Джоэл Розенберг - Меч и Цепь

— Мне даже жаль, что нам не нужны деньги. Мальчишкой я мечтал быть ковбоем. — Он повел плечами. — Знаешь, может, нам и не помешало бы наняться в такие помощники — на время, само собой. — Надо будет, конечно, придумать, где и как спрятать Эллегона.

Нет, скорее всего из этого ничего не выйдет. У него теперь есть обязанности. От исполнения детской мечты придется отказаться.

Уолтер покачал головой:

— Нет, это не по мне. Нанимают погонщиков скота — a как ты думаешь, куда его гнать?

— В Пандатавэй?

Словотский кивнул.

— Все дороги ведут в Пандатавэй. И всех ведут, кроме — очень надеюсь — нас. Вряд ли там мягко обходятся с соучастниками преступников.

— Точно подмечено. Держи свой наметанный глаз открытым и дальше.

— Он у меня никогда не закрывается, Карл… Ну а ты как — договорился с кузнецом?

— Само собой. Хотя запросил он немало. Я даже начинаю думать, что переторговал он меня. Но он прибавил ко всему несколько мечей… Как бы там ни было, все это тоже можно будет забрать на закате. Восточная окраина. — Он глянул на полуденное солнце. — Чем займемся? Есть какая-нибудь мысль?

Словотский приподнял бровь.

— Веселая Улица? Или как она тут называется. Это во-он там… — Он махнул рукой. — И тебе вовсе не обязательно обманывать Энди. Посидишь в тенечке, выпьешь пару-тройку кружек пива — а я приценюсь и… может, кое-что еще. Я заложник своих гормонов — что поделаешь.

Карл засмеялся:

— Почему нет? Пиво я люблю. — Он влез в повозку и растянулся на мешке с зерном. — Вези.

Немощеная улочка плавно извивалась сквозь рынок — мимо грязно-бурого брезента, где потный торговец зерном ворочал мешки с ячменем и овсом, мимо жердяной ограды корраля, за которой упитанный владелец возился со сбившими спину кобылами и хромоногими жеребчиками, мимо открытого прилавка, у которого яростно торговались за седло прищуренный кожевенник и усатый мечник…

По улице, поскрипывая, катились телеги — фермеры со своими рабами везли на продажу зерно и цыплят в клетках. Попадались и фургоны, запряженные пыльными мулами или медленно бредущими волами; были и тачки, самые разные — такие толкали рабы.

Карл вцепился в меч. Какой-то миг подержал в руке акулью рукоять, вздохнул — и разжал ладонь. Черт побери Уолтера, но он прав. И потом, убей я хоть всех, у кого есть рабы, — так ничего не решишь. Это просто не метод.

Однако легче от этой мысли ему не стало.

— Будь оно все проклято…

— Остынь. — Словотский подхлестнул мулов.

Улица расширялась — они приближались к рынку рабов. Шумное действо происходило на помосте перед фургоном, украшенном рисунком цепи и волн — знаком Пандатавэйской Работорговой Гильдии. Вокруг стояло с сотню покупателей и зевак.

Торговец взял у фермера горстку монет, с улыбкой надел его цепь на руки худого бородатого раба и лишь потом снял с него свои.

— Вряд ли у тебя будут с ним трудности: он хорошо укрощен, — заметил торговец, когда фермер накинул на шею рабу пеньковую петлю. Тот повел раба прочь — и Карл вздрогнул при виде шрамов, которыми была исполосована худая спи на. Хорошо укрощен…

— Спокойней, Карл! — прошипел Уолтер. — Не лезь: все равно не поможешь.

Раб вывел из фургона следующего раба — невысокого, темноволосого, в грязной набедренной повязке. Шрамы этого были еще свежи: кровавые рубцы покрывали волосатое тело и ноги. Морщинки в углах губ и глаз говорили, что он любитель посмеяться. Но сейчас он не смеялся; в ошейнике, скованный по рукам и ногам, он мрачно смотрел на толпу.

По спине Карла пробежал холодок.

— Уолтер, я его знаю.

— Похищать не будем? — Интонации Уолтера выдавали, что не так уж он и спокоен. Вид у него был как у побитого.

— Игры в Пандатавэе — он был моим первым противником. Я сделал его за пару секунд.

Это было ужасно. Будущий отец не имеет права рисковать своей жизнью, забывать об опасности, грозящей другим — но этого человека Карл знал. Они не были близкими друзьями, Карл не мог даже назвать его имени — но все же он его знал.

Он повернулся к Словотскому.

Вор покачал головой.

— Карл, окажи услугу нам обоим — убери к чертям это выражение со своей морды. Ты начинаешь привлекать внимание. — Он понизил голос. — Так-то лучше. Мы просто путешественники, сидим вот и болтаем о погоде да ценах на мясо… так, вообще. Понял? Не знаю уж, что ты там замыслил, но выполнять твоих планов мы не станем. Нет и еще раз нет. И вспомни — ты дал слово Ахире.

— Уолтер…

Словотский приподнял ладонь:

— Однако я не собираюсь испытывать твой характер. У нас полно денег. Мы купим его. Посиди-ка немного… — Он сунул Карлу вожжи, спрыгнул с облучка и ввинтился в толпу.

Торг шел споро; местные фермеры и скотоводы подняли цену с начальных двенадцати золотых до двух с хвостиком платиновых. Самый настойчивый, коренастый крепыш в потной тунике, сопровождал каждую свою ставку взглядом на Словотского, словно бросал тому вызов. Когда цена перешла за две платиновых, он махнул рукой и пошел прочь, бормоча себе под нос неразборчивые проклятья.

В конце концов продавец поднял палочку, аккуратно держа ее двумя пальцами.

— Последняя ставка: две платиновых, три золотых. Кто больше? — привычным распевом спросил он толпу. — Ценный, хорошо обученный раб, без сомнения, весьма полезный как в поле, так и в хлеву. И он, и его сыновья будут хорошо трудиться — и вряд ли много съедят… Нет? Раз… два… три! — Он сломал палочку. — Раб продан. Сделка совершена.

Он кивнул Словотскому.

— Не хочешь его клеймить? Что ж, ладно. Цепи есть? Два серебряка за те, что на нем, если, конечно, они тебе нужны. Я бы советовал: этот еще не свыкся с ошейником. Пока. И следи за зубами: он с характером.

Уолтер полез в кошель, отдал деньги и взамен получил поводок и железный ключ. Пиная и костеря раба на чем свет стоит, Уолтер стащил его с помоста и довел через толпу до повозки.

При виде Карла глаза раба сделались совершенно круглыми.

— Ты — Кахр…

Тыльной стороной ладони Уолтер наотмашь ударил его по лицу. Потом вытащил нож.

— Держи язык за зубами, если не хочешь лишиться его! Приставив острие к горлу раба, он принудил его влезть в повозку. Торговец одобрительно ухмыльнулся и велел выводить следующего.

— Просто посиди тихо, — прошептал Карл. — И успокойся. Все будет хорошо.

— Но…

— Ш-ш-ш. — Повозка заскрипела — и покатилась. — Я знаю кузнеца на окраине. Сперва нам надо кое-куда заехать, а потом мы снимем с тебя ошейник. Скоро. Потерпи немного.

— Ты хочешь сказать…

— Он говорит, ты свободен, — сказал Уолтер, взмахивая вожжами. — Просто пока что этого нельзя показывать.

Рот человека приоткрылся, захлопнулся, и он озадаченно покачал головой.