Юрий Циммерман - Серебро далёкого Севера

Добравшись до леса и наконец-то ощутив, после затхлой и давящей атмосферы храма, полную силу в руках, девушка облегченно вздохнула и отпустила свои эмоции на волю. Уж отпустила так отпустила, однако — ото всей души! И теперь только исступленно хохотала, когда струи холодного зеленоватого пламени по мановению ее ладоней в клочья раздирали деревья, крушили в щепу все их сучья и ветки до единой, беззвучно вздымая с земли ворохи опавших листьев и превращая те сначала в облака серебристых чешуек, ну а потом — в неторопливо опадающий обратно на землю белесый пепел. Ровняла холмы и пригорки, походя размела пару муравейников, потом принялась прицельно сшибать наземь птичьи гнезда…

Устала она. Просто устала, и всё. Устала от рутины дел в Оберватории, устала от запутанности отношений с Ренне и Тацианой, устала от мелких интрижек этой поганой маркизки Орсини. А еще устала от всех тех сюрпризов, которые один за другим повалились на нее сегодня в храме — то ли как с потолка посыпались, то ли как из рога изобилия. Но главное…

Главное ведь было в том, что она устала ждать Влада.

Осознание это пришло внезапно и оказалось ошеломляющим. Оказывается, она просто соскучилась по Зборовскому! Вот именно что по нему, по Владу. По этому раздолбаю и балагуру, лихому вояке и галантному кавалеру… Ах да, не забудем: еще и по кровопийце в самом что ни на есть прямом смысле этого слова. И ведь всё равно соскучилась — по его грубоватым шуточкам, по их постоянной пикировке и взаимным подначкам, к которым она уже успела было привыкнуть за последнее время, перед их с Юраем отъездом. Причем ведь даже не как по мужику в своей постели соскучилась, хотя и в этом барон был очень даже неплох — а просто как по хорошему другу и товарищу…

Или, всё-таки, не просто как к другу? А интересно бы за него замуж выйти — вот потеха была бы?!

От полнейшего идиотизма этой последней пришедшей в голову идеи Энси окончательно съехала с катушек и разразилась таким хохотом, остановить который уже не смогла бы при всем желании — даже если бы и захотела. И теперь она просто сотрясалась от смеха — до слез, до икоты, слегка повизгивая… Но не забывая при этом притормаживать или слегка поворачивать своего жеребца, выбирая всё новые и новые тропинки для этой безумной скачки, а заодно — встряхивать руками и щелкать пальцами, отправляя в полет все новые и новые серебристые шары, переполненные силой разрушения. Благо заклинание "холодного огня" было уже заряжено и теперь шло само собой, а энергией волшебница была просто-таки переполнена. В храме набралась, что ли?!

Но в какой-то момент деструктивный запал волшебницы иссяк, былой гнев растворился в никуда, и ошарашенная леди д'Эрве трезвым взглядом заново увидела всё то, что она только что натворила. Скользнула взглядом по свежепроломленным просекам, по перебитым деревьям, по всклокоченной почве, по заваленным и перегороженым тропинкам, по сшибленным птичьим гнёздам и раскуроченным дуплам… Последним, что окончательно привело ее в себя, была маленькая рыжая белочка, отчаянно вцепившаяся в одинокий, переломанный посередине ствол посередине пустоши, в которую за считанные мгновения превратился ее любимый и знакомый лес…

— Ах ты бедненькая, — умилилась враз успокоившаяся Энси. — Перепугала я тебя? Ну, иди ко мне, хорошая!

Заклинаниям на животных Энцилия в бытность свою студенткой специально не училась — не её это была специальность. Но общее "заклятие приятствия" потому и называлось общим, что действовало не только на людей, но и на всякую нечисть типа леших и кикимор, да и на сообразительных животных тоже. Какой-нибудь дождевой червяк, может, этого заклятия и не заметил бы, но уж белочка подпала под него, как миленькая. И, спрыгнув со своего пня-переростка, послушно скользнула прямо в руки волшебнице.

— Ну вот и ладно, моя хорошая! — нежно промурлыкала девушка. — Сейчас приедем к тёте Энси домой, тетя Энси тебя умоет, покормит и спать уложит. Не хуже будет, чем в твоём прежнем дупле. Обещаю!

Но спешившись и войдя в дом, леди д'Эрве обнаружила в гостиной донельзя встревоженную начальницу — графиню Мейвенберг.

— Энцилия, что случилось?! Что это на тебя нашло, радость моя? Такой водоворот сил закрутила, что чуть ли не стены дворца шатались, а Обсерватория так вообще ходуном ходила. В норму-то уже пришла, или помочь?

— Да вроде как пришла, — обреченно произнесла Энцилия, с белочкой на плече проходя в гардеробную и цветной молнией вызывая туда же горничную. Начальственного разноса, кажется, было не миновать. — Подождите пару минут, ваше сиятельство, я переоденусь.

…

Успокаивать Кларисса умела, надо отдать ей должное. Внимательно выслушала всю историю, профессионально и точно задавая наводящие вопросы. Озадаченно попробовала на магический отклик пресловутый амулет сплетения сфер, который все еще висел на шее у юной волшебницы и к которому та теперь не решалась даже лишний раз прикоснуться — во избежание. Выслушала заверения Верховной в том, что никакой опасности для нее этот амулет не представляет. А заодно — и служебный выговор, который оказался достаточно строгим, хотя Кларисса и облекла его в бархатную обертку сочувственных слов.

После этого они вдвоем напоили молоком несчастную белочку, которую Энси приволокла из леса, и обустроили ей маленькое убежище на чердаке, К тому времени, как мелкая грызунишка была окончательно пристроена, начали уже вовсю слипаться глаза и у самой Энцилии. Кларисса, даже став графиней и верховной волшебницей княжества, сумела остаться такой же домашней и участливой, как и раньше — хотя и такой же нескладной в отношениях с женихами и кавалерами: замужество и рождение детей по-прежнему оставалсь для нее тем горизонтом, который постоянно у тебя перед носом, но добраться до которого оказывается невозможным. И к Энцилии она по-прежнему испытывала нежные и заботливые чувства, почти как старшая сестра (ну, и нежная подруга по сладострастным девичьим утехам под настроение, не без этого). Последним, что ощутила девушка, прежде чем провалиться в сон, был успокаивающий и усыпляющий поцелуй её волшебствующего сиятельства.

Впрочем, нет. Уже на грани засыпания в голове Энси проскользнула вялая дремотная мысль: "Где-то там Влад, чем они сейчас с Юраем занимаются?"

……

По иронии судьбы — или же провидением богов — именно с этой же мыслью заснул сегодня и верховный маг совсем другого государства.

Нгуен Эффенди переступил порог "Цветка сливы" без помпезности и шумихи, как простой неприметный посетитель. Если уж он решил поразвлечься на сон грядущий, так незачем трубить об этом на всю империю. Рекомендация старого учителя оказалась на редкость удачной: вино в заведении было очень даже неплохим, равно как и еда, а обслуживание — вежливым, но не подобострастным (уж чего-чего, а раболепно лебезящих перед Его Сиятельством Нгуену хватало и на службе). И, конечно же, пресловутая старлетка Минь Гао… Было в ней что-то такое, будоражащее и цепляющее. "Изюминка", как говорили в таких случаях в Асконе. И поэтому, когда представление с танцами в голом виде подошло к концу, Эффенди не погнушался применить магическую силу, чтобы попридержать других претендентов и первым оказаться в каморке старины Жу.