Пётр Волкодав - Булава скифского царя

…мои амазонки гибнут от греческих мечей. Больше никто не кричит… звон мечей и стоны. Я иду, иногда в пылу вижу Ассея. Крей погиб на моих глазах. Я не успела помочь, но вернула долг, оплатив смерть этого полководца. Ассей пробивается к Лисимаху…*

Зиммелих:

Брате, прости меня. Я хотел убить тебя. Злоба и зависть ослепили меня, когда мой умирающий отец передал тебе власть над всей Скифией. Ты отказался, чем удивил нас, но невозмутимый Тертей водрузил тиару на твою голову и застегнул застёжки. Тертей поклонился тебе, чем удивил нас всех и преклонил колени. "Веди нас мой царе"! — прокричал мой учитель. Этот крик я слышу до сих пор. Когда ты оказался на щитах, мы, скифы, почувствовали — Ты — наш царь! Трое щитов упали и мы устремились за тобой. С тобой мы прорубили второй ряд фаланги. Твой щит валяется позади, вернее — остатки. Ты работаешь обеими руками. Наверное, таким воином был мой дед — царь Атей. Топор кажется игрушкой в твоих руках. На нас кинули самых сильных и высокорослых воинов. Тертей не успевает за нами. Мой отец оказался прав — сегодня тяжёлый день. Иногда, в пылу схватки мы переглядываемся. Я вижу в твоих глазах грусть. Иногда мне кажется — слёзы. Почему? Ты жалеешь греков, но убиваешь всех на своём пути. Я догадываюсь, почему твоё второе имя "путник".

Для тебя все братья: и греки и скифы. За нами дорога тел. Белолобый принял на себя два копья, закрыв тебя. Пёс моего отца, признавший тебя! Пёс, которого я за всю жизнь не смог погладить, в отсутствие моего отца. Идём, мой брате, мой царе! Я защищу тебя, Скифе… МЫ ИДЁМ! *

Тертей:

Атонай ещё жив, мы не успели закрыть царя всех скифов. Долго он не протянет. Жаль, но ничего не поделаешь. Война. Мы с Атонаем столько лет вместе сражались плечо-в-плечо. С его смертью из мира уйдёт многое. Атонай прощается с нами. Прощай мой царе, прощай.

Наверное, я один, кто понимает и не удивляется решению царя. Зиммелих горяч и может наделать ошибок, — велика цена сегодняшнего сражения, а я, — мне не приходилось водить в бой сорок тысяч. Этот странный человек, который называет себя "путником"… Поначалу он растерян и удивлён. Я надеваю на него и застёгиваю тиару, а потом преклоняю колени. Скиф быстро подавляет свою растерянность… Я вижу твёрдые и холодные, до стали и вместе с тем, странно — печальные глаза. Вдруг понимаю: — "скифу" не нужна ни тиара, ни власть. Он выше любого из царей… Приказ Атоная обсуждать нельзя. Он закусывает губу. Короткие и чёткие команды и, наш царь в седле. Удивительно — за ним пошёл Белолобый…

Мы уже за щитами фаланги… Мешают передвижению сваленные и торчащие колья, метательные орудия и тела, но мы расширяем брешь… Пришлось спешиться. Я не успеваю за моим царём и Зиммелихом. Они вдвоём прорубили второй ряд фаланги! И, прокладывают дорогу десяти тысячам наших воинов. Зиммелих и мой царь идут, не останавливаясь, как два колеса одной оси. Стрела пробила предплечье и вышла. Я ломаю и отшвыриваю её. С греками жестокая рубка, но, наконец, я добираюсь к братьям и даю команду "Закрыть"! Потом — зажигаю огонь.

Сколоты не подпускают греков к двум лучникам. Зиммелих следит за траекторией горящей стрелы, а затем мой царь и мой ученик, с невероятной быстротой пускают стрелы в сторону моста Тиры. Нас всё больше и больше. Мой царь снимает тиару и передаёт Зиммелиху. Ему тяжело говорить.

