет такой, что уложить тебя сможет только смертельный удар. Да и то не убить, а всего лишь притормозить.

Разумеется, позже за это придется платить. Потом, когда берсеркерство схлынет, ты надолго превратишься в бессильного котенка.

Но до того времени ты станешь уничтожать, ломать, крушить.

Или погибнешь.

Ахира ощупал толстую цепь. Возможно, он и не сможет порвать ее – даже берсерком.

Не важно. Это наш единственный шанс. Он поднял голову.

– Карл. Пора.

Куллинан медленно кивнул.

– Да. Постарайся только вспомнить, что и нас тоже надо освободить.

– Вспомню. И… вот еще что: пока я безумен, командуешь ты. Убедись, что увел всех, кого можно. А обо мне не тревожься. Я…

– Нет.

– Не спорь. – Это уже не игра; герои-дилетанты хороши были за удобным столом в студенческом общежитии. Но не здесь. – Когда меня охватит безумие, ты не сможешь ни в чем меня убедить. Я не побегу. Не смогу бежать.

Куллинан тихо хмыкнул.