Татьяна Зубачева - Мир Гаора

А вот теперь самое сложное: отход и возвращение. Почему-то переход через фронт всегда легче возвращения. Сколько раз он так ходил. Туда — более-менее нормально, а обратно… начинается. То через минное поле переться надо, то свои же за кого-то примут и пулять начнут, то у кого-то от страху выдержка срывается и опять же стрельба когда не надо… ладно, воспоминания на потом, а сейчас…

Он подобрался к барьеру и осторожно выглянул. Охранники разливали по второй, а может и по третьей. Выпили, огляделись и наливают ещё… пора…

И опять броски, перебежки, перекаты… и паскудное ощущение, что его видят и просто выжидают момент, чтобы прижать. Ну и хрен с вами, и в глотку и в белы рученьки и ещё… задуманное сделано, загаданное сбудется, а там… а хоть под трибунал, а хоть и в "ящик", наклал он на всё и на всех вас, накось, выкуси меня.

Под эту злобно весёлую, но предусмотрительно беззвучную ругань он выкатился на свой двор и вот тут, притаившись в густой тени, чуть не выругался уже в голос: вдоль стены прохаживался, насвистывая, охранник. Вот сволочуга, вынесло его, не иначе, протрезвиться вышел. Гаор скорчился в тени, стараясь стать совсем незаметным. Надо выждать, когда охранник уйдёт на дальний конец и тогда… нет, одним броском не получится, успеет обернуться и увидит, а с дурака станется открыть огонь на поражение. Вот чёрт, непруха какая. И маятник у гада неровный, туда короче, а в эту сторону длиннее. И всё ближе подбирается. Или заметил? И в кошки-мышки поиграть решил? Ну, так… а чего это я здесь оказался?

А… а покурить вышел, отбоя-то не давали, ну и… ветошью прикинуться не получилось, так под дурака попробуем. Хорошо, сигареты при себе и зажигалка. Как скажи, предчувствовал. Курение в неположенном месте — двадцать пять "горячих", но это не "ящик", туда бы не хотелось. Если не заметили, что он на фасадный двор бегал, то, может, и обойдётся… Вот чёрт, прямо подбирается. Обойдётся? Нет, точно, играет. Ладно, играть так играть. На кону и "так" и "интерес" и что там ещё придумают, но своя шкура — это точно.

Гаор осторожно вытащил сигарету, зажигалку и, выждав, когда охранник будет на дальнем конце, чтоб не услышал щелчка зажигалки, закурил. Вдохнул и выдохнул горький обжигающий нёбо дым. Охранник повернулся и идёт к нему. Огонька он увидеть не может, ну так что придумает?

Охранник ничего придумывать не стал, а, остановившись в пяти шагах, гаркнул.

— Встать!

Привычная команда пружиной развернула тело Гаора в стойку.

— Сюда марш! Стой! Та-ак, вот это кто! Ты чего шляешься, образина?!

Гаор открыл рот для приготовленной фразы, что покурить вышел, но его ответа ждать не стали, а сразу залепили ему по морде так, что он, сигарета и шапка полетели в разные стороны. "На гауптвахте что ли служил сволочуга? — успел подуматьГаор. — там бить умеют". Хреново, но если этим обойдётся…

Не обошлось. Охраннику было скучно.

— Встать! Смирно! Напра-во! Кру-гом! Бего-ом марш! Ложись!

"Котильон"? Хрен с ним, не впервой, переживём.

— На спину! Руки за голову, ноги раздвинь! Шире!

Это уже хуже. Точно, на "губе" охранником был, там такие штуки любят.

Охранник подошёл и наступил ботинком ему на горло, не придавливая, а придерживая, наклонился и расстегнул на нём куртку, обшарил карманы и достал пачку сигарет и зажигалку.

— Курить — здоровью вредить, понял, волосатик?

Тон был совсем свойский, и Гаор решил рискнуть.

— Зажигалку оставь.

