Джоэл Розенберг - Серебряная корона

– Не стоит и пробовать. – Кража пары фунтов семян мало заботила Карла; а вот двенадцатилетней парнишка, будто только что из голодной провинции – заботил. – Он что – один обрабатывает полномерное поле?

– Угу. Самое тощее из всех, какие я видел. Хорошо, если на нем родится хотя бы один кукурузный стебель на метр. Остальное – сорняки. Спит в землянке. Когда я в последний раз там был – взглянул на его хозяйство: корявый самодельный лук, стрелы да обожженное в костре копье. Думаю, кормится травами и кроликами. В том районе один горный лев точно есть, если не больше. Дело кончится тем, что одним прекрасным утром парень проснется у него в брюхе. А жаль.

– Плохо. – Карл покачал головой. – Думаешь, кто-нибудь попытается оспорить его право избирать?

Ахира кивнул:

– Он говорит – ему пятнадцать, но в это никто не верит. Я считаю – его место в школе, но кто возьмется ему это втолковать? Ты?

– И не подумаю. Прости – надо кое с кем встретиться. Позаниматься политикой.

Сквозь окружающую поваров толпу Карл пробился к мальчику. Особого труда это не составило: рядом с Петросом, особенно с подветренной стороны, не пожелал бы стоять никто.

– Привет, – сказал он.

Глаза паренька округлились.

– Ты тот, кто я думаю?

Карл протянул руку.

– Карл Куллинан.

Глаза Петроса забегали.

– Т’рар амали. – Карл улыбнулся. – Я просто хотел пожать тебе руку. Без подвоха.

Мальчик протянул руку. Карл на мгновение сжал ее и выпустил, подавив желание отереть ладонь о тунику.

– У меня к тебе предложение.

Петрос замотал головой:

– Я не стану пахать ни на кого. Мое поле – оно мое, и мой голос принадлежит мне. Помощь мне не нужна.

Тогда почему ты так похож на умирающего с голоду, малыш? И говорил ли тебе кто-нибудь, что значит мыться? Но вслух Карл этого не сказал. Бывший раб двенадцати лет от роду с такой гордостью, с таким упорством был истинным сокровищем. Фокус был в том, чтобы дать этому бесценному сокровищу возможность выжить, не задев его гордость.

– Тебе, может, и не нужна, зато нужна мне – твоя. И не в землепашестве. Знаешь Негеру?

– Кузнеца? Конечно. И что?

– Пройдемся. – Прихватив несколько сандвичей, Карл увлек паренька подальше от толпы.

Тот пожал плечами, но следом пошел.

– С Негерой трудно. – Карл дал один сандвич мальчику и откусил добрый кусок другого. – Никак он не свыкнется со свободой. Считает, что непременно должен кому-то принадлежать. И выбрал в хозяева меня.

– Бедный ты, бедный.

Карл добавил в голос стали.

– Думаешь, я владею людьми, парень? Или владел?

– Н-ну, нет. Я про тебя слышал.

– Так-то лучше. Так вот, я и говорю – никак мне его не переубедить.

– Чертовы гномы – паршивые рабы. Так говорил мой гос… тот, кто мной владел. Карл пожал плечами.

– Теория. Дух Негеры сломлен. И я не знаю, как возродить его. Я предлагаю это дело тебе – если пожелаешь.

– Чинить дух? – Петрос фыркнул. – И как же мне это сделать?

– Знай я – как, не просил бы тебя. Это твои заботы. Я хочу, чтобы ты изображал ученика – один день из трех. С Инженерами я договорюсь. Пока он будет учить тебя кузнечному делу, ты научишь его быть свободным. Берешься?

– Чем заплатишь?

– Немного. Сделаешь себе инструменты, и когда будешь учиться будешь и есть у Негеры. Может, даже чему и выучишься.

Петрос покачал головой:

– Работа в поле требует много времени…

– Чепуха. Сев прошел, а до урожая все, что тебе требуется делать, – время от времени полоть. Не трать ты столько времени на добычу еды – его у тебя было бы полным-полно.

Мальчик подумал.

– Может, и так. Это последняя цена?

– Чего ты хочешь?

– В следующую пахоту мне нужны будут лошадь и плуг.

Честная торговля или мальчишка просто испытывает его? Карл покачал головой:

– Только лошадь. Их у меня много. Плуг наймешь сам.

– Идет. – Паренек протянул ладонь. – По рукам.

– Еще только одно.

– Ну? – Подозрительный взгляд.

– Запах от тебя – как из помойки. – Карл показал на озеро. – Прими ванну. Сейчас же. Мыло возьмешь в школе. Скажешь Эйе – я так велел.

– Сделаю. Но к голосованию вернусь – непременно. Никто не отберет у меня право голосовать.

И мальчик, изо всех сил стараясь не улыбаться, пошел к озеру.

Карл и стараться не стал; он просто отвернулся. Давай-давай, Петрос, считай меня лопухом.

Ахира поднялся на помост и ударил кулаком в железный гонг.

– Прошу внимания! – выкрикнул он, и голос его перекрыл звон гонга. – Начинаем двадцать третий Всеприютский Сход. Снимите еду с огня, заткните бочки. Пришла пора принимать решения.

– …и предложение весьма выгодное, – в восемнадцатый раз повторил Хтон. В том, что раз именно восемнадцатый, Карл был уверен абсолютно. Что еще, кроме как считать, остается когда полулежа валяешься на травке и умираешь от скуки?

«Да. Пока не забыл. Ахира говорит – возле надела Петроса слоняется горный лев…» «Слоняется, куда денется».

«Хм… Было бы неплохо, если б он „делся“ в твое брюхо»

«Ладно – пожуем, увидим».

– …и что мы такое? Горстка бедноты, кое-как сводящая концы с концами на клочках земли, – и за это мы должны проливать кровь и платить жизнями.

Все ясно. Хватит этой болтовни. «Слово правды, пожалуйста».

«Кто? Moi?» [1]

«Чак. И не пытайся говорить по-французски: у тебя хромает произношение».

«Это у тебя оно хромает. Я взял свое из памяти Энди-Энди».

– Прошу слова! – вскочил Чак.

Хтон попытался продолжать, но Ахира не позволил.

– Слово предоставлено. – Он кивнул Чаку. – Говори.

– Я что-то не помню, чтобы Хтон проливал кровь. Я не слишком хорошо его знаю, но считал – он просто фермер.

«Исправить – быстро!»

Взгляд Чака на миг затуманился.

– Прошу простить меня – я не хотел обидеть фермеров. Просто это неправильно, чтобы Хтон рассуждал о крови, которую проливают воины и Инженеры – не он.

Ахира покивал.

– Продолжай, Хтон, но впредь воздержись требовать плату по чужим счетам.

На какой-то миг Карлу показалось, что Хтон вот-вот лопнет – так он покраснел.

– Чужие счета?! А как же Вертан, его жена, их дочь? Они разве не фермеры? Или кровь фермера менее красна, чем воинская? Они были бы живы сегодня, а не лежали в холодных могилах, будь мы под защитой владыки Кораля!

Лицо Карла было спокойно, но руки его сами собой сжались в кулаки. Ребенок, тельце на дощатом полу, жизнь, лужицей крови вытекшая из него – ей не застыть вовек…

По толпе пробежал ропот.

«Лучше тебе ответить, Карл. Если это не выпад против тебя…»

Нет. На это ответа нет. Как нет прощения.

Поднялся Ихрик:

– Я отвечу ему, господин мэр.

– Ты? – Хтон ядовито хмыкнул. – Один из Куллинановых прихлебал?