— Брате, — приказывает он — веди воинов к мосту и не подпускай никого к Тире. С западной стороны реки движется пеший резерв. Отрежь мост. Это приказ! — Я начинаю понимать, в чём дело. Доспехи "скифа" порублены и превратились в лохмотья, а голова в крови. Удар меча пришёлся по тиаре. Нужно перевязать раны, а время на вес жизни. Я вскакиваю в седло, но "скиф" останавливает меня, указывая влево от моста. Я не понимаю, что он хочет. "Путник" хрипит

— Повозки, там дети. Быстрее Тертее! Я сейчас догоню. — Я начинаю понимать… Горят повозки с молодыми девушками-рабынями. Это фракийки. Скифы выволакивают из горящих клеток девочек и пытаются насиловать. Я понял тебя мой царе. Со мной уходят три сотни воинов.

Девушка сопротивляется. Я узнал её, она дочь фракийского вождя дружественного нам племени. Первым, от моей стрелы, падает насильник черноволосой. Остальных — зарублю.*

Пленница.

(дочь фракийского вождя):

* Вы-же скифы, остановитесь! Что вы делаете? Мой отец задержал армию Лисимаха на полдня и помог Атонаю. Остановитесь!

На мои крики и вопли никто из насильников не обращает внимания. Сестёр и девочек моего племени выволакивают за волосы из клеток и срывают одежду; грязный бородач бьёт меня в голову, чтобы я не кусалась и не могла оказать сопротивление. — Какой ты воин, — кричу я насильнику — ты грязная тварь. — Он похотливо ухмыляется гнилыми зубами и срывает мою одежду. Я сопротивляюсь, но сделать ничего не могу. Силы не равны, он сильнее. Мои действия лишь распаляет похоть скифа — Нет! — кричу я. — Нет!! Не касайся меня тварь и не трогайте моих сестёр. Помогите, мои боги!

— Не помогут боги тебе, заткнись сука — он зло хохочет вместе с своими товарищами и зажимает мой рот. Неожиданно насильник ослабляет хватку и хрипит, неестественно выкатив глаза. Я ничего не могу понять, но, освободившись от объятий, вырываю акинак из ножен негодяя. Это первый человек, убитый мною и он — скиф.

— О, боги вы спасли меня! — кричу я и догадываюсь: боги не при чём. Плоский наконечник стрелы торчит из горла. Я поднимаю меч. Товарищи убитого бросаются ко мне…

Пятеро обезглавленных тел насильников валяются рядом. Я плачу на плече у широкоплечего и хмурого бородача. Тертей прикрыл мою наготу и тихо шепчет. — Всё закончилось дочка. Больше тебя никто не тронет, дочь царя. Возьми вот это. — Тертей снимает свой талисман и надевает на мою шею.

— Мне всегда говорили, что ты жестокий — шепчу я плача. — Тобой, Тертее пугают маленьких детей в моей Фракии. Прости, — говорю я сквозь слёзы Тертею — я плохо думала о тебе. Ты воин, а не насильник. Спасибо тебе воин Тертей.

— Благодарить нужно твоего отца. Он задержал Лисимаха. — отвечает он мне.

— Тертее! — кричат ему подоспевшие всадники. — Перисад ранен, главный вещун убит. Что делать? Где Зиммелих, где наш царь — Скиф?

— Успокойся сколе. Коня! Коня, все за мной — кричит Тертей и оборачивается ко мне. — А ты дочка помогай раненым.

— Погоди Тертее, — вдруг я с удивлением замечаю безбородого и высокого воина на лошади. Он спешивается и, прихрамывая, подходит. — Что случилось Тертее?

— Наш левый фланг обезглавлен, — отвечает мой спаситель — царе, я иду туда. — Тертей с уважением кланяется безбородому. Я удивляюсь услышанному, но не задаю вопросов, догадываясь, ведь Тертей сказал безбородому — "Царе". Незнакомец одобрительно кивает и говорит.