— Ишь ты? — удивился охранник. — Да ты никак забыл, кто таков теперь есть. Мало тебя пороли. Ну… — охранник, по-прежнему придерживая его шею ботинком, подбросил и поймал зажигалку, — ну да, ладно, Новый год сегодня. Раз ты так "горячих" не хочешь… Ладно, — охранник снова наклонился и вложил ему зажигалку обратно в нагрудный карман рубашки, а сигареты убрал к себе. — Давай-ка вспомним время золотое, юность армейскую, как новобранцами были. Только с поправочками, — убрал ногу и отошёл. — Встать!

Как были новобранцами, значит, гонять по-строевому, а поправочки какие? Это ему разъяснили следующей командой.

— Раздевайся!

Так, снова по "губешному", там тоже босиком и в одних подштанниках гоняли.

— Всё снимай, волосатик, сейчас тебе жарко станет.

Бегом, кругом, строевым, церемониальным, отжимания на кулаках, ползком, встать, лечь, приседания, снова бегом, лечь, встать…

— Эх, — вполне искренне пожалел охранник, — под полную выкладку тебя нельзя, не положено вам оружие, а то бы… Не согрелся ещё? Бего-ом!

Главное, тут не думать, тогда не ошибёшься. "А оружие… это бы конечно, хорошо, и я бы с тобой штыковым боем занялся с полным моим удовольствием, но…", — думал на бегу Гаор. Холодный воздух обжигает разгорячённое тело, но это лучше стойки на выдержку, становится тяжело дышать, а охранник только во вкус вошёл… Вот сволочь неугомонная. На гауптвахте так гоняли по несколько периодов, но оставляли хотя бы подштанники, а не совсем нагишом, и дело было не в декабре и на снегу, и гоняли покамерно, а там всегда на кого-то сволочь отвлечётся, и хоть дыхание переведёшь, а тут…

— По-пластунски! Марш!

Вот это хреново, голым телом по заснеженному бетону тяжело, а сволочь заходит, чтоб как положено по ногам и между ног врезать, подбодрить и скорости добавить. Вот сволочь, как бьёт умело. Как ни крепился, а здесь закричал.

— Ага, — удовлетворённо кивнул охранник, — подал голос всё-таки, ну давай бегом теперь. Марш!

Гаор старался держаться, но чувствовал, что надолго его не хватит, и если сейчас удар придётся по голове, то вырубится. Опять отжимания, и ударом приклада между лопаток его заставляют плотнее прижиматься к бетону, а ударом уже ногой снизу по животу выпрямиться на полную высоту. Мокрые от пота волосы смерзаются сосульками, вот сволочь, и плюнуть на всё и пойти выпить, что ли сволочи не хочется, раздухарился "губешник"…

— Эй, — прозвучало вдруг от двери, — тебе заняться, что ли, больше нечем?

Та-ак, вторая сволочь выползла, сменятся или пить пойдут?

— Ладно, — с явным сожалением в голосе сказал охранник, — погонял бы ещё, да выпить охота. Стой, смирно! — и напарнику: — А есть что? Или вы всё выжрали?

Второй охранник рассмеялся.

— Найдём. Гони вниз эту падаль, праздник ведь, а ты всё на работе.

— Эт-то ты правильно, — согласился охранник. — Так, волосатик. Подобрал своё шмотьё. Живо! Бего-ом марш!

Одеться Гаору так и не дали. Бегом прогнали по двору, пинком вбросили в холл, вниз по лестнице, и последним самым сильным ударом втолкнули в коридор так, что он не удержался на ногах и упал. Сзади лязгнула запором дверь.

Гаор встал на четвереньки и потряс головой, приходя в себя. В коридоре было восхитительно тепло. Свет горел по-ночному, в спальнях темно, и решётки не задвинуты. Совсем хорошо. Надо же, кажется, и впрямь обошлось. Теперь одежду на место и быстро в душ, прогреться. А то воспаление лёгких подхватить сейчас ничего не стоит.