Екатерина Бальсина - Чупакабра

Тиллирет поднялся на ноги и взволнованно прошелся взад-вперед по комнате.

— Что-то случилось? — подал голос мирно дремавший в сфере чупакабра. — У тебя вся морда перекошена, словно тебе на нос села очень недовольная оса, и ты боишься, что она тебя укусит.

— Ко мне должен был приехать друг, еще пару недель назад, — пояснил Бродяга. Чупакабра хоть и делал вид, что люди его крайне раздражают, но наблюдал за старым магом с ничуть не меньшим интересом, чем тот за ним. — Но его до сих пор нет, и я переживаю, что с ним могло что-нибудь случиться.

За последнюю неделю и маг, и зверь привыкли вести по вечерам неспешные беседы, так что подобный разговор был в порядке вещей.

— Да, мало ли что может случиться в пути, — согласился чупакабра. — Хищник может выследить и поймать, лапу можно покалечить, шею свернуть. Сходи ночью в лес, попробуй отыскать след своего друга, может быть, ему нужна помощь.

— Ты забываешь, что у меня нет звериного чутья, и найти Пина по запаху я не смогу, — возразил маг. — Если только тебя посадить на магический поводок и отправить искать след.

— Ну уж нет, — настала очередь зверя отрицательно крутить головой. — Я же не знаю, как пахнет твой друг, забыл?

Препирания между Тиллиретом и чупакаброй были прерваны на самом интересном месте раздавшимся громким стуком в дверь.

Я насторожил уши, пытаясь уловить хоть какие-то отголоски того, что творится в соседней комнате. В берлоге, по словам белошерстого, их, комнат, было пять на первом этаже и три на втором. Я сидел все в той же комнате со шкафами, только в более большой сфере, чем раньше. В этой я, по крайней мере, мог пройти пару шагов туда-сюда.

До меня долетели странные выкрики, словно кому-то прищемили хвост. Только от этого можно так пронзительно визжать, по себе знаю. Однажды вообразил, что смогу проскочить между двумя стволами, растущими рядом. И проскочил. Весь, за исключением хвоста, попавшего в узкую развилку между криво растущими ветками и намертво там застрявшего. Верещал я тогда до хрипоты, пока не прибежал удивленный дядька и не помог мне. После этого я всегда смотрю, куда лезу. Ну, почти всегда.

Выкрики приближались, и вскоре я смог улицезреть их источник в виде еле стоящего на задних лапах, подозрительно покачивающегося человека, такого же белошерстого, как мой хозяин, за одним только исключением. У этого в бороде виднелся клок черной как безлунная ночь шерсти.

— Он что, болен чем-то? — полюбопытствовал я, усаживаясь на хвост.

— Нет, просто сильно пьян, — пыхтя от натуги и пытаясь усадить гостя в кресло, ответил белошерстый. Я все равно ничего не понял. Что значит — пьян?

— Ч-что эт-то? — заплетающимся языком выговорил черноклокий. — Тилли, ты завел себе говорящую зверушку? Или это мне мерещится? А ну, кыш! Свят-свят, изыди!

Я с большим любопытством выслушал всю эту ахинею. Затем зевнул и попросил белошерстого:

— Общайтесь потише, я подремлю.

Тиллирет наконец-то усадил друга в кресло и присел на краешек стола. Сердце предательски колотилось в груди, намекая, что в его возрасте не стоит таскать с места на место пьяные в стельку тела, а пора бы немного поберечься. Однако не мог же Бродяга оставить на пороге старого приятеля, пусть даже заявившегося в непотребном виде и во все горло распевающего неприличные песенки? Тем более что не далее как пять минут назад собирался отправляться на поиски этого самого друга.

Маг покосился на мирно дремлющего в сфере чупакабру. Пожалуй, стоит распределить этих двоих по разным комнатам, а то Пин и так чуть не принял зверя за первый признак белой горячки. Еще жахнет сгоряча чем-нибудь убийственным, где потом искать новый живой экземпляр редкого создания?

Тиллирет попытался разбудить вырубившегося приятеля, но Пин только громко всхрапнул и свалился с кресла на пол. Тратить магию на перенос этого бесчувственного тела было лень, поэтому Бродяга сходил в соседнюю комнату, где на диване на всякий случай всегда лежали подушка и одеяло, стащил с Пина ужасно грязные сапоги и оставил приятеля в покое. По крайней мере, до утра.

Подойдя к сфере, маг тихонько сказал:

— Эй, чупакабра.

Зверь лениво приоткрыл один глаз.

— Чего тебе?

Я только сладко задремал, как белошерстый тихо позвал:

— Эй, чупакабра.

Сказать, что ли, ему мое имя, лениво подумал я, приоткрывая один глаз. Нет, пока не буду, пожалуй.

— Чего тебе?

— Мне нужно перевести тебя в другую комнату, чтобы мой приятель спросонья не понаделал дырок в твоей шкуре, — обрадовал меня человек. — Я сейчас сниму сферу и накину на тебя магический поводок. Пожалуйста, не дергайся при этом, а то я могу занервничать и случайно убить тебя. А мне бы этого не хотелось.

Я насмешливо хмыкнул.

— А ты не боишься, что я и с магическим поводком найду способ перегрызть тебе горло?

— Не боюсь, — ответил белошерстый немного напряженным голосом.

— Ну и правильно делаешь, — зевая, сказал я. — В такую погоду только спать и спать, а не гоняться за человеками. Давай уже быстрее одевай свой поводок и пошли.

Сфера вокруг меня распалась синими искрами, а шею стиснул невидимый ремень.

— Но-но, ты, полегче, — недовольно пробурчал я. — Задушишь еще.

Хватка поводка ослабла, но не слишком. Ладно, будем надеяться, что идти недалеко.

Тиллирет в сопровождении чупакабры вышел в просторный холл и задумался, остановившись посередине. Куда лучше спрятать редкое животное? Можно на кухне — но вдруг Пину приспичит ночью выпить воды? В кладовке — есть риск остаться без половины припасов. Холл отпадает несомненно — в него Пин поутру выйдет первым делом.

Ладно, решил маг, пусть посидит в моей спальне. А там будет видно, куда его девать.

Зверь с любопытством потрогал лапой ступени лестницы.

— Интересное дерево. Я таких еще не встречал. Почему оно такое изогнутое?

— Это лестница, — пояснил Тиллирет и показал, как по ней надо ходить, поднявшись на пару ступенек. — Мы сейчас поднимемся по ней в мою комнату. Сегодня тебе придется терпеть мое общество еще и всю ночь.

Чупакабра забавно высунул изо рта кончик тоненького розового языка, то ли раздумывая, то ли дразнясь.

— А там я точно буду в безопасности?

— Безусловно. Даже если Пину взбредет в голову вломиться поутру в мою спальню, то я сумею тебя защитить.

— Ну ладно, тогда пошли, — и зверь проворно запрыгал по лестнице вверх, причем почему-то исключительно на задних лапах, поджав передние к мохнатому животу. Что-то мне это напоминает, подумал маг, только вот что? Точнее, кого?

В спальне Тиллирет посадил зверя в такую же магическую сферу, только поменьше — что поделать, эта комната не отличалась большими размерами. Чупакабра тут же свернулся клубочком и заснул. А маг еще долго лежал в темноте, размышляя над причиной неожиданного приезда своего старого друга.